Майкл Муркок - Узники неба

Ночь, казалось, придала особую резкость голосу Вагенера. К тому же старый ублюдок, по-видимому, совсем лишился ума, Он вдруг заявил, что желает знать, по какой причине его побеспокоили в такое время с очередным рутинным донесением.

Из сказанного Кэссиди мог вообразить, что шефа Спецслужбы беспокоят каждые полчаса на протяжении всей ночи. Но если ему это не нравится, тогда он не должен был просить об этом. К тому же он, казалось, забыл все, что касалось Шеврона. Когда же Кэссиди напомнил ему, Вагенер вдруг заявил:

— Это слишком опасно — позволить ему действовать по собственному усмотрению. Подстройте ему и его спутникам какой-нибудь несчастный случай. Это будет нетрудно. У вас нет никаких шансов выудить информацию у Шеврона, но вы можете попытаться с девчонкой. Возможно, она знает, есть ли за его передвижениями что-то большее, нежели просто реакция на обстоятельства.

Это было сказано достаточно прямо, хотя прямо противоположно предыдущей позиции, когда он был готов не торопиться и находить решения даже, казалось, в безвыходных ситуациях.

Пока, наблюдая за Шевроном, Кэссиди был склонен считать, что тот был вовлечен в цепную реакцию, последовавшую за смертью Полдано, и неумышленно отключился от связи.

Но для их деятельности это не имело никакого значения. Если бы он попался в руки Южного полушария, ущерб был бы нанесен прежде, чем с этим могло быть покончено. Вагенер имел право так поступать. Здесь говорил здравый смысл. Но старый ублюдок обыграл это так, что можно было подумать, будто он сожалеет, что вынужден поступать так.

Если бы Кэссиди мог сейчас видеть Вагенера, он бы понял, что какие-либо положительные эмоции у того были в явном дефиците.

Генри Вагенер вполне отдавал себе отчет, что он все еще пребывает в самых глубинах подсознания, куда зондирующие электроды не могли проникнуть. Но, признавшись себе в этом, он признался во всем. Нельзя было сказать, что это очень его беспокоило. Расслабляющие наркотики обволокли коньюгации его хромосом, принесли полное спокойствие и непредубежденный взгляд на вещи. Он находился в небольшой одноместной палате экспериментального крыла городского медцентра. Лежа на узкой кровати-каталке, он был присоединен с помощью многовиткового шлема к комплексной компьютерной системе, которая анализировала умственную деятельность по мере того, как в матке-голографии формировались мысли.

Еще раньше Вагенер без каких-либо эмоций наблюдал, как его абсолютно точная копия со всей тщательностью переодевалась в снятую с него одежду и готовилась продолжить дело, которое он оставил. Было вполне очевидно, что это был давно и тщательно разработанный план. Человек был уже достаточно хорошо проинструктирован. Они до мельчайших подробностей изучили множество привычек, мест, имен, текущую работу в отделении, и подробности, полученные от него, в основном подтвердили то, что уже было известно.

Возможно, где-то в глубине, в укромном тихом пристанище, где он пребывал, и билась какая-то тень легкого сомнения и беспокойства, но на поверхности, контролируемой неутомимыми электронными приборами, была только готовность услужить и дать ответы на все вопросы. Биологические инстинкты удалось перехитрить. Ушло даже желание прокусить левое запястье и добраться до капсулы забвения под кожей. По правде говоря, он и не мог сделать этого, так как был связан. Но подобной мысли в его одурманенной голове даже не возникло.

Прежде чем занять уединенный особняк Вагенера, построенный на крыше башни, венчающей район небоскребов Уотергейт Честер Сити, Вагенер-II ненадолго задержался в его офисе.

