Евгений Белоглазов - Нуменал Анцельсы

— Да, сын.

— Вот и я хочу, чтобы у меня был сын. Нет, два сына. А лучше три. Из всех нас только Тиб имел семью. И тот развелся.

— Надо думать, у тебя все получится. В отличие от них… — Шлейсер кивнул в сторону надгробий.

— Да, не повезло беднягам. Кстати, я знал одного из тех, кого вывезли в числе последних.

— Вот как? — В глазах кампиора отразился всплеск интереса.

— Представь себе. Он так радовался спасению. Мечтал когда-нибудь вернуться сюда. Но…

— Что? — насторожился Шлейсер.

— Через полгода, как и большинство уцелевших, сыграл в ящик.

Шлейсер промолчал и, отвернувшись, стал высматривать в облаках признаки разрывов, гадая, выглянет ли сегодня солнце.

— Так что же ты собрался делать с такой большой сковородой? — Фил вдруг вспомнил вопрос, с которым еще раньше обратился к кампиору.

Шлейсер вкратце рассказал о своих планах и предложил прогуляться вместе. Но Фил отказался, сославшись на усталость. Как-никак, с утра, забравшись далеко вверх по течению, он занимался опробованием и теперь двигался в сторону станции.

Они еще немного поговорили, после чего расстались. Время хоть и перевалило за полдень, но до заката было еще далеко.

Стараясь держаться ближе к воде, Шлейсер неторопливо шагал к месту схождения речных берегов и, размышляя, внимательно изучал содержимое речного аллювия. Как и следовало ожидать, в составе галечника отмечались довольно интересные находки. Но он, не отвлекаясь, только фиксировал их, откладывая сбор коллекции на будущее.

Да, условия для процветания жизни сложились здесь, можно сказать, идеальные. Нет звездной, да и планетарной радиации тоже. Тепло, но нет изнуряющей жары. Нет хищников. Вулканы и землетрясения? Если соблюдать правила, их можно в расчет не принимать. Что еще? Относительно естественных факторов, пожалуй, все. Земные формы, включая бактерий-хемотрофов не приживаются?.. Ну и что?! На эту тему он еще не торопился думать.

Колонианты!.. Он приспосабливался к ним как только мог. При этом понимал: в группе людей, долгое время проживающих вместе, складываются определенные привычки. И чужак, не знакомый с ними или не желающий следовать правилам, вызывает вполне объяснимое раздражение. Чего скрывать, отношения складывались непросто. Арни так и сохранил холодный нейтралитет. Тиб тоже сначала косился. Но потом, убедившись, что кампиор не претендует на первенство, потеплел. Рон держался доброжелательно, ровно, но желания к сближению не испытывал. Что же касается Фила, то с ним, пожалуй, и стегоцефалы готовы были подружиться, дай он на то согласие. Как-то не верилось, что эти, с виду совершенно нормальные люди — опасные преступники, для которых человеческая жизнь, несмотря на убежденность каждого в собственной безгрешности, и гроша не стоит. Конечно, каждый из них волен как угодно изъясняться и делать что хочет. Но здесь, как нигде в другом месте, условия выживания при отсутствии палочной дисциплины определяют общее правило: возможность случайных срывов должна быть сведена до минимума. Каждый реализует себя индивидуально. И Фил только что еще раз об этом напомнил. Поэтому Шлейсер уже взял за правило не придавать значения формальностям, разумеется, кроме элементарной вежливости. Главное условие: никаких объяснений, если в том нет необходимости. Принимать все как есть, довольствоваться мерой отпущенных возможностей. И точка…

Постепенно долина реки сузилась. Послышался шум воды на перекатах. Эта река не отличалась полноводностью. В самом глубоком месте русло можно было перейти вброд. Вместе с тем, на участке смыкания берегов течение набирало такую силу, что большая часть выстилающего дно обломочного материала уносилась водой. Таким образом, обнажалось коренное дно водотока, в неровностях которого — «карманах» — задерживалась наиболее тяжелая фракция, в том числе и самородные обособления, если они были.

Отступили щетинистые куртины тростника на мелководье. Корявые и низкорослые, схожие с терновником кусты перебрались на крутые, порой отвесные склоны.

Шлейсер срезал ножом изогнутую ветку и в несколько движений изготовил из нее подобие скребка. Потом перестроил КЗУ: нарастил на левой руке перчатку и, скрючив пальцы, придал ей необходимую жесткость. Теперь он мог, как ковшом, выгребать из «карманов» содержимое и складывать материал на сковороду. А дальше — дело техники: промывка пробы в струе воды и просмотр высадившегося на дно прибора концентрата — шлиха.

Первые три пробы оказались пустыми. Четвертая тоже. Пятая проба… Слой за слоем течение уносит песок и крупную гальку. Чем дальше, тем более осторожно действует скребком Шлейсер. Главное — не переусердствовать в заключительной стадии и не отправить за борт то, ради чего, собственно все и затеяно… Вот снят предпоследний слой. На дне импровизированного вашгреда осталось несколько обломков. Неожиданно в одном из них отразилось тусклое серое небо, совсем как в той табличке на памятнике Бену Лингеру. Сердце екнуло в предчувствии удачи. Интуиция безошибочно подсказала: платина!..

После того, как Шлейсер установил прямую связь с информатекой, значительную часть времени он стал проводить у себя в комнате. Понадобилось совсем немного времени, чтобы выяснить: задействованной части мозга ультиматора вполне достаточно, чтобы попытаться решить поставленную перед собой задачу. Но прежде чем сформулировать условие, надо было как следует подготовиться. Он начал с компьютерного моделирования планетарного масштаба. Еще раз перебрал набор гипотез по «s-фактору». Рутинная работа. Но она требовала самого серьезного отношения. Он с самого начала взял за правило: ничего не пропускать, принимать в расчет все, включая и то, на что при других обстоятельствах никогда бы не обратил внимания. На это, даже при обработке материала квант-компьютером, должно было уйти не меньше трех месяцев. Далее он планировал обследовать сопредельное пространство. По правде говоря, космосом здесь всерьез никто не занимался. Карты составлены схематично. Многие объекты не классифицированы. Орбиты спутников Даира не рассчитаны, да и сами спутники толком не исследованы.

С вечера он засиделся, встал поздно, поэтому, когда заглянул в столовую, там был только Арни. Остальные, судя по всему, уже позавтракали и подались кто куда.

Отставной майор пил кофе и таращился в открытое окно. То ли он еще не проснулся, то ли встал не с той ноги, но вид у него был такой, будто он съел натощак лимон.

— Привет, — Шлейсер подошел и жестом дал понять находящемуся неподалеку Дзетлу, чтобы тот его обслужил.

Арни буркнул что-то невразумительное, но не отвернулся и даже сотворил рукой неопределенный жест, который Шлейсер расценил, как предложение разделить с ним компанию.