Евгений Белоглазов - Нуменал Анцельсы

— Шлейсер! — пробился сквозь грохот прибоя голос Гриты. — Когда прояснится ситуация с седиментами прибрежной зоны? — До заката — минуты, а информации о шельфе я не вижу.

— Зонды на дне, — спохватился командор. — Миарт ими занимается. Пока, кроме признаков фотолиза абиогенной органики, ничего нет.

— Я тоже не могу ничем порадовать, — голос Гриты дрогнул. — Гибридомы киснут. Адаптационного кинематоза нет. Ни на спектр Аксоли, ни на атмосферный фон клетки не реагируют.

— Не спеши с выводами, — попытался поддержать ее кампиор. — Продолжай сбор материала. А главное, сама не скисни. Завтра мы постараемся вернуться. Предупреди Астьера и Снарта, чтобы подготовили отчет. Тогда все и решим.

В то предзакатье ему как никогда не хотелось отвлекаться от главных, как он считал дел. Да и Сета не испытывала желания перестраиваться в режим работы Гриты. Но выбора не было. С таким трудом налаженные изыскания пришлось прервать…

Впоследствии события выстроились совершенно невообразимым образом. Действия Аины разнесли представления космиян о некой особой миссии, будто бы возложенной некими силами на представителей террастианского разума. Хорошо еще, что обошлось без жертв, а кое-что из случившегося даже удалось обратить в свою пользу. Урок тяжелый. И хотелось бы верить, что он пошел впрок. К сожалению, этого не случилось. Даже несмотря на итоги расследования спецкомиссии ГУРСа и вынесенное службой прокурорского надзора определение, грозившее кампиорам длительной дисквалификацией.

Тогда же, в отчаянных попытках разобраться в механизме самопроизвольного запуска витакинетических реакций, они в какой-то момент утратили контроль над состоянием дел, преступили грань, отделяющую веру в оправданность своих действий от непредсказуемости объективно и независимо от воли участников складывающейся ситуации…

Как Шлейсер ни старался, но вернуться в лагерь удалось только через день.

Первым свои соображения доложил с орбиты Снарт. Главными компонентами атмосферы являлись азот и углекислый газ. Но так было не всегда. Тенденсаторное моделирование показало, что сразу после образования Геонис был окружен плотной водородной оболочкой. Давление у поверхности тогда достигало тысячи атмосфер. После радиоактивного разогрева твердофазной планетарной массы началась ее переплавка, что привело к появлению вулканизма. Атмосфера стала обогащаться метаном и аммиаком. Потом, взаимодействуя с водородом, большая часть метана превратилась в углекислый газ, а аммиак в азот. Образовавшаяся при этом вода частично сконденсировалась в моря, частично вступила в реакцию с другими соединениями. С появлением воды часть углекислоты растворилась в ней или перешла в твердую фазу с образованием солей, что в свою очередь, даже несмотря на присутствие в атмосфере метана, способствовало ослаблению парникового эффекта. Давление и температура снизились до приемлемого для развития органической жизни уровня. Поставляемый недрами кислород связывался естественными процессами и тоже способствовал атмосферным преобразованиям. Но из десятка известных изотопов кислорода ни один, в том числе и озон, в свободном виде не наблюдался. В настоящее время уровень инсоляции вблизи поверхности был выше допустимого для современной органической жизни. Но в целом, вследствие поглощения атмосферой рентген-составляющей, спектр солнечной радиации представлялся достаточно «мягким» и вполне мог подходить для образования здесь «преджизненной пленки».

В принципе, Снарт не сказал ничего нового. Его пространное объяснение большей частью содержало общие положения известных теорий, хотя и было обрамлено ореолом из весьма живописных преджизненных дорисовок. Но они ничего не прояснили… Снарт не поленился и при содействии Астьера обследовал не только придонную часть водоемов, но и осадки на глубину несколько сотен метров. Но в отличие от Земли, где под поверхностью морского дна существует мир хемотропных бактерий, и даже есть мнение, что жизнь в воду и далее на поверхность вышла именно оттуда, отложения геонисного шельфа в отношении активной органики тоже оказались стерильными.

— В чем причина активного проявления вулканизма, и какова тенденция его развития? — спросила Грита после того, как убедилась, что ожидать от Снарта обнадеживающих вестей не приходится.

— По моим расчетам активность недр связана с асимметрией внешнего ядра, температура которого примерно такая же, как на поверхности Аксоли, — ответил универсал. — Насколько это затянется — не знаю. Но могу предположить: в ближайшие пару миллионов лет ситуация не изменится.

— А что с водой? Есть корреляция между состоянием гидросомы и стандартами «унипринажа»?

— С водой не так просто. В структурном плане значительная ее часть состоит из сложных молекул типа H6O3 и H8O4. Вследствие этого у воды повышена плотность, вязкость и растворительная способность. Отсюда и высокая концентрация солей, что нетипично для архейского океана. Лед из такой воды тонет. Поэтому арктические моря здесь промерзли до дна.

— Это может быть как-то связано с отсутствием признаков витаэволюции?

— Трудно сказать. В океанах Земли много подводных вулканов. Условия там — хуже не придумаешь. Запредельное давление, критическая температура, света и кислорода нет, из источников энергии — только метан и сероводород. И что? С этим прекрасно уживаются не только колонии простейших, но и более сложные формы: губки, креветки, черви.

— Да, но прежде чем приспособиться к чему-то, надо еще на свет появиться.

— Поэтому я не спешу с выводами. Хотя должен сказать: связи со стандартами нет и я не знаю откуда ей взяться. Может, у Астьера что есть?

Надо отметить, Астьер тоже зря время не терял. Пока Грита с Аиной возились с микрокультурами, а Снарт занимался тестированием, он провел анализ атмосферной, водной и наземной органики. Следы углеводородных комплексов, включая и достаточно сложные, отмечались повсюду. Число их перевалило за сотню и судя по всему это был не предел. Казалось, сам Творец долго и старательно готовил здесь собрание биокинетических комплектов, сортировал их, размещал в различных средах. В какой-то момент ему даже показалось, что в пробах одной из лагун, в замесе из чешуйчатых агрегатов глинистых минералов приборы обнаружили что-то шевелящееся, вроде микоплазмов — мельчайших живых клеток, не намного отличающихся от размеров атома. Астьер самым тщательным образом исследовал доставленные на орбиту препараты. Но на проверку оказалось, что никакие это не микоплазмы, а подчиняющаяся правилу броуновского движения взвесь из минеральных и органических соединений, которую можно было назвать чем угодно, только не клеточным ассимилятом или биоплазмой.