Сойер Роберт - Золотое руно (сборник)

— Вовсе нет. Просто я знаю, сколько внимания люди уделяют тосокам даже в обыденных обстоятельствах. Мне показалось, что публичное сбрасывание кожи посреди лекции привлекло бы ко мне слишком много внимания, что было бы невежливо по отношению к профессору Гулду.

— Весьма предусмотрительно, — сказала Зиглер с сарказмом в голосе. — Однако вы не должны были линять в тот день. Откуда вы могли знать, что это должно произойти?

— Ранее в тот день у меня начали отваливаться чешуйки, а также я чувствовал зуд, обычно сопутствующий линьке. Я признаю, что линька была вне графика, но о её приближении я знал заранее.

— И как вы объясните присутствие предметов, похожих на тосокскую чешую, в комнате доктора Колхауна?

— Возражение, — сказал Дэйл. — Требование строить догадки.

— Я разрешаю, — сказала Прингл.

Щупальца не голове Хаска качнулись.

— Я был у него в тот день; должно быть, обронил несколько чешуек. Или, возможно, я сорил чешуёй по всему общежитию, а доктор Колхаун заметил и, заинтересовавшись, подобрал их и принёс в свою комнату для изучения; их могли сбросить со стола на пол в ходе потасовки, которая, возможно, сопутствовала убийству.

— Что вы делали в момент убийства доктора Колхауна?

— Я полагал, что обвинению не удалось установить точное время, когда оно произошло, — сказал Хаск.

— Хорошо. Что вы делали между восемью вечера и полночью двадцать второго декабря?

— С восьми до восьми тридцати я смотрел телевизор.

— Какую программу?

— Полагаю, я беспорядочно переключал каналы. Я смотрел понемногу множество передач. — Пучок щупалец сложился в тосокский эквивалент пожатия плечами. — В конце концов, я мужчина.

Присяжные рассмеялись. Щёки Зиглер немного покраснели.

— А чем вы занимались после того, как закончили переключать каналы?

— В основном, медитацией. И, разумеется, линькой.

— Конечно, — сказала Зиглер. — Так удобно подоспевшей линькой.

— Это вовсе не удобно, миз Зиглер. Не знаю, есть ли в людской биологии какие‑либо периодические процессы, но поверьте мне, линька раздражает неимоверно.

Судья Прингл изо всех сил старалась сохранять серьёзное выражение лица.

— Инструмент, которым убили доктора Колхауна, — сказала Зиглер. — Он ваш?

— Очень похоже, разумеется, что его убили тосокским мономолекулярным резаком, да. Он может быть мой или чей‑то ещё; это предмет обихода, и на корабле их имеется несколько десятков. Но даже если он окажется моим — это не такой предмет, который держат запертым в сейфе.

Дэйл позволил себе лёгкую улыбку. Хаск оказался великолепным свидетелем — весёлым, дружелюбным, рациональным. Было очевидно, что присяжные начинали ему симпатизировать.

Линда Зиглер, должно быть, думала о том же самом. Дэйл почти чувствовал, как в её мозгу переключаются передачи. Её манера стала боле агрессивной, а голос сделался резким.

— Мистер Хаск, правда ли, что вы преждевременно вышли из гибернации для того, чтобы устранить последствия аварийной ситуации на борту?

— Да.

— Вы пробудились, потому что таковы обязанности члена экипажа, обозначаемого как «первый»?

— Да.

— А Селтар? Какова была её должность?

— Она была «второй» — при возникновении ситуации, с которой я не мог справиться один, пробуждалась и она. Я был менее ценен, чем она, но она была менее ценна, чем все остальные.

— И вы двое пробудились, чтобы принять меры по поводу постигшей ваш корабль катастрофы?

— Да.

— Одновременно?

— Одновременно. Корабельный компьютер решил, что потребуемся мы оба, и начал нагревать гибернационные платформы и одеяла, чтобы пробудить нас.

— Но Селтар погибла во время ремонтных работ?

— Да.

— Как?

— Она работала в инженерном отсеке. Герметичную переборку выбило давлением и бросило на неё. Удар убил её мгновенно.

— Её тело было сильно повреждено?

— Нет. Удар пришёлся ей в голову.

— И что вы сделали с телом?

— Согласно стандартной корабельной процедуре я произвёл вскрытие и изъятие органов на случай, если возникнет нужда в трансплантации.

— Вы не чувствовали возбуждения, когда делали это?

— Нет.

— Вы не получали удовольствия от разрезания плоти?

— Нет.

— Вы не чувствовали желания совершить это снова?

— Нет.

— Прибыв на Землю, вы интересовались человеческой анатомией?

— Нет. Подобный интерес был бы неприличен.

— Да ладно, Хаск! Вы ведь исследователь, вы попали в чужой — для вас — мир. Разве вам не интересны формы жизни, его населяющие?

— Ну, если так это сформулировать…

— То есть, вы солгали только что, ответив отрицательно?

— Я оговорился.

— Сколько раз вы оговаривались до этого?

— Возражение! — сказал Дэйл. — Риторика.

— Принимается, — сказала Прингл.

— То есть вы признаёте, что в прошлом вскрывали тело, и что вам была любопытна людская анатомия — несмотря на то, что интерес к ней был неприличен по стандартам вашего общества.

— Вы преувеличиваете мой интерес.

— Двадцать второго декабря вы встречались с доктором Колхауном, в то время как почти все остальные отсутствовали. Ваша тяга к созерцанию человеческих внутренностей ударила вам в голову?

— Нет.

— Вы вытащили свой режущий инструмент и отрезали ему ногу?

— Нет.

— И вы вспороли ему живот и вырезали его органы — точно так же, как в прошлом выреза́ли органы Селтар?

— Нет. Нет. Ничего из того, что вы сказали, не было.

— Вы монстр, не так ли, мистер Хаск? Убийца и, даже по стандартам вашего собственного народа, извращенец.

— Возражение! — сказал Дэйл.

— Это неправда, — сказал Хаск. Щупальца у него на голове беспорядочно метались.

— Единственная правда, от которой никуда не деться, — сказала Зиглер, — это то, что Клетус Колхаун мёртв.

Хаск несколько секунд молчал. Его щупальца постепенно успокаивались.

— Да, — согласился он, наконец. — От этого никуда не деться.

Возбуждение прессы немного — но только немного — улеглось на следующий день, когда продолжился опрос свидетелей защиты.

— Защита вызывает тосока по имени Рендо, — сказал Дэйл Райс.

Рендо прошагал к свидетельской скамье и был приведён к присяге.

Дэйл поднялся.

— Мистер Рендо, как называлась ваша должность на борту тосокского звездолёта?

— Шестой.

— И в чём конкретно состояли ваши обязанности?

— Я главный инженер.

— До того, как вы отправились в полёт к Земле, где вы жили?

— В городе Десталб‹хлоп› на планете, которую мой народ зовёт домом.

— И эта планета — где она расположена?

— Пользуясь принятой у вас терминологией — в системе Альфы Центавра.

— С какой целью вы прибыли на Землю?

Рендо бросил взгляд на присяжных.