Секретность в проводимой операции была поставлена на первое место. Она действовала словно мина замедленного действия. Высшее командование оказалось право во всех отношениях: Вагенер, со своей склонностью к уединению и типом характера, занимающий один из главных постов Службы, был вполне естественен для подмены. Вагенер-II чувствовал бы себя не так уверенно, если бы мог видеть некоторое «сомнение» контролирующего механизма, который его сканировал. Прежде чем был дан «условно свободный» сигнал и запорный механизм внутренней двери разомкнулся, произошла небольшая задержка в десять секунд. За это время было произведено повторное сканирование. Девяносто девять и девять десятых процента двух тысяч физиометрических показателей находились в пределах нормы, но электрический узор мозга с внутренней стороны частично отсутствовал.

Задержка вызвала по цепи небольшой импульс, и следующая развертка уже имела расширенные показатели. Взяв средний результат, машина решила сомнения в пользу Вагенера-II, и он оказался в пределах порога допустимости.

На контур поступили новые данные, закодированные в новой, измененной форме.

В следующий раз они будут совершенно правильны. И все показатели, снятые с подложного шефа Спецслужбы, будут с допустимым отклонением.

Тщательно подготовленный к выполнению задания, Вагенер-II потратил около часа, знакомясь с оснащением кабинета. По существу, оно было таким же, что и в Бразилии. Некоторые немного устаревшие, некоторые с дополнительными усовершенствованиями, которые вполне можно было бы скопировать. Вовсе не потому, что Север мог бы представлять из себя какую-либо угрозу в будущем. Операция началась, и всеобщий крах повернет вспять тысячелетие.

Этой мысли оказалось достаточно, чтобы вызвать легкую эйфорию.

Раквелл Канлайф, словно расторопный курьер, сообщила обратно в производственную часть, что он одарил ее весьма зловещей улыбкой.

Стэффорд ответил, что раз было приглашение на вечеринку, то оно было принято как зеленый свет и теперь ей следует быть начеку.

Будучи очень чувствительной к вниманию мужчин, Раквелл с сомнением ответила:

— Он кажется каким-то другим. Не таким внушительным.

— Просто внушающим тебе обманчивое чувство безопасности. Но ничего не бойся. Если вдруг он зажмет тебя в углу с «Кровавой Мэри» в руках, тебе стоит только поднять свой Авен-Езер [10] Камень помощи (библейское). , и я окажусь прямо позади тебя.

— Я не думаю, что у меня есть Авен-Езер.

— Он должен быть у каждой девушки.

— Но он больше не упоминал о вечеринке. Я думаю, он просто забыл.

Оставшись один, в то время как все вышли, Вагенер-II появился в операторской, воспользовавшись несколькими минутами до появления новой смены дежурного персонала. Он наблюдал процедуру смены через сканирующий замок, а потом присоединился к общей очереди.

В действительности все оказалось слишком просто. Вагенер явно не обладал репутацией человека, любящего поболтать, и никто не ждал от него более, чем обмена кивками на протяжении всего длительного подъема. Он начинал наслаждаться этим, и в голове возникла мысль: пожалуй, жаль, что игра приближалась к своему завершению. Он мог бы провести год или два, занимая одно из самых высоких положений в обществе. Это был бы подходящий способ продвижения по службе, недоступный для него у себя дома. В самом деле, будучи на пять лет старше мужчины, которого он заменил, он явно уже упустил какой-нибудь руководящий пост, который мог бы оправдать тридцатипятилетнюю работу, связанную с фальшивыми документами и приклеенными бородами. Тем не менее, из этого не следовало, что его дела шли плохо. Годы напряженной работы принесли свои плоды. Это было последнее задание. В пригороде Сан-Симао на его имя уже была приобретена гасиенда, в дополнение к пенсии, на которую он мог рассчитывать, соответственно среднему разряду службы. Все, что сейчас происходило, — было как раз по нему. Если бы Раквелл встретила его теперь где-нибудь в подземном переходе, она решила бы, что у него внутри сверкает жаркое латино-американское солнце, которого было гораздо больше, чем на улицах, где небо было неизменно серым и пасмурным.