Мак Рейнольдс - Божественная сила [Недремлющее око. Пионер космоса. Божественная сила ]

Эд отчаянно заказал еще один коктейль.

— Ну ладно, я согласен, что электрические шейкеры-дозаторы для мартини не нужны. Но это то, что люди ХОТЯТ.

— Это то, что людям ВНУШАЮТ хотеть. Мы должны переработать себя. Мы решили проблему производства в избытке, теперь человек должен остановиться и заняться самим собой, выработать свой путь к собственной судьбе, путь в свой Элизиум. Подавляющее большинство наших ученых работает либо над способами уничтожения, либо над созданием новых продуктов, которые вовсе не нужны людям. Вместо этого им следует заняться лечением человеческих болезней, глубоким проникновением в тайны Всеобщей Матери, исследованием океанских глубин, стремлением к звездам.

— Хорошо. Но вы же видели, что люди просто-напросто не интересуются вашими идеями. Они хотят получить обратно свое телевидение, свое радио и свое кино. Им неинтересен путь в Элизиум. Вы ведь признали это и даже отказались от ваших лекций.

— В момент слабости, — кивнул Таббер. — Сегодня я намерен возобновить мои усилия. Мы с Нефертити поедем в город Онеонта, где моя палатка вновь… — он прервал речь и опять сердито воззрился на громыхающий музыкальный автомат, который разразился рок’н’свинговой современной переработкой „Она спустится с горы“. — Во имя Всеобщей Матери, как кто-то может желать слушать ЭТО?

Эд рассудительно крикнул:

— Это ваша вина. Вы забрали у них телевизор, радио и кино. Люди не привыкли к тишине. Они хотят музыки.

— Не осмеливайся именовать ЭТО музыкой! — бесконечно печальное лицо Говорящего Слово начало знакомо меняться. Эд Уандер испугался.

— Послушайте, послушайте, — быстро сказал Эд. — Это естественная реакция. Люди набиваются в рестораны, бары, дансинг-холлы. Везде, где они могут получить хоть какое-то развлечение. Производители музыкальных автоматов работают в три смены. Пластинки распродаются моментально, как только попадают в продажу, с такой же скоростью, с какой их штампуют…

Эд резко оборвал себя. Этого говорить не стоило.

Иезекиль Джошуа Таббер, Говорящий Слово, рос на глазах.

Эд Уандер смотрел на него, не отрывая взгляда, не в силах вымолвить ни слова. Он подумал, что Моисей, должно быть, выглядел очень похоже, когда спустился с горы с Десятью заповедями и обнаружил, что его родные древние иудеи тем временем поклоняются золотому тельцу.

— Ах вот как! Тогда воистину я проклинаю это отвратительное изобретение! Уничтожающее покой, так что человек не слышит собственных мыслей. Воистину говорю я: кто хочет музыки, да услышит ее!

Громкость разноцветной музыкальной машины внезапно упала, и шесть белых лошадей, которые спускались с горы, превратились в „…мы споем на нашем пути…“

Эд Уандер нетвердо поднялся на ноги. Ему вдруг неодолимо захотелось тотчас выбраться отсюда. Он что-то пробормотал Иезекилю Джошуа Табберу в знак прощания и стал энергично проталкиваться к двери.

Когда он осуществлял свое бегство, он бросил последний взгляд на пророка-заклинателя Таббера. Тот продолжал смотреть на музыкальный автомат.

Кто-то из стоящих у стойки прорычал:

— Кто, черт его дери, запустил эту музыку?

Музыкальная машина переключилась на хор:

— Славься, славься, аллилуйя. Славься, славься, аллилуйя…

Эд Уандер направил маленький Фольксховер вдоль автострады к Ультра-Нью-Йорку.

Вот такие пироги. Он предупреждал Хопкинса. Такое впечатление, что он действует на Таббера, как катализатор. Он не может оказаться в пределах слышимости от Говорящего Слово без того, чтобы не появилось новое проклятие. Не то, чтобы старина не был способен разгневаться на что-нибудь без посторонней помощи. Интересно, подумал Эд, проклятие на автомат, собирающий плату за автостоянку, распространяется только на тот автомат в Вудстоке, или явление наблюдается во всем мире? Таинственная сила Таббера, очевидно, не обязательно должна иметь универсальное применение. Когда он порвал струны на гитаре, это не были все гитарные струны в мире, но только на той конкретной гитаре. А из того, что рассказала Нефертити, когда он сжег ночной клуб, в котором она выступала, можно заключить, что молния ударила только в него, а не во все ночные клубы на земле.

— Благодарение Всеобщей Матери хотя бы за небольшие поблажки, — пробормотал Эд.

По дороге он остановился съесть сэндвич и выпить чашку кофе на стоянке для грузовиков.

Полдюжины посетителей столпились вокруг местного музыкального автомата, обескураженно глядя на него. Из него раздавалось: „Мои глаза увидели славу пришествия господня…“

Один из водителей сказал:

— Господи Иисусе, что бы я ни ставил, оно играет „Внемлите песням ангелов-провозвестников господних“.

Другой посмотрел на него в отвращении:

— О чем ты, приятель? Это никак не „Внемлите песням ангелов-провозвестников господних“. Это „Городок Вифлеем“.

Вмешался еще один.

— Да вы оба рехнулись, парни. Я эту песню помню с тех пор, как был мальчишкой. Это „Доброе приветствие и доброе прощание“.

Какой-то негр покачал головой.

— Матерь божья, да вы, ребята, просто ничего не смыслите в спиричуэлс. Эта машина играет „Спускайся, Моисей“. Что ты на ней ни нажимай, выходит „Спускайся, Моисей“.

Эд Уандер решил забыть о сэндвиче. Насколько он мог судить, он сам продолжал слышать снова и снова о „Славе пришествия Господня“ и „Славься, славься, аллилуйя“.

Он вышел и вернулся в Фольксховер Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем они сдадутся и перестанут бросать монетки в музыкальные автоматы?

Он снова взял курс на Манхеттен и Нью Вулворт Билдинг. О’кей, он их предупреждал. Все, что он мог сказать, это — как хорошо, что старина Таббер сам любит пропустить стаканчик пива. Иначе, возможно, все спиртное в стране уже превратилось бы в апельсиновый сок, как только Говорящий Слово задумался бы над людьми, которые проводят свое время в барах, вместо того, чтобы как хорошие пилигримы слушать речи о пути в Элизиум.

В Нью Вулворт Билдинг его пропуск провел его мимо предварительной охраны и наверх, к пяти — только теперь их было десять — этажам, которые, занимала чрезвычайная комиссия Дуайта Хопкинса.

Он обнаружил Элен Фонтейн и Базза Де Кемпа в своем собственном кабинете, склонившимися над портативным фонографом и глядящими на него с обвинением во взоре, как будто устройство их намеренно предало.

Когда Эд вошел, Базз вынул изо рта сигару и сказал;

— Ты не поверишь, но…

— Знаю, знаю, — проворчал Эд. — Ну и что слышите вы?

— Просто фантастика, — сказала Элен. — Для меня это звучит как „В одиночестве вхожу в сад“.

— Нет, прислушайтесь, — настаивал Базз. — Вслушайтесь в эти слова. „Если последуете за мной, я сделаю вас ловцами человеческих душ. Если последуете за мной“. Яснее ясного.