Эми Томсон - Цвет дали

— Каким образом они слышать тебя? — спросил он.

Джуна подумала, как объяснить ему, что такое радио, но ее словарный запас был слишком мал, так что она лишь покачала головой.

— Трудно рассказать, — сказала она, надеясь, что использует правильные символы.

— Я говорить с ними? — спросил Укатонен.

— Ты говорить мне, я скажу им то, что ты говорить мне. Хорошо?

Укатонен выдал символ согласия. Джуна установила компьютер на передачу изображения и запись речи, отвела Укатонена на нужное расстояние от камеры, а затем кивнула ему, чтобы начинал.

— Официально приветствую вас, народ Иирин. Я Укатонен, энкар (непереводимый местный термин, означающий высокий социальный статус). Я говорить с вами через Иирин. Деревня Лайнан (термин неизвестен) находится (непереводимо), потому что (длинный список растений и животных), — здесь Укатонен указал рукой на выжженную дыру в зеленом лесу, — из-за ваших действий, которых тут больше нет. Что может быть сделано для (непереводимо)?

Джуна вздохнула. Да, будет трудно. Она поглядела на обширное пространство выжженного леса, уничтоженного в ходе выполнения обычной программы стерилизации перед отлетом с планеты. Эта программа призвана не дать земным бактериям заразить планету. Если бы экспедиция знала о существовании туземцев, ее сотрудники действовали бы иначе. Теперь Джуна обязана оплатить ущерб.

«Инопланетянин шлет вам официальные приветствия от имени своего народа и хочет знать, что мы намерены сделать в связи с тем участком леса, который был сожжен. По-видимому, он принадлежит соседней деревне. Я сделаю все, что смогу, чтобы компенсировать этот вред. Пожалуйста, дайте совет». Вместе со своим переводом Джуна отправила и видеоклип речи туземца как материал для обработки корабельными компьютерами.

Джуна кивнула Укатонену.

— Готово, — сказала она.

Уши Укатонена широко распахнулись. Он с большим интересом посмотрел на радио.

Джуна тронула Укатонена за плечо. Он тут же повернулся к ней.

— Мой народ далеко, — сказала Джуна, показав на небо. — Они не говорят… — Тут она замолчала: как исчисляется продолжительность времени на языке кожи, Джуна до сих пор не понимала. Вместо этого она указала на солнце, которое стояло уже низко, — яркое пятно, просвечивающее сквозь густые облака. — Будет уже ночь, когда они нам ответят.

Уши Укатонена насторожились еще сильнее.

— Где твой народ? Как он слышит тебя?

Джуна заколебалась. Протокол Контакта запрещал касаться проблем космических путешествий в разговорах с племенами, стоящими на низком технологическом уровне.

Если надо, она могла бы придумать хоть дюжину объяснений, которые вполне могли бы сойти за правду, но лгать Укатонену Джуна просто была не в состоянии.

Поэтому очень медленно, с трудом подыскивая нужные слова, она объяснила, что планета туземцев вращается вокруг вот этого солнца, а ее народ происходит с другой звезды и прибыл сюда на корабле. В качестве учебного пособия Джуне пришлось воспользоваться несколькими камешками, но в конце концов туземцы поняли, что она хочет сказать.

Укатонен покачал головой.

— Этого быть не может, — сказал он, окрасившись в густой пурпур.

Анито, все время следившая за ним, эхом повторила его слова.

— Это правда, — стояла на своем Джуна. — Мой народ там. Я разговариваю с моими людьми. Это (и она показала на серебристую радиобашню) бросает мой… — она остановилась, не зная символа слова «голос» и даже того, есть ли такое слово в лексиконе туземцев, — …мои слова к ним. Они понимают, что я говорю, и дают ответ. — Тут она снова указала на радиомаяк. — А вот это ловит их слова и показывает мне.

Укатонен перевел взгляд с маяка на Джуну, потом обратно, и кожа его приобрела странный красновато-коричневый оттенок, возможно, выражавший сомнение или недоверие.

— Этого быть не может, — повторил он.

— Мой народ делает это, — настаивала Джуна.

