Александр Шепиловский - Феномен

Узнав об этом проекте, Потапов и Попов отказались принять участие в нем, заявив, что их жизни не стоят таких больших затрат и усилий. А юморист Попов добавил, что они и пальцем не шевельнут для своего спасения. Друзей пристыдили и попросили подчиниться решению Совета, объяснив, что не только спасают их, но и ставят крупномасштабный научный эксперимент. Против этого Потапов и Попов ничего не имели и в один голос сказали, что будут помогать и стараться изо всех сил. И тут же запросили новые игральные карты, потому что посланные очень хорошим человеком карты уже истрепались.

— Что-то одно с другим не вяжется, — сказал я Владимиру.

— Все, Шурка, вяжется. Они работают как звери, а игра в карты — это для них лучший отдых. Бокс — на втором месте по отдыху. Не забывай, что они чудаки и немного баламуты. Погоди, еще и перчатки новые запросят. Это их обыкновенная человеческая слабость, понял?

Помешался Владимир на баламутах. А как ласково он произносит это слово.

— А Добрыня баламут? — поинтересовался я.

— Нет, он из другого. Всем баламутами быть нельзя, кому-то надо и одергивать их.

Одна «Аленушка» справиться с такой глобально-космической задачей не могла. В связи с этим были подключены камеры и лаборатории других городов. Со всех стран мира шли предложения воспользоваться их установками. Кроме того, изготовляемые для отправки на астероид блоки и секции получались приличных размеров, а существующие камеры были малообъемны, поэтому Совет постановил соорудить гигантскую камеру «Иванушка» и строители немедленно приступили к делу. Такие же камеры начали сооружать в Майами и Сиднее. В космос отправили экспедицию на маленькую планетку Юона, чтобы триллионы тонн ее массы превратить в Поту-Попу и поместить ее в «Иванушке».

А как шло строительство камеры, этого уникального инженерного сооружения! Одно удовольствие было не только смотреть, но и работать. Бесшумные, похожие на черепах землеройные машины в считанные часы убрали большой холм недалеко от нашего института и перекидали не знаю сколько миллионов кубометров земли, метров за восемьсот, засыпав овраги за Ингодой. Котлован залили белой жидкостью, которая за ночь стала твердой и прочной, как сталь. Это был фундамент для будущей камеры. Планколеты, они же и подъемные краны, днем и ночью с секундной точностью поставляли конструкции, каркасы, агрегаты и облицовки, все это моментально связывалось, крепилось, росло ввысь и раздавалось вширь. Никакого цемента и бетона, извести и краски и, уж конечно, кирпичей. Ни пыли, ни грязи, ни копоти. Синоптическая служба следила за погодой и поддерживала микроклимат в районе строительства, чтобы не было ни дождя, ни ветра, чтобы не было жарко или холодно. Ночью, как солнце, светила термоядерная лампа. Никаких планерок, совещаний, комиссий и лозунгов. Работа шла как в сказке. Одновременно монтировалось и оборудование камеры. Сотни людей всех возрастов в чистых светло-зеленоватых комбинезонах на разных этажах деловито и споро орудовали диковинными инструментами и подручными станками, которые в меру жужжали, попискивали, и даже кряхтели и квакали. Мне было совершенно непонятно, как рабочие разбираются в хаотическом переплетении и нагромождении титана и вольфрама, никеля и клингирита, труб, кабелей, проводов и волноводов. Я не без гордости отметил про себя, что это работают простые россияне, ведь умеют. Это, без громких слов, был действительно радостный, созидательный труд. Строительство велось как по мановению волшебной палочки. Единственные задержки случались во время пересменок. Одни сменщики не хотели бросать работу, другим не терпелось начать ее, возникали препирательства, и даже была одна смешная ссора. Владимир разрывался на части, считая, что без него нигде не обойдется. Ему нужно было обязательно побывать на всех участках, включая и те, где он не специалист, сунуть нос в каждую систему, в каждый агрегат. А ведь у него была основная работа — проводить эксперименты, доводить точность перемещения тел в пространстве до максимальной. Он и это успевал делать.

Уже с успехом перемещали животных. Дошла очередь и до человека. Добровольцев для первого в мире перемещения было предостаточно. Владимир до хрипоты отстаивал свою кандидатуру. Ему не разрешили. И я подал голос, что, мол, тоже не лыком шит и хочу совершить мгновенное путешествие. Меня и слушать не стали. А Току уважили, учитывая, что он всегда стремится быть полезным людям и делу. Довольный, сияющий, Тока быстро и ловко забрался в камеру, будто только этим всегда и занимался. Ему предстояло переместиться на другую сторону земного шара в Монтевидео, где была однотипная с «Аленушкой» камера. В момент включения установки он сказал знаменитое гагаринское во время старта «Поехали». Первый слог этого слова он сказал в Атамановке, а закончил уже в лаборатории Монтевидео, где все было готово к его приему. Его обследовали врачи и без промедления отправили обратно к нам, прямо на приготовленный для него стул — такова была точность перемещения.

— Ощущения? — был первый вопрос к нему.

— Ни-ка-ких. Был здесь, стал там и опять здесь.

Все шло отлично. Радоваться бы да радоваться. К перемещению на астероид Жуся готовился первый отряд из двадцати пяти человек. Конечно, Владимир не был бы собой, если бы не пытался попасть в этот отряд. Он горячо и убежденно доказывал Совету необходимость своего присутствия на астероиде. С ним соглашались, но в отряд не включали.

— Неслыханно-невиданный зажим личности! — громко и искренне возмущался Владимир.

Я тоже хотел попасть в отряд, но Владимир сказал, что если бы даже меня и взяли, то он не отпустит.

— Зажим личности! — возмутился я.

Владимир молча пожал плечами и развел руками, как бы говоря «Ничего не поделаешь».

Но и отряду не суждено было отправиться на астероид. С завершением строительства «Иванушки» было перемещено тридцать две секции орбитальной станции, однако не все они достигли цели. Семь секций бесследно исчезли, другими словами, случился промах. И, самое печальное то, что их не могли нигде обнаружить, их вообще не было в космосе. Нашли причину, но легче от этого не стало. Процесс перетекания вещества в гравитационное поле в ядре галактики каким-то образом влиял на ка-спираль, которая время от времени как бы возбуждалась. Тогда и случался промах. Даже не промах, а таинственное исчезновение. На близких расстояниях, а тем более на Земле в сильном поле тяготения помех при возбуждении ка-спирали не было, поэтому эксперименты проходили удачно, помехи были только в межзвездном пространстве. Предугадать, когда будет следующее возбуждение не могли, совершенно был неясен механизм этого загадочного явления.