Святослав Логинов - Кто убил Джоану Бекер?

Возражать никто не стал, все послушно поплелись наверх.

Допросную Сэмюэль Трауб обустроил в курительной комнате. Обитатели Баскет-Холла собрались в большой гостиной. Друг с другом никто не разговаривал, понимали, что всякое сказанное вслух слово может обернуться статьей обвинения.

Первым в курительную был вызван Джон Хок, чью физиономию украшал настоящий фингал, ничуть не напоминающий некробиотический инфильтрат.

— Сэр, — начал он с ходу, не дожидаясь вопросов, — но ведь я не знал, что там, честное слово, не знал.

— И именно поэтому полезли в драку.

— Да какая драка? Мелкое недоразумение между двумя джентльменами.

— Предположим… А поездка к архивариусу за зеленой папкой?

— А что такого? Ездил, привез, папку отдал…

— Кому?

— Миссис Баскет, кому же еще?

— И не посмотрели, что внутри?

— Нет, конечно, зачем? И вообще, папка была опечатана.

— Поглядеть со стороны, — медленно произнес Трауб, — получается, что вы честный малый. Не велела хозяйка в бумаги заглядывать — не заглянул, просила девушка ее письма сжечь — сжег. Вот только как объяснить последнюю записку, где вы просите Джоану Бекер прийти вечером не в ротонду, где вы обычно встречались, а в винный подвал, где подземный ход только начинается? Пригласил девушку, а сам не пришел. Или пришел?

— Нет, конечно… То есть какое письмо? Откуда вы взяли? Не было никакого письма!

— А вот это. И приписочка: «Прошу, сожги это послание».

— Откуда это у вас? Я ее сам сжег. Джоана пробегала по делам и сказала, что придет. А записку сунула мне обратно, сказав: «Сожги сам, тебе проще». Я сжег! Так откуда она у вас?

— Дело в том, что рукописи не горят. Правда, хорошо сказано? Жаль, что таланта у меня хватает лишь на фельетон в воскресном номере газеты. Но ничего, хорошие фразы тоже не исчезают бесследно, и когда-нибудь настоящий писатель скажет эти слова там, где они должны прозвучать. В любом случае, вот эта записка, и я не представляю, как вы будете объяснять присяжным, зачем ее писали. Боюсь, что, если доктор Листер не сможет помочь Джоане Бекер, вас ожидает виселица.

— Я не виноват! Это она заставила меня написать эту записку!

— Кто — она? — спросил Трауб, хотя уже знал ответ.

— Дама Роз.

— Присяжные не поверят, — Трауб усмехнулся.

— Но ведь вы мне верите?

— Я всего лишь частный детектив, а все улики против вас. Но если Джоана Бекер останется жива, я постараюсь вам помочь. Я просто не дам хода бумагам, которые вы так удачно не сумели сжечь. Вы останетесь кучером в Баскет-Холле, будете возить со станции туристов, а их здесь скоро появится много. Вы будете сохранять вид мрачный и загадочный, чтобы каждый видел, что с вами связана страшная фамильная тайна. И еще… При Дарлингтонском паровозостроительном заводе имеются курсы машинистов конно-паровой тяги. Вы немедленно запишетесь туда и будете учиться прилежно, потому что то, как вы обращаетесь с лошадью, это преступление, которое нельзя прощать. Вам ясно?

— Слушаюсь, сэр!

— Тогда ступайте, а сюда позовите Джона Стила.

Садовник, так недавно взятый с поличным, вошел в курительную гостиную с видом изначально виновным.

— Вот и палач, безжалостный мучитель несчастной девушки! — приветствовал его Сэмюэль Трауб.

Вновь состоялся разговор, очень похожий на предыдущий. Джон клялся и божился, доказывая свою невиновность, апеллировал к призрачной Даме Роз, а Трауб предлагал рассказать все эти сказки здравомыслящим английским присяжным. Наконец, когда среди розовых кустов отчетливо замаячил призрак виселицы, детектив смилостивился над садовником.

— Если Джоана Бекер выживет после пережитых потрясений, я постараюсь вам помочь. О вашей истинной роли в этой истории никто не узнает. Вы останетесь садовником и будете работать здесь же, в Баскет-Холле. Но вам придется значительно расширить розарий — в три, а возможно, в четыре раза. Здесь будет много туристов, и каждый захочет получить свою розу. Мы отпечатаем проспекты, где будет описана история Дамы Роз. Там найдется место и для вас. По ночам вы будете проносить по подземному ходу букеты и сбрасывать их в вентиляционную трубу, якобы для древнего привидения, а экскурсанты, укрывшись за портьерами, будут следить за вами, ужасаться и восхищаться. Не исключено, что многие уверуют, будто вы тот самый садовник, что жил здесь пятьсот лет назад. Будьте готовы к этому.

— Может быть, мне проще получить расчет и заняться огородничеством?

— Нет. Те цветы, что гниют сейчас в карцере, должны быть отработаны. К тому же, если дело пойдет на лад, ваше жалованье может быть увеличено. Так что ступайте и позовите сюда Джона Брукса.

Истопник молча вошел, уселся в предложенное кресло и мрачно уставился взглядом в колени.

— Против вас очень тяжелые обвинения и серьезные улики, — начал Трауб. — Именно вы замуровали живой Джоану Бекер, а потом противились попыткам освободить ее.

Джон Брукс медленно кивнул и не сказал ничего.

— Может быть, вы все-таки объясните свои действия? Ведь, когда дело дойдет до суда, вам будет грозить смертная казнь.

— Какой толк говорить, если все равно никто не поверит?

— Для того чтобы поверить или не поверить, нужно услышать, что вы скажете.

— Хорошо, я расскажу, и можете смеяться сколько угодно. Вся эта история началась две недели назад. Ночью меня разбудил голос, женский, но гулкий, словно из-под земли. Женщина назвалась Дамой Роз, и она просила моей помощи.

— Прежде вы Даму Роз видали, разговаривали с ней?

— Нет. Я сижу в подвале, а она, если и появляется, то в парадных залах. Но я и тогда ее не видел, только голос.

— И что же она просила?

— Она сказала, что ей нужно еще одно помещение. Вы только представьте, пятьсот лет бедной женщине некуда приткнуться, кроме той норы, где она когда-то скончалась. А так появится место, где ничто не напоминает о смерти. Разумеется, я согласился.

— Как вы думаете, почему она обратилась именно к вам?

— Прежде всего, потому, что я могу это сделать. Никого не интересует, как я перестраиваю подвалы. Леди получает тепло, воду и газ для светильников, а откуда все берется, ее не интересует. Кроме того, Дама Роз сказала… это долгая история… видите ли, я — незаконнорожденный, моя матушка прижила меня неизвестно с кем. Так вот, она говорила, что мой отец — старый лорд Баскет. Обычные сказки для безотцовщины. Вы посмотрите на мои ладони, разве у лордов бывают такие мозоли? А тут Дама Роз сказала, что я и впрямь сын Джона Баскета и, значит, ее дальний потомок. Смешно…

— Самое удивительное, что это правда. Взгляните, этот документ написан рукой Джона Баскета.

Брукс внимательно прочел бумагу и вернул ее сыщику.