Роберт Сойер - Старплекс. Конец эры (сборник)

— Я это знаю. Но я хочу работать.

— Неужели ты не хочешь проводить время с Сюзанной и Рич-Рики?

— У Сюзан своя работа, а Рики — школьник; он учится целыми днями.

— Том, послушай, мне кажется… Не пора ли тебе взглянуть фактам в лицо? Ты не можешь больше выполнять свои рабочие обязанности на сто процентов. Не пора ли сложить с себя некоторые из них?

Сейчас я, как всегда, испытывал боль. Из-за неё контролировать эмоции было сложнее.

— Не хочу слагать никаких обязанностей, — сказал я. — Я хочу работать. Чёрт возьми, Кристина, да мой онколог говорит, что для меня лучше ежедневно ходить на работу!

Кристина покачала головой, словно опечаленная тем, что я не могу увидеть картину целиком:

— Том, мне приходится думать о том, что лучше для музея, — сказала она и глубоко вдохнула. — Ты, конечно, знаешь Лилиану Конг.

— Конечно.

— Тогда ты, разумеется, в курсе — она покинула пост куратора по ископаемым позвоночным в Канадском музее естественной истории, чтобы…

— В знак протеста против сокращения бюджетных расходов на музеи; да, знаю. Она уехала в университет Индианы.

— Именно. Но до меня дошли слухи, что там она тоже не слишком-то счастлива. Думаю, я смогу привлечь её в КМО — если действовать быстро. Музей Скалистых гор тоже хочет её заполучить, поэтому она явно не будет долго выжидать, и…

Кристина не договорила, надеясь услышать от меня завершение её мысли. Я скрестил руки на груди и промолчал. Кристина выглядела разочарованной тем, что приходится говорить это вслух:

— И… Том, ты всё равно нас покинешь.

У меня в голове пронеслась старая шутка: «старые кураторы никогда не умирают — они просто становятся частью своих коллекций».

— Я всё ещё могу приносить пользу.

— Почти нет шансов, что через год я смогу найти кого-нибудь столь квалифицированного, как Конг.

Лилиана Конг — чертовски хороший палеонтолог; она проделала потрясающую работу по цератопсам и получила пристальное внимание прессы — даже попала на обложки «Ньюсуика» и «Маклина» за свой вклад в полемику о происхождении птиц от динозавров. Но она, как и Кристина, ещё одна сторонница «оглупления»: под её руководством Канадский музей естественной истории стал чрезвычайно популистским и не очень информативным. Бесспорно, она станет союзником Кристины в стремлениях последней превратить КМО в «аттракцион» — и, скорее всего, согласится надавить на Холлуса, чтобы он выступал перед публикой. От последнего я упрямо отказывался.

— Кристина, не заставляй меня уходить.

— О, тебе вовсе незачем уходить. Ты можешь остаться, можешь заниматься наукой. Мы не можем это у тебя отобрать.

— Мне пришлось бы уйти с поста руководителя отдела.

— Ну, Музей Скалистых гор предлагает ей очень видную должность; я не смогу привлечь её сюда чем-то меньшим, чем…

— Чем моя должность, — сказал я. — И ты не можешь позволить себе платить нам обоим.

— Ты мог бы уйти в отпуск по состоянию здоровья, но по-прежнему приходить сюда и вводить её в курс дела.

— Если ты разговаривала с Петровым, то должна знать — это не так. Страховая компания не станет платить, пока я не заявлю о том, что слишком болен для работы. Да, они выражаются предельно ясно — в случаях смертельного заболевания таких заявлений они не оспаривают. Если я скажу, что слишком болен, они мне поверят — но при этом я не смогу ходить на работу и по-прежнему получать выплаты.

— Заполучить такого видного учёного, как Лилиана — огромная удача для музея, — сказала Кристина.

— Едва ли она — единственная кандидатура взамен меня, — возразил я. — Когда мне придётся уйти, ты сможешь продвинуть Дарлен или — или даже сделать предложение Ральфу Чапману; попросишь его привезти сюда его лабораторию по прикладной морфометрике. Это будет грандиозно!

Кристина раскинула в стороны длинные руки:

— Мне очень жаль, Том. Правда, очень жаль.

Я сложил руки на груди:

— Всё это не имеет никакого отношения к поиску лучшего палеонтолога. Дело в наших разногласиях насчёт того, как ты управляешь музеем.

— Том, ты делаешь мне больно! — весьма правдоподобно обиделась Кристина.

— Сомневаюсь, — ответил я. — Кроме того… а что будет делать Холлус?

— Ну, я уверена, он захочет продолжить свои исследования, — сказала Кристина.

— Мы работаем вместе. Он мне доверяет.

— Он прекрасно сработается с Лилианой.

— Нет, не сработается, — возразил я. — Ведь мы… ведь мы одна команда.

Произнося эти слова, я почувствовал себя глупо.

— Ему нужен просто компетентный палеонтолог, который сможет его направлять — и, Том, прости, но ты же сам понимаешь: ему нужен кто-то, кто будет здесь год за годом, кто сможет документировать всё, что он или она будет узнавать от пришельца.

— Я тщательно всё записываю, — сказал я. — До последней мелочи.

— И, тем не менее, для блага музея…

Я злился всё сильнее — и злость сделала меня наглым:

— Я мог бы пойти в любой музей или университет с приличной коллекцией окаменелостей, и Холлус бы пошёл за мной. Я могу получить предложение от кого угодно — и, если со мной будет пришелец, им будет наплевать на моё здоровье.

— Том, будь благоразумным!

« Я вовсе не обязан быть благоразумным », — подумал я. Все, кто настрадался не меньше меня — никто из них не обязан быть благоразумным!

— Это не обсуждается, — отрезал я. — Уйду я — уйдёт и Холлус.

Кристина принялась наигранно водить по столу указательным пальцем, словно изучая структуру древесины.

— А я вот думаю… что бы сказал Холлус, если бы узнал, как ты им прикрываешься?

Я поднял голову выше:

— А я думаю — что бы он сказал, если бы узнал, как ты со мной обращаешься?

Мы какое-то время помолчали. Наконец я сказал:

— Если обсуждать больше нечего, мне лучше вернуться к работе.

Чтобы не подчеркнуть последние слова, пришлось сделать сознательное усилие.

Кристина сидела неподвижно словно статуя. Я поднялся и вышел из кабинета. Боль пронзала меня, словно нож, но я, разумеется, сделал всё, чтобы это не показать.

Я вихрем ворвался в свой кабинет. В моё отсутствие Холлус рассматривал выставочные ящики со слепками черепов; вдохновлённый моими идеями, сейчас он исследовал вопрос появления разума у млекопитающих после смены мелового периода палеогеном. Никогда не был уверен, правильно ли я интерпретирую его жесты и телодвижения; по-видимому, со мной у него такой проблемы не было.

— «Ты» «выглядишь» «взволно» «ванным», — произнёс он.

— Доктор Дорати — директор музея, помнишь её? — спросил я. Они с Холлусом встречались несколько раз, в том числе когда музей посетил премьер-министр. — Она пытается заставить меня уйти в бессрочный отпуск по состоянию здоровья. Хочет, чтобы я ушёл.