Роберт Сойер - Старплекс. Конец эры (сборник)

— Он огромен, — сказал Кликс, разводя руками. — Когда мы взлетаем?

Брахиатор, рыжие завитки на коже которого в тусклом освещении казались почти чёрными, что-то изобразил лицом.

— Мы уже давно летим, — сказал он своим высоким голосом.

— Невероятно, — сказал Кликс. — Я ничего не почувствовал.

— Зачем нужно что-то чувствовать во время полёта?

Кликс посмотрел в продолговатые глаза существа с их сбивающими с толку двойными зрачками.

— Очень хороший вопрос, — сказал он, ухмыляясь. — А где окна?

— Окна?

— Иллюминаторы. Прозрачные области. Места, где можно смотреть наружу.

— У нас нет ничего такого.

— Вы хотите сказать, что мы ничего не почувствуем и ничего не увидим? — в голосе Кликса прозвучало разочарование. — А я-то Мир Виртуальной Реальности считал надувательством…

— Мы можем позволить вам смотреть, если есть такое желание, — сказал брахиатор.

— Как?

— На поверхности сферы есть глаза. Вам просто нужно слиться с одним из них.

— Слиться?

— Объединить свой разум с разумом корабля. Разделить с ним то, что видит он.

— Постойте, — вмешался я. — Это что же — снова желе в голову?

— Да, — сказал брахиатор. — Малое количество.

Меня передёрнуло.

— Теперь мы можем войти с меньшим дискомфортом, — продолжал хет. — У нас теперь есть грубая карта активности вашего мозга. Участок, отвечающий за обработку зрительной информации, находится здесь. — Брахиатор изогнул спину так, чтобы одна из манипулятивных конечностей могла дотянуться до моей головы. Розовое щупальце постучало мне по затылку в районе основания черепа. Я подпрыгнул от прикосновения.

— Нет, спасибо.

— Да ладно, Брэнди, — сказал Кликс, — это тебя не убьёт. — Он повернулся к брахиатору. — Что я должен делать?

— Просто сядьте сюда. Прижмитесь спиной к стене. Да, вот так.

Позади Кликсовой головы из стены начало выступать голубое желе. Должно быть, хеты, сидящие внутри структур корабля. Желе коснулось его затылка прямо под волосами. Зрительный центр находится выше этого места… ах да, понятно. Они собираются войти в черепную коробку через большое затылочное отверстие. Умно́.

— Ты как? — спросил я Кликса.

— Нормально. Ощущения странные, но ничего не болит. Это как… О Боже! Это так здорово! Брэнди, ты должен это увидеть!

— Что?

— Мы на высоте нескольких километров! Дух захватывает.

Вопреки своим опасениям я уселся рядом с Кликсом и прижал спину к стене. Я ощутил затылком что-то тёплое и влажное, но Кликс был прав — больно не было. Потом я ощутил странное давление вокруг шейных позвонков. Внутри самого черепа нервных окончаний нет, так что я ничего не чувствовал, пока хеты продвигались сквозь него. Вдруг всё стало черно, и на одно долгое мгновение я перепугался, что хеты случайно повредили зрительную кору, и я ослеп. Но прежде чем я успел впасть в панику, в моём мозгу оказался кто-то другой, со своими мыслями, чувствами, стремлениями. Поначалу это были смутные, размытые формы, призраки чужого прошлого. Мало-помалу они приобрели очертания и объём. Чернокожий человек, его лицо, искажённое гневом, но странно знакомое. Это было лицо Кликса, только другое. Более узкое, глаза посажены ближе, шрам на лбу, реденькая бородка. Меня осенило: Джордж Джордан, отец Кликса, только лет на тридцать моложе, чем тот, которого знал я. Он дышал перегаром, он возвышался надо мной с кожаным ремнём в руке. О боже, нет! Перестань! Перестань! Пожалуйста, папа…

Снова чернота, соединение разорвано, хет, установивший его, похоже, догадался, что совершил ошибку. Неужели Кликс заглянул ко мне в голову так же глубоко, как я к нему? Что он теперь знает обо мне?

Я падаю сквозь пустое пространство, земля у меня над головой, ноги устремлены к звёздам. Я падаю быстрее и быстрее, падаю, падаю, падаю…

Изображение перевернулось — думаю, хет сообразил, что человеческий мозг переворачивает получаемое изображение, потому что глаз формирует его перевёрнутым. Теперь я поднимался, земля уменьшалась внизу, плыли редкие облака, небо становилось ближе, чернее, чище и холоднее.

Космос. Чёрт возьми, они поднимают нас прямо на орбиту. Звёздный купол вращался над головой, широкая лента Млечного Пути пробегала через моё поле зрения, словно усыпанная драгоценностями лопасть ветряной мельницы. Это было великолепно: бесчисленные светлые точки, пронзающие тьму, красные, жёлтые, белые, голубые, словно пересекающие окоём ёлочные гирлянды.

Над лимбом Земли поднялась Луна, почти полная и такая яркая, что на неё было больно смотреть. Она по-прежнему демонстрировала значительную часть того, что мы привыкли считать тёмной стороной. По мере того, как мы поднимались всё выше, стал виден и Трик; здесь, за пределами атмосферы, можно было ясно разглядеть его усыпанную кратерами поверхность.

Скоро эта панорама оказалась обрезана; непроглядная тьма начала поглощать звёзды. Корабль поворачивался «лицом» к ночному полушарию Земли. Однако оно не было абсолютно тёмным — то тут, то там на нём можно было разглядеть какие-то огоньки. Лесные пожары, должно быть, вызванные ударами молний.

Мы летели навстречу заре, сияние которой чётко очертило изгиб края Земли. Через несколько минут снова взошло солнце, залив сферу горячими лучами.

В целом Земля выглядела примерно так же, как и на современных фотографиях из космоса: синий шар, покрытый сплетениями хлопковой белизны. Мои глаза, наконец, приспособились к масштабу и начали различать контуры покрытых облаками континентов. Их очертания за миллионы лет изменились, но я был знаком с тектоникой плит достаточно, чтобы разобраться, где что. Вот Антарктида, крошечное белое пятно, гораздо меньшее, чем в наше время. Австралия, лишь недавно отколовшаяся от неё и повернутая под непривычным углом. Индия свободно движется в океане Тетис навстречу Азии, столкновение с которой поднимет к небесам Гималаи. Южная Америка только начала удаляться от Африки; точное совпадение их береговых линий немного нарушено морем, которое тянется из тех мест, где со временем появится пустыня Сахара, к тому, что когда-то станет Гвинейским заливом. Ещё одно огромное море, прерываемое лишь длинной меридиональной цепью островов, отделяет Европу от Азии. Между Северной и Южной Америкой — открытый океан, в тысячу раз шире, чем Панамский канал. Однако Мексиканский залив уже хорошо виден, и…

Чёрт.

Чёрт возьми!

— Кликс! — заорал я.

— Что? — донёсся его голос.

— Посмотри на Мексиканский залив.

— Да?

— Посмотри на него!

— Я не понимаю…

— Он на суше. Не наполовину затоплен, как в наше время, а полностью на суше, но он уже существует .

— Да о чём ты гово… Ой. Ах ты ж… — Кликс был потрясён.