Майкл Муркок - Узники неба

Первое, что приходило на ум, — солнце выбелило все краски на ткани. Присмотревшись, он был вынужден признать, что глядит прямо в брюхо пустынного транспортера. Свежий утренний бриз, ворвавшийся за массивное колесо, принес с собой запах стряпни. Доносившиеся звуки подтверждали это. Кто-то уже встал и поджаривал на открытом огне колбасу.

Шеврон перевернулся на живот и выполз из своего убежища. По ту сторону огня за ним осторожно наблюдал маленький лысый человечек в выгоревших оливково-коричневых штанах-шортах и с потной косынкой на шее. Вопреки здравому смыслу, настало утро, подобное любому другому, и повар подтвердил это:

— Доброе утро.

Правила этикета есть правила этикета, и Шеврон ответил:

— Доброе утро.

— Вы — счастливчик.

Очевидно, наступило время для откровенного разговора.

— Где девушка, которая была со мной?

— Она внутри. В зенани [12] Женская половина. . Не беспокойтесь, с ней все о’кей. Ею занимается Лойз.

— А Закайо?

Мужчина ловко встряхнул сковородкой.

— С ним тоже все в порядке, но я не пойду за ним. Он пытался заколоть меня чертовски огромным кухонным ножом. Надо заметить, если по правде, в этот момент он был совершенно не в себе и не мог объяснить нам, что вы идете следом со своей ношей. Мы были совершенно ошеломлены, когда из бескрайних просторов пустыни возник чертовски огромный африканец, размахивающий большим тесаком и несущий всякий вздор на суахили.

— Я вас прекрасно понимаю.

— Как случилось, что вы оказались в таком затруднительном положении?

— Это долгая история.

— Хочу заметить одну вещь, имеющую непосредственное отношение к пустыне, — наличие огромного избытка времени. Никакой городской спешки. Однако, надо думать, вы бы хотели прежде поесть. Есть растворимый кофе. Вы ничего не имеете против яичницы с колбасой? Или предпочитаете что-нибудь другое?

— Меня зовут Шеврон. Марк Шеврон. Инженер.

— Инженер — это уже кое-что. Я Паркер. Крис Паркер. Рад познакомиться с вами. Возьмите тарелку из этого ящика и угощайтесь. Мы направляемся в Триполи, закончив здесь свою работу. Нам сообщили, что перемещение дюн обнажило стоянку римлян, но мы ничего не обнаружили. Либо было чертовски плохо определено место, либо пески вновь накрыли ее. В любом случае, римлян здесь быть не должно — они никогда не проникали так далеко на юг.

— И как долго возвращаться?

— Нет, не долго. Возможно, дня два. Вдоль этой гаммады легко двигаться. Дальше она пересекается с обычным шоссе, а после него мы поворачиваем. К тому же, эта старая кляча может перемещаться довольно резво. Так что не стоит беспокоиться — вам совершенно необходим длительный сон.

Произнесенное осталось без ответа, так как в этот момент компания пополнилась двумя вновь прибывшими, вынырнувшими из-под навеса в задней части автомашины.

— Доброе утро, доктор, — вновь завел свою пластинку Паркер. — Доброе утро, Голди. Этот уже на ногах. Должно быть, у него крепкая шкура. Его зовут Шеврон. Шеврон, знакомьтесь — доктор Мак-Аскилл, первая рука в нашем отряде, и Ганс Голдманн. Ганс — механик или, если вам так нравится больше, инженер. Я же занимаюсь всем понемногу, хотя — специалист по углеродному датированию.

Мак-Аскилл был высоким и худым, с коротко стриженными седыми волосами, словно плотно прилегающая к голове тюбетейка. Он носил очки в круглой стальной оправе. Голдманн, напротив, был среднего роста и хорошо сложен. У него были светло-русые волосы и борода, а бледно-голубые глаза на фоне загара казались холодными и настороженными. Он уже нацепил ремень с кобурой и причудливой формы бластером, готовым к тому, чтобы в любую минуту его пустили в ход. Кроме того, что он был инженером, он, очевидно, являлся и вооруженной охраной компании ученых. Не сказав ни слова, Голдманн сдержанно кивнул головой и принялся за завтрак.

Сосредоточив все свое внимание на Мак-Аскилле, Шеврон заговорил:

— Я обязан поблагодарить вас за то, что вы взяли нас с собой. Кроме того, узнав, что вы двигаетесь на север, я был бы рад, если бы вы позволили нам ехать с вами до тех пор, пока мы не сможем раздобыть какое-нибудь транспортное средство.

Голос Мак-Аскилла оказался резким и пронзительным. Выдержав долгую паузу и набрав побольше воздуха, он начал говорить в быстрой и нервной манере, отвлекаясь на множество повторений. Подвижные брови его вращались так, будто существовали сами по себе. Обежав по кругу, они вернулись назад в исходное положение и успокоились.

— Конечно, мистер Шеврон, конечно. Не каждый день такое случается — чтобы мы отняли у пустыни ее жертвы. Не каждый день, поверьте мне. Как случилось, что вы оказались в таком положении? Я имею в виду, как случилось, что вы оказались в таком неприятном положении?

— Отказало оборудование. Мы оставили машину и пошли осматривать руины. И в этот момент налетела песчаная буря. Очевидно, отказало управление, и машина скрылась за горизонтом, оставив нас на мели.

Голдманн, вымазывавший тарелку хлебным мякишем, оставил это занятие и тяжело взглянул на говорящего. Паркер взял еще один кусок колбасы, а Мак-Аскилл проговорил:

— Весьма необычно. Весьма необычно. Вам следовало бы помнить одну арабскую поговорку — полагайся на бога, но не забудь привязать своего верблюда. Но вовсе не потому, что в этой стране найдется немало желающих самим привязать его. Так у вас так и получилось — на Аллаха надейся, но верблюда привязывай.

— Я запомню.

— Я еще не отправлял сообщения о том, что мы подобрали вас. Еще не отправлял. Но мы сделаем это, как только вы пожелаете.

— Нет никакой необходимости. Мы просто путешествовали. Никто не ждет, что мы вернемся в ближайшие несколько дней. По мне, лучше забыть про это и составить новый договор в первом же местечке, где есть бюро найма автомобилей.

— Как вам угодно. Как вам будет угодно, конечно, мистер Шеврон. Мы двинемся дальше, как только ваши товарищи будут в состоянии. А какие руины вы осматривали? Я имею в виду, что это были за руины?

— Не по вашей части. Круги и полукружья из обожженного кирпича. Я бы сказал, что их использовали в качестве ночной стоянки верблюжьи караваны.

Разжигая короткую и толстую трубку, Паркер подтвердил:

— Разрушенный караван-сарай.

Голдманн щелчком смахнул остатки еды в огонь, где они быстро вспыхнули голубым факелом и съежились.

Разговор заглох, и Шеврон встал. Он собирался сказать, что пойдет взглянуть на Закайо, но в этот момент случилась маленькая неприятность: из люка появились Анна Рилей и Лойз, а из-за тупого носа автомобиля — Закайо.

Лойз Тейлор, высокая и худая, с лошадиными зубами и рыжими волосами, стянутыми на затылке в тяжелый узел, уставилась на Шеврона. В ее взгляде можно было прочесть вызов и обвинение. Она даже не ответила на учтивое паркерское «Доброе утро, Лойз».