Роман Проксима - Обещания темноты

Песок становился все холоднее и холоднее, совсем невозможно было ступать. Тем более, что у Джона не было ботинок…

– Люси, – обратился он тихо к женщине, – знаешь, зачем человеку нужно испытывать боль, страдания?

– Зачем, Джон? – еле слышно спросила она.

– Чтобы не забывать дорогу к спасению.

Джон вытянул руку со свечой перед собой. Возникло пламя волшебного огня. На этот раз медиум представил не место, а предмет, к которому хотел попасть. Через секунду они вдвоем оказались в развалинах многоэтажного здания все еще сохранившего высотную форму. Внизу у подвала валялся ботинок Джона.

– Где мы? – осмотрелась Люси.

– Там, где я впервые встретился с Троном в этом мире. Сначала я общался со своим воспоминанием. Маленький я всегда увлекался астрономией, и у меня были игрушки кометы. Они пускали позади себя хвост, когда их кидаешь в светлой комнате. Удивительно, порой мелочи становятся единственным, что у тебя есть. А сейчас эти кометы вон там.

Джон указал на горизонт. Он еле подсвечивался тонкой полоской света.

– И это выход на первый уровень.

– Но как твои кометы могут быть выходом? До тебя отсюда нельзя было выбраться?

– Можно, почему нет? Просто для меня выход – кометы. А кто-то представит свет в виде солнечного зайчика, далекого уличного фонаря у дома, где живет возлюбленная, или же в виде света материнских глаз.

– А ты помнишь мамины глаза? – спросила Люси, немного помедлив. Силы вернулись к ней, пусть и небольшие.

– Помню. Они у меня ассоциируются с кометами.

Джон зажмурил глаза, и никому не было известно, о чем он сейчас подумал. Шкатулка с проводником подпрыгнула в кармане.

– Что это?

– Это то, что нужно спрятать куда подальше.

– Ты заберешь ее с собой?

Верона подумал немного, потом ответил:

– Нельзя забирать шкатулку в наш мир. Там и так больше зла, чем во всех остальных уровнях, вместе взятых. Она должна быть только со мной.

– Ты хочешь сказать…

– Нет, я не собираюсь здесь оставаться. У нас есть еще незаконченное дело. Тот медиум, помнишь? А я хочу, чтобы шкатулка осталась в моем сне.

Люси не ответила, она кивнула, ожидая от Джона дальнейших указаний.

– Свети мне в лицо камнем, – сказал Верона ей прямо в глаза. – Не на секунду не убирай свет, слышишь? Ни на мгновение!

– Я поняла, – Люси поцеловала Джона и принялась светить ему в лицо.

Медиум прилег на землю, ухватив шкатулку обеими руками, и заснул.

Пустота сдавила подсознание медиума со всех сторон. Он вертелся, стараясь разглядеть хоть что-то. Где-то очень далеко он услышал дыхание Люси и увидел свет, блеклый холодный. Медиум пытался идти, но его будто держали сзади.

– Неужели ты думал, Джонни, что хитрее меня? – раздался голос Урана. – Запереть меня в своем сне, это, по крайней мере, глупо. По меньшей мере – невозможно. Ты не стронешься с места, и проснуться у тебя не выйдет скоро. Час здесь сопоставим секунде там, где ты уснул. У нас будет много времени. Открой шкатулку, поговорим, как люди.

– Ты не достоин называться человеком, – ответил Джон сдавленным голосом. Он все пытался идти, но тщетно. – Ты будешь блуждать в моем сне, покуда я буду жить. А после смерти ты сгинешь со мной в темноту.

– О, Джонни, – смеялся тихо Уран, – ты себе даже не можешь представить, что такое смерть. Не говори глупостей, а то еще вдруг кто-то поверит. Знаешь, убийство твоего дружка мне доставило удовольствие, которого я не испытывал почти три тысячи лет.

Джона взяла ярость, он хотел вцепиться в коробку, но не мог найти ее.

– Открой крышку, Джонни, поквитаемся. А то так и будем общаться через двери. Где твое почтение?

– Уж ты то точно не получишь моего почтения!

– А вот это мне нравится. Презрение – сильное чувство. Оно способно полностью поменять реальность. Стоит только почувствовать себя выше, но это лишь чувство, это нереально, как и душа. Твоя душа, Джонни, лишь сгусток энергии. Зачем она тебе? Поделись с другими.

– Поделюсь, можешь не сомневаться, – Джон вдруг уловил пеструю волну фиолетового цвета, пролетающую мимо. Он окунулся в ее прохладу, и что-то приключилось с ним. – Поделюсь, обязательно поделюсь. Я хотел поделиться ею с тобой. Отдать часть энергии, может, даже всю, лишь бы ты открыл глаза, наконец.

– Что? О чем ты, глупец?

– Я том самом дне, когда ты свалился в яму. Ты не сразу свалился вниз. Ты затаился, ждал, пока тебя хватятся. Мать. Он не глупа, он а чует. Твоя мать побежала первой, звала тебя. Ты же видел свет ее глаз. Он показался тебе ядом. Твоя душа теперь стала принадлежать тьме.

– Да, ты прав, я сглупил. Отзовись я тогда – ничего бы не было. Она не упала бы в бездну, и братья тоже. Все они не превратились бы в монстров. Благо для них – их больше нет, я позаботился об этом. Отмучились. Я неплохой, Джонни. Я лишь делаю то, что мне нравится.

– Почему ты молчал тогда? Ответь, что тьма обещала тебе?

Михаил молчал, непривычно долго молчал. Тишина дурманила разум подсознания. И не стало ничего. Обязательства, незаконченная жизнь остались позади, растворились в иллюзиях. Даже света не стало. Джон слышал только как Михаил глубоко заглатывает воздух через тонкие стенки шкатулки. Голос его все время звучал приглушенно, но так близко, словно раздавался из самого Джона. И Верона внезапно понял смысл обещанного. Только от этого становилось тоскливее.

– После этого ты подумал, что тьма, глубокая, бесконечная тьма – это переход, и создал себе новый дом, где ты мог бы показывать заблудшим душам истинный путь к спасению.

– Вот видишь, Джонни, ты понял, что я неплохой, что весь мой труд направлен в верное русло.

– Нет, – ответил Джон, – теперь я понял, что погрузившись в самообман, ты сам забыл дорогу к спасению. Мне жаль, но чтобы помочь тебе не хватит энергии всех душ, когда-либо живших на Земле.

– Как знать, Джонни, как знать…

Уран замолчал. Верона понял, что надолго. Он смог, наконец, сдвинуться с места. Его путь лежал к источнику света. Откровение, постигшее его сейчас, каменной иглой засело в груди. Но сил его не хватило бы, чтобы забыть об этом. До конца своих дней он будет носить эту ношу. И не расскажет об этом ни одной душе, ни одной иллюзии, не передаст ни с одной мыслью. Джон поклялся молчать, он обещал себе, выбрасывая шкатулку из рук, которая, видимо, все время там была, перед тем, как слиться со светом.

Джон проснулся, жадно вдохнув воздуха. Он осмотрелся – в руках было пусто.

– Сработало. Сколько я проспал?

– Эм, секунды полторы.

– Бежим, дорогая.

Они встали на ноги. Джон чувствовал прилив сил за обоих. Они справятся, оставалось немного подождать. Джон и Люси бежали, держась за руки. Верона не оглядывался, он больше не хотел связываться с этим миром. И ему стало страшно осознавать итог войны. Кошмар кончился, враг одолен. Но мир наступил только для них – для двух душ, из множества уже мертвых.