Тед Томас - Вторжение

Спустившись по зигзагу тропинки. Макс ступил на полого уходившую в воду платформу. Он оттирал песком свои котелки, пока не заболели пальцы; потом раз за разом ополаскивал их, внимательно изучая воду на предмет тончайшей пленки жира. Удовлетворившись наконец состоянием посуды, он еще разок для верности сполоснул ее и вскарабкался наверх, в лагерь. Взял там полотенце, мыло и зубную щетку, прошел к восточной стене, перебрался через нее.

Футах в двадцати отсюда в скале была полная свежей дождевой воды выемка. Макс стянул скафандр, прополоскал его и разложил для просушки. Он как мог быстро вычистил зубы, намылился и вымылся: ему, разумеется, вовсе не улыбалось быть застигнутым дождем - стоило здесь пойти настоящему дождю, и под открытым небом человек без скафандра попросту бы утонул.

Смыв мыло, Макс не задерживался, чтобы обсохнуть, а подобрал скафандр и потрусил в лагерь. Уже стоя у самой палатки, он вытерся. Затем вполз внутрь и забрался в постель. Сидя, проверил на ощупь воздушные клапаны, затем улегся и поплотнее укутался в одеяло.

- Здорово,- произнес Макс, медленно и глубоко вдохнул и резко выдохнул. Выставив голову из-под одеяла, он некоторое время слушал рокот далеких волн, разбивающихся о скалы, и вздохи ветра.

- Здорово...- пробормотал он опять. И заснул.

Немного позже пошел дождь. Стук струй по крыше палатки разбудил Макса, и некоторое время он лежал и слушал дождь. Сквозь стук воды по натянутой ткани слышно было, как бурлит и вихрится вода, бегущая в море через лагерь. Сильный порывистый ветер изменял звук дождя: он то приглушенно сыпался на крышу, то громко барабанил по ней. Прибой тоже стал громче, волны дробились на камнях увесисто и гулко.

Макс, уютно свернувшись в тепле под одеялом, слушал, как бушует снаружи шторм. Вот, наверно, один из самых приятных моментов: лежать так и слушать... Он боролся со сном, чтобы послушать дождь подольше. По спине пробежали мурашки и на миг завладели всем телом. Макс вздрогнул, подтянул одеяло. Ему было хорошо. Все еще пытаясь бороться со сном, он незаметно соскользнул в него и проснулся только через десять часов - бодрый, словно родился заново.

Он натянул скафандр и высунулся посмотреть на небо. Серая муть наверху была такой же, как и всегда: здешнее солнце ему еще ни разу не удавалось увидеть, даже как светлое пятно за облаками.

Макс вдохнул соленый морской воздух, встал, потянулся. Он опять хотел есть - не так, как вчера, а слегка. Легкий голод, вызванный свежим воздухом. Макс хорошо знал это ощущение; теперь оно будет с ним почти все время, возвращаясь вновь через два часа после еды... Это означало, что он стряхивает с себя городскую пыль, и ему было приятно.

Он развел немного яблочного соуса и взбил жидкое тесто для блинчиков. Испек четыре штуки и съел, подчистив последними кусочками остатки соуса в миске. После этого ни сковородку, ни миску мыть не понадобилось, так что он просто отставил их в сторону.

В нем нарастало возбуждение: теперь он был готов к охоте. Проверив трезубец на конце остроги, Макс подогнул слегка притупленные наконечники, проверил баллоны с дыхательной смесью, привесил к поясу мешок для добычи и напоследок обвел взглядом лагерь. Закрыл и убрал плиту. Оглянулся на свой чистый и пустынный остров - и решил, что это хорошо, и весьма. Ничто не оскверняло девственную наготу камня.

Потом он вышел в пролом и зигзагообразной тропкой спустился к морю.

Не задерживаясь, Макс вошел в воду. Зайдя по пояс, он на ходу захлопнул колпак шлема и помедлил минуту, когда вода наполовину закрыла шлем. Теперь он стоял на границе двух миров и переводил взгляд из одного в другой. Верхний мир - вылизанный и выбитый штормами, пустой и чистый, но уже готовящийся принять в себя жизнь, которая вытесняется из нижнего мира. А нижний мир кишел жизнью, и ее давление все увеличивалось. Было здорово стоять вот так и охватывать взглядом оба мира - абсолютно пустой и переполненный.

Потом Макс сделал еще шаг и пошел по дну, пригнувшись и выставив острогу.

Колышущиеся водоросли, казалось, кивали ему, приглашая в свое царство. Тут и там над песчаным дном выступали гладкие черные камни. Прямо перед ним висела огромная медуза, длинные розовые щупальца колыхались под белым полушарием купола. Макс обошел ее. Скалы были усеяны бурыми кремниевыми губками.

Шевеление слева привлекло его, и Макс осторожно двинулся туда Стайка из девяти трилобитов рылась в песке возле куста водорослей, но это были "E.petti", мелкая разновидность. Макс, стараясь не делать резких движений, проплыл к скале, поднимавшейся футах в восьми от стайки членистоногих, и прислонился к выступу: где собирается мелочь, там непременно объявятся и трилобиты покрупнее. Поэтому Макс приготовился ждать, - расслабившись, но ни на секунду не спуская с трилобитов глаз.

Движение к водорослям он увидел раньше, чем само животное. Оно выплыло на песчаную лужайку и остановилось. Сердце Макса подпрыгнуло. Это был действительно большой трилобит! Добрых три фута в длину,- больше, чем любой виденный им раньше. Он подобрался, отвел назад правую руку с острогой, перенес вес тела на правую ногу. Трилобит теперь пасся - рылся в песке и иле. Макс еще раз прикинул дистанцию - и метнул гарпун.

Трилобит успел заметить его движение, резко повернулся на месте и метнулся в заросли. Один из тупых наконечников трезубца чиркнул по прочному панцирю, но острога вошла в песок. Макс кинулся к остроге, но тут же притормозил. Он ругал себя за неловкость - так испортить бросок!.. Вот что значит долгое отсутствие практики...

Макс пошел дальше. У куста колышущихся водорослей он заметил довольно крупного трилобита. Подобравшись поближе, он определил его как "P.metrobus" - "трилобит колючий ". Осторожно он подкрался к добыче. В океанах еще не было по-настоящему крупных животных-хищников - но тем не менее трилобит спасался бегством при всяком неожиданном движении. Боятьсято ему было нечего, если не считать охотников с Земли, однако трилобит реагировал так, словно за каждым камнем его подстерегала смерть. У Макса была даже на этот счет теория: за такое поведение трилобитов, полагал он, отвечает какой-нибудь мутантный ген - и этот ген еще пригодится трилобитам через несколько миллионов лет и будет служить им верой и правдой не меньше четырех миллионов веков, когда опасность для вида станет вполне реальной.

Теперь Макс примерился более тщательно, чем в первый раз. Острога попала в цель и пригвоздила трилобита между двух зубьев. Макс тут же подхватил острогу и поднял зажатого пружинистыми зубьями трилобита, отчаянно перебирающего двумя десятками пар ножек. Он бросил добычу в мешок на поясе, и испуганный трилобит замер. Макс потрепал его через ткань, но животное не пошевелилось. Макс продолжал охоту.