Джордж Мартин - Путешествия Тафа

— Где мы? — спросила Толли Мьюн. Ее голос отразился от высокого потолка, но эхо прозвучало как-то странно глухо. Хотя темнота была абсолютной, все понимали, что оказались в огромной комнате. Черныш тревожно зашипел, понюхал воздух и тихонько, неуверенно мяукнул.

Толли Мьюн услышала звук шагов, в двух метрах от нее замерцали огоньки. Таф склонился над приборной доской, наблюдая за монитором. Он нажал одну клавишу на светящейся клавиатуре и обернулся. Из теплой тьмы с легким шорохом выплыло мягкое кресло на воздушной подушке с подголовником. Таф забрался в него, словно король на трон, и дотронулся до кнопки на ручке. Кресло засветилось слабым фиолетовым свечением.

— Прошу следовать за мной, — объявил Таф. Кресло развернулось в воздухе и поплыло.

— Черт, — пробормотала Толли Мьюн. Она торопливо выбралась из повозки, взяла на руки Черныша и поспешила за удаляющимся троном Тафа. За ней, недовольно ворча, последовали послы. Она слышала за спиной тяжелые шаги киборга. Кресло Тафа было единственным пятном света в этой кромешной тьме. Догоняя его, она обо что-то споткнулась.

Внезапно раздавшийся кошачий вой заставил ее отпрянуть назад, и она натолкнулась на бронированную грудь киборга. Толли Мьюн неловко нагнулась и пошарила вокруг одной рукой, другой она прижимала к себе Черныша; пальцы нащупали мягкий мех.

Это была кошка, которая начала тереться о ноги Толли Мьюн, громко мурлыкая.

Женщина еле-еле смогла ее разглядеть: это было маленькое гладкошерстное животное, почти котенок. Кошка перевернулась на спину, чтобы ей почесали живот. О них едва не споткнулась женщина с Джазбо. И вдруг Черныш выпрыгнул из рук Толли Мьюн и стал обнюхивать незнакомую кошку. Она тоже его обнюхала, а потом вскочила и скрылась в темноте. Черныш, немного помедлив, заорал и бросился за ней.

— Черт возьми! — вскричала Толли Мьюн. — Черт возьми, Черныш, ну-ка вернись! — Ничего, кроме эха, она не услышала. Кот не вернулся. Остальные ушли уже далеко. Толли Мьюн громко выругалась и поспешила за ними.

Впереди появился островок света. Подойдя поближе, она увидела, что все уже сидят по одну сторону длинного металлического стола. По другую сторону в своем троноподобном кресле восседал Хэвиланд Таф, сложив руки на животе. На его лице, как обычно, не отражалось никаких чувств. По его плечам, мурлыкая, расхаживал Дакс.

Толли Мьюн остановилась, гневно сверкнула глазами и выругалась.

— Черт бы вас побрал! — сказала она Тафу и повернулась назад. — Черныш! — крикнула она изо всех сил. Эхо прозвучало странно глухо, как будто все вокруг было обернуто мягкой тканью.

— Ныш!

Молчание.

— Я надеюсь, мы проделали весь этот путь не только для того, чтобы послушать, как Первый Советник Сатлэма зовет своего кота, — заворчал посол Скраймира.

— Конечно, нет, — заверил Таф. — Первый Советник Мьюн, будьте любезны занять свое место, и мы приступим к работе.

Она бросила на него сердитый взгляд и села на свободное место.

— Где мой Черныш?

— Об этом я не имею ни малейшего понятия, — бесстрастно ответил Таф. — В конце концов, это ваш кот.

— Он убежал за одной из ваших кошек! — запальчиво воскликнула Толли Мьюн.

— Несомненно, — согласился Таф. — Интересно заметить, что как раз сейчас у одной моей молодой кошки началась течка. Возможно, это объясняет его действия. Я уверен, что с ним все в порядке, Первый Советник.

— Я хочу, чтобы он был со мной на этом чертовом заседании! — потребовала она.

— Увы, — сказал Таф. — «Ковчег» — большой корабль, и они могут резвиться где угодно. Да и к тому же вмешательство в их сексуальное общение по сатлэмским понятиям было бы непростительным проявлением антижизни. Я бы не решился на подобное нарушение ваших устоев. Кроме того, вы не раз подчеркивали, что для вас самое главное — время, так как на карту поставлено слишком много человеческих жизней. Следовательно, я думаю, нам лучше без промедления начать работать.

Едва заметным движением руки Таф нажал на кнопку. Часть длинного стола исчезла. Через несколько секунд на ее месте, прямо напротив Толли Мьюн, поднялось растение.

— Перед вами манна, — сказал Таф.

Растение находилось в низком и широком горшке с землей. Это был спутанный клубок из бледно-зеленых вьющихся стеблей, живой гордиев узел. Усики густо переплетались между собой и свисали из горшка. На стеблях друг за другом располагались густые пучки листьев. Листья были маленькие, размером с ноготь, их глянцевую зеленую поверхность покрывала сетка тоненьких черных прожилок. Толли Мьюн протянула руку и потрогала один листик. На пальцах остался мелкий порошок, покрывавший его обратную сторону. Между пучками листьев с ветвей свисали гроздья больших белых плодов, похожих на нарывы, — к центру растения они были крупнее и более гнойные на вид. Один, наполовину скрытый листьями, был величиной с мужскую ладонь.

— Ну и уродец, — высказал свое мнение Рэч Норрен.

— Не понимаю, зачем было нужно объявлять перемирие и лететь так далеко. Неужели только для того, чтобы полюбоваться на это гноящееся тепличное дню? — подал голос скраймирец.

— Лазурная Троица теряет терпение, — прошептало облако.

— В этом уродце что-то должно быть, черт возьми, — сказала Тафу Толли Мьюн. — Объясните нам. Манна, вы сказали? Ну и что же?

— Она накормит сатлэмцев, — ответил Таф. Дакс мурлыкал.

— На сколько дней? — спросила женщина с Мира Генри. В ее сладком голосе сквозил сарказм.

— Первый Советник, если вы соизволите сорвать какую-нибудь «опухоль» покрупнее и попробовать ее, вы обнаружите, что у нее восхитительно сочная и вполне сытная мякоть, — сказал Таф.

Толли Мьюн, состроив недовольную гримасу, потянулась к растению. Она выбрала самый большой плод. На ощупь он был мягкий и мясистый. Плод легко оторвался от стебля. Она разломила его руками. Ощущение было такое, словно это свежий хлеб. В самой середине находился мешочек с темной вязкой жидкостью, которая медленно и как бы успокаивающе колыхалась. Ноздри заполнил чудесный запах, у нее потекли слюнки. Она немного поколебалась, не решаясь попробовать плод, но пахло уж очень вкусно. Она откусила кусочек, прожевала, проглотила, откусила еще, потом еще. Еще один кусок и от плода ничего не осталось. Толли Мьюн слизала с пальцев вязкую жидкость.

— Молочный хлеб, — сказала она. — И мед. Жирновато, но вкусно.

— И никогда не приестся, — добавил Таф. — Жидкость в середине каждого плода имеет слабое наркотическое действие. Она разная в каждом растении, ее аромат зависит от состава почвы, на которой оно растет, и от генетических свойств самого растения. Вкус очень разнообразен, и диапазон можно еще расширить путем скрещивания.