Кир Булычёв - Доктор Павлыш

Дик видел, как опустился катер. В первое мгновение им овладела радость – они все-таки вернулись!

Но тут же вспомнил, что должен им отомстить.

Он должен убить их, потому что они виноваты в смерти Казика и в том, что умирает Марьяна. Они могли их спасти. Могли все сделать. Но не захотели.

Никогда раньше Дику не приходило в голову, что можно убить человека. Людей на свете мало. Люди помогают друг другу. Без этого люди погибнут, потому что лес сильнее каждого из людей.

Но эти, из чистого купола, не могут быть людьми.

«И если вы все такие, то не нужна нам ваша Земля, ваши белые простыни и гладкие столы. Я знаю, – лихорадочно думал он, – вы вернулись, потому что забыли взять свои вещи. Вы хотите отобрать у нас все, потому что мы грязные и некрасивые, потому что вам стыдно думать, что мы с вами прилетели с одной и той же Земли. Вы нам не нужны! Уходите. Но я не отдам вам этих вещей – эти вещи останутся здесь. Мы все придем сюда, мы будем сами жить здесь. И никогда не полетим на Землю!»

Ярость к людям, которые хотят отнять у поселка станцию, как добычу, которую Дик преследовал столько дней, как добычу, ради которой погибли его друзья, заслонила в его сознании разумную, казалось бы, мысль: если люди вернулись, надо попросить их вылечить Марьяну.

Измученный, доведенный до предела душевных сил, почти обезумевший, Дик не мог рассуждать логично. Он был дикарем, порождением леса, шакалом, приподнявшимся на задних лапах над добычей… Но, в отличие от шакала, у Дика был бластер.

Павлыш, посадив катер, первым выскочил из него. Они уже договорились, как будут действовать: сначала женщины запустят все скауты, но не на обычную высокую орбиту, а под облаками. Площадь, которую надо было исследовать, была относительно невелика. Она ограничивалась с севера хребтом, у которого лежал «Полюс», а с юга большим озером, на берегу которого стояла станция. Любое человеческое поселение, оказавшееся в этих пределах, будет найдено скаутами в течение часа.

А пока Павлыш, взяв на станции анбласт, обыщет ближние окрестности станции. Человек, дикарь, которого видела Клавдия, не мог уйти далеко.

Открыв люк и выскочив на мокрую, траву, Павлыш увидел, что малые купола уже свернуты– станция начала самоконсервацию. Правда, эту работу станции положено производить куда быстрее. Павлыш не знал, что виной задержки Дик – он перестрелял половину роботов. Впрочем, о консервации Павлыш не думал. Думал только о том, как все сделать скорее. Не забыть бы взять в аптечке перевязочные материалы. Захватить в камбузе глюкозу и шоколад…

Он не успел сделать и двух шагов от катера– женщины еще оставались внутри, – как увидел в окне темный силуэт человека.

По инерции Павлыш продолжал идти, понимая уже, что надо что-то сказать, правильное, соответствующее моменту. «Как хорошо, – успел он подумать, – что они тоже нас искали и мы догадались вернуться…»

И тут он услышал хриплый низкий голос:

– Уходи!

– Что? – Павлыш не понял. Он продолжал идти.

– Уходи. – Голос сорвался. – Уходи, я убью!

– Постойте, – проговорил Павлыш.

Он остановился. Свет внутри станции был ярче, чем полумрак снаружи, и он мог разглядеть лицо человека. Голова казалась слишком большой– наверное, из-за гривы волос. Сознание отмечало пустяки, детали. Павлыш не мог понять, что происходит.

Где он видел эту картинку? Давно, в детстве. Да,в «Робинзоне Крузо». Робинзон на острове– волосы до пояса, одежда из шкур. Хорошо, что они еще не разучились говорить.

– Уйди, – повторил Дик. – Уйди.

Оттого, что он говорил и ему отвечали, он не в силах был выстрелить. Он видел этого человека, высокого, выше, чем Старый, в скафандре. Дик знал, что такое скафандр. Шлем был прозрачным шаром, не мешал разглядеть лицо. Лицо было чистым, простым, обыкновенным лицом. Оно было бритым, а так как Дик никогда еще не видел взрослого бритого человека, то ему вдруг показалось, что перед ним очень большой подросток. Ведь даже у Дика уже была борода, короткая, он обрезал ее. Только у Олега борода еще не росла.

– Уйди, – повторял Дик как заклинание. Он уже не хотел, чтобы тот человек ушел, но других слов не было. Была инерция и страшная тупость, как в приступе лихорадки.

Рядом с тем большим человеком уже стояли две женщины. Одна была большая, почти как мужчина, вторая маленькая, худая, как Марьяшка. Обе были в скафандрах. На их лицах было удивление и даже страх. Они увидели в руке Дика бластер.

– Не надо! – закричала вдруг маленькая женщина. – Это я во всем виновата. Я не поняла! Когда вы прибежали, я не поняла!

Она быстро пошла к станции.

Мужчина хотел задержать ее, но маленькая женщина вырвалась. Она шла частыми, неверными шагами, словно больная.

И тогда Дик уронил на пол бластер и отступил к дальней стенке, к дивану, на котором лежал мертвый Казик. Он стоял, опустив сильные руки, и ждал, что будет дальше, потому что теперь он уже ничего не решал и совсем не думал.

Клавдия мгновенными движениями набрала код на двери, чтобы ходить по-человечески, а не через иллюминатор– несмотря на слабость, ее руки действовали четко. Эта ситуация, несмотря на всю неординарность, подходила под категорию чрезвычайных обстоятельств, а Клавдия недаром уже столько лет работала в экспедициях. Если ситуация имеет объяснение, если ей существует аналог – люди терпят бедствие, нуждаются в немедленной помощи, – Клавдия могла и умела действовать быстрее, чем любой другой человек в Галактике.

Павлыш и Салли еще стаскивали с себя шлемы, а Клавдия уже знала, что на станции не один человек– изможденный, дикого вида косматый юноша в звериной шкуре. Кроме него еще двое. Мальчик, лежавший на диване в кают-компании, и очень худая девушка, без сознания, в бреду, со страшно распухшей ногой.

Спокойно и строго Клавдия сказал Дику:

– Садись и отдыхай. Не вмешивайся.

Павлыш входил в кают-компанию, когда Дик уже послушно опустился в кресло.

– Сначала мальчик, – велела Клавдия Павлышу. – Может быть, он еще жив.

– Нет, – хрипло сказал Дик.

– Салли! – Клавдия не обратила внимания на слова Дика. – Горячую воду. Много горячей воды. И немедленно набери приказ станции, чтобы прекратить консервацию.

К счастью, роботы не успели добраться до стенного медицинского шкафа, и, пока Павлыш шел через кают-компанию к Казику – десять быстрых шагов, – она успела открыть шкаф, выхватить диагност и кинуть его Павлышу, уверенная, что тот догадается протянуть руку и схватить прибор.

Разумеется, она была права.

Дик не помогал им. Он смотрел, как быстро и деловито двигаются люди с Земли, и ему с каждой минутой становилось все более стыдно, что он вел себя как дикарь, как животное. Люди хотели помочь. Люди могли сначала ошибиться– каждый может ошибиться, если увидит такое чудище, как житель поселка. Они, наверное, и не ждали, что здесь кто-то живет, ну как им догадаться! Ведь Сергеев говорил, что поселок отыскать очень нелегко, даже с самыми современными приборами – он как часть леса.