Натали Хеннеберг - Кровь звёзд. Мутанты

Коди прочел ответ, едва успев задать вопрос. Телепаты могут хранить тайну лишь в подсознании, но шлем Немых позволяет проникать и сюда.

— Влюбился в Барбару Пелл? Она же параноик!

Коди был возмущен.

— Он этого не знает, и не надо, чтобы узнал, пока не произойдет его переориентация. На это требуется время. А пока он нам нужен. Возможно, будет большой скандал.

— Что?

— Фред Селфридж. Он выпил. Он знает, что делегация Кочевников была сегодня у Бюркхалтера. Он трусит из-за своих торговых махинаций. Я сказал Бюркхалтеру, чтобы он ничего не предпринимал.

— Хорошо. Может быть, я здесь понадоблюсь. Я не иду к себе.

Гобсон знал, что «к себе» означало для Коди уединенное место в огромном Канадском лесу, которое было известно только тем, у кого были шлемы, тем, кто никогда его не выдаст. Специалисты из Лысоголовых использовали это место для хранения своих тайных изобретений, опережающих время. Это был целый городок в лесной чаще. В общем-то предприятие, конечно, было опасным, но все держалось в глубокой тайне. Здесь разрабатывались разного рода трюки, которые помогли создать легенду о Коди в глазах Кочевников. Некто Поль Баниан проявил воистину чудеса, «объединив» физическую силу человека с почти цирковыми фокусами. Это делалось с определенной целью: лесные племена должны уважать и постоянно повиноваться Коди.

— Хорошо ли спрятался Бюркхалтер, Гобсон? Если нет, я…

— Он в безопасности. Он на встрече с друзьями, но Селфриджу не так-то просто будет найти его.

— Ладно. Я подожду.

Затем Гобсон соединился с дюжиной Немых, рассеянных по всему континенту от Ниагары до Салтона. Все были готовы действовать по первому зову.

Гроза собиралась вот уже девяносто лет, и когда она разразится, это может обернуться настоящей катастрофой.

Встреча проходила в спокойной мирной обстановке, что обычно свойственно подобным мероприятиям, организуемым Лысоголовыми. Мозг Бюркхалтера занял свое место в узком телепатическом кругу и посылал приветствия друзьям. Бюркхалтер уловил беспокойство Дьюка Хита, а затем проникся абсолютным спокойствием собравшихся.

Сначала на берега этого озера психической энергии выплескивались различные искажения, что объяснялось чрезмерной чувствительностью телепатов, но затем чистка, чем-то напоминавшая исповедь у древних, оказала благотворное воздействие. Лысоголовые не могут ничего скрывать друг от друга. Они постоянно связаны неосязаемыми, но прочными узами.

Языковой барьер не существовал, все доверяли друг другу и были друзьями. Одиночество, характерное в прошлом для каждого мыслящего человека, уступило место умственной близости, той совершенной близости, которая была выше брачных уз.

Всякое меньшинство как целостность старается сохранить свою самостоятельность и независимость, поэтому оно, как правило, преследуется большинством. Наверно, впервые в истории Лысоголовым удалось сосуществовать на равных с большинством, которое не смогло их поглотить. Что, впрочем, было парадоксально, так это то, что Лысоголовые стремились быть ассимилированными. Они могли себе это позволить, ведь телепатическая мутация была генетически доминантной: дети, рожденные от Лысоголового и обычной женщины или, наоборот, от обычного мужчины и Лысоголовой, становились телепатами.

Телепаты испытывали потребность в этих встречах, этом символе мирной борьбы, которую они вели на протяжении жизни нескольких поколений и в которой они достигли полного единения. Это была своего рода религия в чистом виде, но она вовсе не разрушала существующего чувства соперничества.

В начале встречи (этого нетелепатам не понять) происходят контакты между собравшимися: вас приветствуют и уступают вам место. Затем поле контактов расширяется, вы приближаетесь к центру, все ближе к этой необъяснимой точке пространства-времени, которая является синтезом умственного развития. Тому, кто не имел подобной практики, описание вряд ли поможет. Отдаленно это похоже на состояние человека во сне: он спит и в то же время осознает все, что происходит вокруг него.

Сначала должна исчезнуть напряженность, обусловленная психологическими проблемами. Их следует изучить, решить, а затем растворить в кристально чистом составе союза. Затем, в центре, каждый предлагает что-то свое: оттенки цветов, которые кому-то понравились, звуки, свет, чувства; словом, в этом оркестре у каждого своя партия. И к этой партии добавляются реакции каждого из участников встречи. Ощущение от прикосновения к ткани и тут же удовольствие от решения сложной математической задачи… все способствует гармонии целого. А потом этот созданный единый гигантский мозг начинает думать, при этом сохраняются все чувства, присущие человеку.

И вот в этот союз ворвалось сообщение. Все телепаты объединились в последнем мысленном объятии, чтобы потом расстаться друзьями, преисполненными надежды и страха. Круг распался, и каждый Лысоголовый остался один на один с полученным сообщением: «Погромы начались».

Гобсон передал послание через Дьюка Хита, ведь не все могут читать мысли Немого. Он продолжал рассылать предупреждения: «Отправляйтесь все в больницу. Избегайте нетелепатов. Вас могут линчевать.»

У себя дома мужчины и женщины обменивались испуганными взглядами. Новость распространялась по планете со скоростью мысли, мозг всех телепатов излучал невиданное напряжение, но ни один из нетелепатов об этом и не догадывался.

Тысячи Лысоголовых, где бы они ни находились, — в домах, в вертолетах, в наземных транспортных средствах, — поддерживали своих собратьев: «Мы — одно целое. Мы с вами.»

Параноики, в свою очередь, распространяли послание, в котором смешивались ненависть и торжество: «Убьем всех волосатых!»

Только в Секвойе ни один нетелепат не знал, что же происходит на самом деле.

Бюркхалтер прятался в старом пластиковом доме на краю города. Ночью он бесшумно вышел во двор. Было холодно. Желтый диск луны блестел на небе. Вдали по цепочке огней можно было узнать Редвуд Стрит и другие улицы. Бюркхалтера охватила паника. В течение ряда поколений Лысоголовые с опаской ожидали этого момента, и вот он наступил.

До него донеслась навязчивая мысль Барбары Пелл. В этой мысли он прочел столько торжества, что хотел поставить защиту, но какая-то сила заставила его выслушать все до конца:

— Он умер, Бюркхалтер, он умер! Я убила Фреда Селфриджа.

Он выделил в этом сообщении не столько слово «убить», сколько чувство кроваво-красного торжества, чудовищное ликование убийцы.

— Сумасшедшая! — бросил Бюркхалтер в тишину улиц.

— Сумасшедшая! Это вы все начали?

— Он хотел вас убить. Он был опасен. Если бы он заговорил, он бы все равно спровоцировал погром…