Герберт Уэллс - Новейший ускоритель (Художник М. Гетманский)

Они всё еще стояли у витрины, когда в лавку вошел мистер Кэйв. Борода его шевелилась: он дожевывал хлеб С маслом. Увидев этих людей и выяснив, что их заинтересовало, хозяин лавки сразу приуныл. Он виновато оглянулся через плечо и тихо прикрыл за собой дверь. Мистер Кэйв был старичок с бледным лицом и странными водянисто-голубыми глазами; в его грязноватых волосах мелькала седина; сюртук на нем был поношенный, цилиндр старомодный, ковровые туфли на ногах стоптанные. Он выжидательно смотрел на разговаривающих. Пастор полез в карман брюк, вытащил пригоршню денег и приятно улыбнулся, показав в улыбке зубы. Когда они вошли в лавку, мистер Кэйв, видимо, совсем пал духом.

Пастор спросил напрямик, сколько стоит хрустальное яйцо. Мистер Кэйв бросил тревожный взгляд на дверь в комнаты и ответил: пять фунтов. Пастор, обращаясь одновременно и к своему спутнику и к мистеру Кэйву, стал возражать против такой высокой цены (она действительно была гораздо больше того, что собирался просить Кэйв, когда выставлял этот предмет) и попробовал торговаться. Мистер Кэйв подошел к входной двери и открыл ее.

— Цена пять фунтов, — сказал он, словно желая прекратить бесцельный спор.

При этих словах над занавеской в застекленной двери, которая вела в комнаты, показалась верхняя часть женского лица; глаза с любопытством уставились на двух покупателей.

— Цена пять фунтов, — с дрожью в голосе повторил мистер Кэйв.

Смуглый молодой человек, до сих пор безмолвствовавший, внимательно наблюдал за Кэйвом. Теперь он заговорил:

— Дайте ему пять фунтов.

Пастор посмотрел на своего спутника, словно проверяя, не шутит ли он, потом опять взглянул на Кэйва и увидел, что тот побледнел, как полотно.

— Это слишком дорого, — сказал пастор и, порывшись в кармане, стал пересчитывать свою наличность.

У него оказалось немногим больше тридцати шиллингов, и он снова попробовал образумить своего спутника, с которым, видимо, находился в самой близкой дружбе. Это дало мистеру Кэйву возможность собраться с мыслями, и он стал взволнованно объяснять, что, собственно говоря, не имеет права продавать хрусталь. Оба покупателя очень удивились и спросили Кэйва, почему он не подумал об этом прежде. Мистер Кэйв сконфузился, но продолжал настаивать на том, что продать хрусталь он не имеет права, так как договорился с другим покупателем, который может сегодня притти. Усмотрев в этом заявлении попытку еще больше повысить цену, оба пришедших сделали вид, что хотят уйти, но в это время дверь отворилась, и в лавку вошла некая особа — обладательница черной чолки и маленьких глаз.

Эта полная женщина с резкими чертами лица была моложе мистера Кэйва и гораздо выше его ростом. Она ступала тяжело, и лицо у нее было красное от волнения.

— Хрусталь продается, — сказала она. — И пять фунтов цена вполне достаточная. Я не понимаю, Кэйв, почему ты не соглашаешься на предложение этих джентльменов?

Мистер Кэйв, очень расстроенный вмешательством супруги, сердито посмотрел на нее поверх очков и стал — впрочем, не слишком уверенно — защищать свое право вести дела по собственному усмотрению. Начались пререкания. Оба покупателя с интересом наблюдали эту сцену, то и дело подсказывая миссис Кэйв новые аргументы. Загнанный в тупик, Кэйв все же продолжал свой сбивчивый и неправдоподобный рассказ об утреннем покупателе хрустального яйца. Он волновался все больше и больше, но с необыкновенным упорством стоял на своем.

Конец этому странному спору положил молодой человек. Он сказал, что они зайдут через два дня и таким образом не нарушат интересов покупателя, на которого ссылается мистер Кэйв.

— Но тогда мы уж будем настаивать, — сказал пастор. — Цена пять фунтов.

Миссис Кэйв стала извиняться за мужа, поясняя, что он у нее «со странностями». По уходе покупателей супружеская чета приступила к горячему и всестороннему обсуждению этого инцидента.

Миссис Кэйв изъяснялась начистоту, без всяких обиняков. Несчастный муж дрожал от волнения и то ссылался на какого-то другого покупателя, то утверждал, что хрусталь стоит десять гиней.

— Почему же ты назначил пять фунтов? — спросила жена.

— Предоставь мне вести мои дела по собственному усмотрению, — ответил Кэйв.

С мистером Кэйвом жили падчерица и пасынок, и вечером, за ужином, происшествие снова было подвергнуто обсуждению. Сидевшие за столом были ресьма невысокого мнения о деловых способностях мистера Кэйва, но последний его поступок казался всем верхом безумия.

— По-моему, он и раньше отказывался продать это яйцо, — сказал пасынок, верзила лет восемнадцати.

— Но ведь за него давали пять фунтов! — воскликнула падчерица, молодая особа двадцати шести лет, большая любительница поспорить.

Ответы мистера Кэйва были жалки по своей беспомощности: он только невнятно бормотал, что ему лучше знать, как вести дела. Посреди ужина мистера Кэйва погнали в лавку — запереть двери на ночь. Уши у него горели, слезы досады мешали ему видеть через очки. «Зачем было выставлять яйцо в витрине? Какое легкомыслие!» — вот что мучило его. Он не видел способа отвертеться от продажи хрустального яйца.

После ужина падчерица и пасынок мистера Кэйва нарядились и отправились гулять, а жена поднялась наверх и, попивая горячую воду с сахаром, лимоном и еще кое с чем, стала обдумывать происшествие с хрустальным яйцом. Мистер Кэйв ушел в лавку и оставался там довольно долго под тем предлогом, что ему надо отделать камешками аквариум для золотых рыбок. На самом деле он был поглощен совсем другим, но об этом речь будет впереди.

На следующий день миссис Кэйв заметила, что хрустальное яйцо убрано с витрины и спрятано за связкой книг по рыболовству. Миссис Кэйв переложила его на более видное место. Разговаривать об этом она не стала, так как после вчерашнего спора у нее очень болела голова. Что касается самого Кэйва, то он всегда был рад уклониться от беседы с супругой. День прошел неважно. Мистер Кэйв был рассеян как никогда и крайне раздражителен. После обеда, как только жена по своему обыкновению легла отдохнуть, он опять убрал яйцо с витрины.

На следующий день Кэйв повез в одну из клиник партию морских собак, которые требовались там для анатомических занятий. В его отсутствие мысли миссис Кэйв снова вернулись к хрустальному яйцу и к тому, как потратить свалившиеся с неба пять фунтов. Она уже успела самым приятным образом распределить мысленно эту сумму — между прочим, имелась в виду покупка зеленого шелкового платья и поездка в Ричмонд, — как вдруг звон колокольчика у входной двери вызвал ее в лавку. Посетитель оказался лаборантом из клиники, который пришел пожаловаться на то, что лягушки, заказанные еще на вчерашний день, до сих пор не доставлены. Миссис Кэйв не одобряла этой отрасли деятельности мистера Кэйва, вследствие чего джентльмену, явившемуся в несколько запальчивом настроении, пришлось удалиться после беседы, хоть и краткой, но вежливой, поскольку это зависело от него. Взоры миссис Кэйв, естественно, обратились к витрине: вид хрустального яйца должен был придать реальность пяти фунтам и связанным с этими пятью фунтами мечтам. Каково же было ее удивление, когда яйца в витрине не оказалось!