Сомнение и удивление с примесью страха рябью пробежали по коже туземца.

— Когда твои люди возвращаться? — спросил он.

Джуна пожала плечами. Она постаралась скрыть внезапно нахлынувшие на нее чувства страха и тоски. Потом покачала головой.

— Много, много, много… — Она снова остановилась и протянула руку, показывая на восточную часть горизонта. Отсюда она провела рукой дугу на запад, а затем изобразила на своей груди символ солнца.

Укатонен подсказал ей символ, который, как она надеялась, соответствовал слову «день».

— Много дней, — сказала Джуна. Она попыталась было объяснить, что такое год, воспользовавшись теми же камнями, к помощи которых прибегала, чтобы показать их солнце и планету, но Укатонен отрицательно покачал головой.

Джуна искала слова для объяснения, но не находила их. Тогда она подняла гальку.

— Корабль моего народа, — сказала она.

Укатонен показал, что понимает.

— Мой народ уходит, — Джуна отодвинула гальку подальше от камня, обозначавшего планету туземцев. — Они уходят так далеко, что… — Джуна взяла гальку и отшвырнула ее на несколько метров. — …что уже не слышат моих слов. Я не могу слышать их слов. — Джуна подобрала другой камень, размером с кулак. — Солнце моего народа. — Взяла другой: — Мир моего народа. — Потом подняла гальку, изображавшую космический корабль, и поместила ее возле камня, символизирующего Землю. — Мои люди покинули ваше солнце, они ушли к своему солнцу. Потом они вернутся. — Она подняла гальку-корабль и кинула ее обратно к солнечной системе туземцев. — Много, много, много дней…

Укатонен опять стал красно-коричневым.

— Мой народ может это, — настаивала Джуна. — Сегодня мои люди слышат мои слова. Когда солнце вон там (она указала на восточную часть горизонта), мои люди больше не слышат моих слов. Я жду много, много, много дней, прежде чем они вернутся. Я… — Она снова умолкла, не зная символа, означающего «одиночество» на языке туземцев. Тогда она окрасилась в темно-серый похоронный цвет и вдруг отвернулась — ощущение полной изоляции нахлынуло на нее.

Костяшки пальцев Укатонена коснулись плеча Джуны. Она подняла глаза.

Анито ушла; они с Укатоненом были одни под тенью сияющего металлического радиомаяка.

— Я такой же, как ты, — сказал Укатонен. — Всегда один. Никогда с другими. Я понимаю. Я — энкар, — закончил он, пользуясь термином, которого Джуна не понимала, хотя и видела его раньше. — Энкар всегда один.

Укатонен встал и по выжженному пустынному берегу пошел обратно к джунглям.

Джуна смотрела вслед туземцу, пока он не исчез в густом переплетении зелени. Только тогда она вернулась к своим докладам, чувствуя, как распускается тугой узел, захлестнувший ее сердце. Она работала упорно, дополняя и завершая доклады, касавшиеся туземцев и их экосистемы. Свою работу она закончила, когда солнце коснулось горизонта. Джуна встала, потянулась, ощущая какую-то опустошенность: последние мелочи, содержавшиеся в ее журнале, теперь перекочевали на корабль. Она ответила на все вопросы, на которые могла ответить. Теперь экспедиция имела все, что Джуна знала о туземцах. Джуна опять подошла к обрыву. Стаи морских птиц кружились над ней, падая вниз и взмывая вверх на воздушных потоках. Одна из птиц, вознесшаяся чуть ли не от подножия утеса, повисла в нескольких метрах от Джуны, удерживаясь в воздухе с помощью слабых, но частых движений своих радужно переливающихся сине-черных крыльев и хвоста. Это была не настоящая птица. Ее голову покрывала чешуя, а сама голова заканчивалась не клювом, а удлиненной пастью ящерицы. Однако в данной экосистеме это животное занимало место чайки. Оно рассматривало Джуну черными бусинками загадочных глаз, а затем скользнуло в воздушном потоке и, планируя, полетело над океаном, пока не скрылось в туче других птиц.