Майкл Муркок - Узники неба

Голос, шедший, казалось, прямо из его руки, привел его в чувство, увел с того сомнительного пути, по которому блуждала его мысль.

— Вы остаетесь здесь. Не предпринимайте ничего относительно Полдано. Возьмите отпуск. Выйдите на связь через день. Конец.

Шеврон защелкнул крышку коробки и рассмотрел ее поверхность с голубыми и золотыми полукружьями лавровых листьев. Изящной итальянской работы, она принадлежала Вагенеру. Тому самому Вагенеру, который был вынужден отстранить его от работы и должности на шесть месяцев. Он объяснил это так: «Я знаю, на что ты способен, Шеврон, но прошлые заслуги — это еще не все. Поверь мне, в первую очередь это нужно тебе самому. Никто не может оставаться наверху положения вечно. Мы не имеем права на сомнительные связи. Это нечестно по отношению к тем, кто вынужден на тебя положиться. Ты понимаешь меня?»

Верно, тысячу раз верно. Он первым бы выразил недовольство, если бы ему самому был навязан ненадежный оператор. Но человеку должно быть позволено ошибиться в расчетах хотя бы один раз.

Боже, что же они думают о нем? Что он встанет на рынке и громко крикнет, что Полдано был его другом?

Что-то с глухим звуком упало у его ног. Это был массивный желто-зеленый стручок, вмурованный в жирную глину. Возможно, он имел цель. Неоткуда даже получить добрый совет. Если бы он встал на двадцать сантиметров дальше, был бы пронзен, словно копьем.

Это выглядело так, словно Ка [6] Ка — одна из душ человека (египетская мифология). Полдано метнуло стручок в качестве прощального жеста, до того как последовать в солнечной ладье за край. День еще был в самом разгаре, когда Шеврон зажег сигарету и сел в свою тележку, чтобы вновь обдумать случившееся.

Когда он очнулся, чернота обступила его со всех сторон, и отброшенный в кусты окурок прочертил в ночи светящийся след.

Он тщательно, со всех сторон рассмотрел случившееся, не пытаясь решить все наскоком. Несомненно, ощущалось постоянное давление со стороны разведки Южного Полушария. Не всегда на одном и том же уровне и не всегда в одной и той же точке. Ради выгоды они готовы были хитрить и изворачиваться, и если вынашивали какой-то план, то действовали обычно очень осмотрительно, тщательно разрабатывая все до последней мелочи.

Насколько в департаменте были в курсе — не было на пути ничего сколько-нибудь важного. Вот почему он был отослан на пятый для проверки его боеготовности. Вряд ли это была подходящая работа для того, чтобы отвлечь его от собственных грустных размышлений, в отличие от интересной работы по его штатской специальности инженера-термоядерщика. Но они могли и ошибиться. Убийство Полдано могло быть лишь отправным шагом в некотором хитром тактическом ходе — на деле ложном, для того чтобы отвлечь внимание от реальных событий где-то в другом месте.

Но где, бога ради? Неустойчивый мир между двумя полушариями был настолько надежен, насколько был надежен за последнее десятилетие. Собирались даже регулярные конференции, обсуждавшие проблемы всеобщего слияния, которое объединило бы планету. Впервые в ее истории.

Теперь это могло стать чем-то вполне реальным: если только это было то, чего они действительно хотели. Но, скорее всего, никто не решится на последний шаг, навсегда избавивший бы мир от агрессии. Она была слишком важным строительным кирпичиком человеческой психики. Нет диалектики — нет борьбы, даже если она создана искусственно. И человеческая раса выродится.

Где, в таком случае? Самой отдаленной точкой в географическом отношении был Северный полюс. Чего могли хотеть сатрапы Бразилии от Северного полюса? Ничего такого, чего они не могли бы сделать с своей собственной Антарктикой.

И этот путь в рассуждениях завел в тупик. Шеврон запустил мотор и выбрался на шоссе. Решение пришло внезапно, во время движения. Вагенер мог вполне дать запугать себя. Посмотрел бы он на себя на месте Полдано.

Шеврон свернул на проселочную дорогу в том месте, где через высохший ров была переброшена плита, и проехал дальше, трясясь по подлеску до тех пор, пока не скрылся за кустами. Вовсе не потому, что увидел, будто кто-то едет следом за ним. Отъехав от Аккры пятнадцать километров по Кумазийской дороге, Шеврон свернул направо, на разбитую грунтовую колею, очень ухабистую и переходящую в длинный темный туннель из нависающих деревьев.

Бунгало Полдано было построено на уступе приблизительно в двух километрах от развилки и на высоте в полкилометра. Первый дом небольшого поселения, в котором жили некоторые из европейского персонала тропического исследовательского медцентра. В центре поселка был небольшой участок с бассейном и маленькой площадкой для вертолетов.

Шеврон оставил автомобиль и взобрался на небольшую насыпь. Здесь на вершине, где не гудел мотор и не стучали обода колес, он смог расслышать ночные звуки в полную силу.

Это били в барабаны где-то совсем рядом и в отдалении, но уже совсем в другом ритме. Этот способ связи был единственно возможным на больших расстояниях. В том смысле, что для него не существовало границы в виде экваториальной линии. У Южного Полушария был большой гарнизон в Габоне и разного рода аппаратура быстрого обнаружения. Они могли использовать барабанный бой в качестве открытой связи, настолько банальной, что никто даже не обращал на это внимание.

Возможно сейчас, именно сейчас, какой-нибудь черный как смола барабанщик, блестящий от пота, выбивал в банановой роще экстренное сообщение о том, что Шеврон покинул Аккру и направился в поселок Полдано.

Вне движущегося воздушного потока было все еще достаточно жарко и рубашка липла к телу. Шеврон снял ее и перекинул через плечо. Впереди показался автомобиль. Он двигался очень быстро, наполняя светом пространство туннеля. Шеврон бросился в канаву и встал на четвереньки в двухсантиметровом слое белой пыли.

Через пять минут дорога начала подниматься вверх и свернула к подножью уступа, на котором расположилось поселение.

Как ему запомнилось, там была сторожка со шлагбаумом и дежурным привратником, регистрирующим посетителей. Шеврон шел по дороге, огибающей уступ, до тех пор, пока она не начала поворачивать назад, образуя петлю, и на вершине в сиянии света возник поселок. С правой стороны была сплошная скала с редкими пальмами, растущими прямо из расщелины скалы. Плавные изгибы стволов тянулись вверх.

Шеврон ухватился за ближайший и подтянулся. Этот путь, вполне безопасный, лишал какого-либо смысла контрольно-пропускной пункт, но только в том случае, если не требовалось доставлять им тяжелую аппаратуру.

На вершине, образуя навес, выступала углом старая ржавая ограда. Шеврон двинулся вдоль нее, подыскивая надежный металлический стержень. Затем перебросил через верх ограды рубашку и, перебирая руками, выдвинулся вперед так, что свободно повис в воздухе. Подтянувшись из последних сил, он соскользнул внутрь, словно краб.