Алексей Егоренков - Змеиный бог

Если шерифское корыто было действительно собрано тем же мастером, что передвижной сортир Тони, у него должен быть рычаг для взвода пружины. Шериф нащупал под краем лохани один рычаг, значит, и рукоятка для завода могла быть спрятана таким образом.

— Мы говорим о террористическом акте, Уилсон. О событии астрономического масштаба. Серьезней, чем Паркер-Моррис Билдинг, — увещевал шерифа Санчес-Кайнс. Пепел едва слушал его. Его осенило, где может скрываться рычаг.

У машины Тони-Глисты эта рукоять торчала впереди. Значит, у шерифской лохани она вполне могла быть упрятана…

Пепел сел чуть боком, сунул руку сквозь пологий скотоотбойник. Так и есть. Ему не показалось.

— Клянусь вам, мистер Кайнс, — гнул свое шериф Уилсон, — я не знаю, кому в голову могла прийти такая глупая затея. Штурмовать Денвер? Чем? Вот этими передвижными грудами, простите, отбросов? Нельзя же верить какому-то телефонному звонку.

— Всё зависит от того, кто звонит, шериф.

«Беда в одном», — подумал слингер. Он был привязан к скотоотбойнику сам. Если машина понесется вперед — то либо он поедет вместе с ней, в чем абсолютно не будет смысла — либо ему достанется пара зарядов полицейской целлулоидной дроби на том же месте.

— Я хочу расспросить Мэри Сью. Приведите. — Голос старика сделался громче, и Пепел на всякий случай сел ровно.

Над прерией стелился приторный аромат сентябрьских трав, и первые следы осени уже наметились вокруг. Южное небо сделалось изумрудно-зеленым, а северный горизонт сиял кристальной, колодезно-чистой синевой.

Шериф спустился к автостоянке, поговорил там с кем-то и вскарабкался обратно усталым и растерянным.

— Очень сожалею, мистер Кайнс, — сказал он, едва дыша. — Вышло так, что девчонка сбежала.

— Вышло. Так? — размеренно переспросил старик.

Санчес не обернулся и не двинулся с места. Все складки на его дождевике сохранили неподвижность, но слингер по наитию знал, что этакой неподвижности следует опасаться. На месте шерифа он дышал бы чуть тише и не обозначал бы так отчетливо свое присутствие.

— Каким образом она сбежала? — спросил Санчес.

— Виноват, сэр, — ответил шериф чересчур беззаботно. — Господа из Денвера, знатоки высоких манер, решили помочь ей с этим, ну… с ее этой, знаете, рваной майкой, а Мэри прятала бритву. Представьте, сняла ему пол-лица — и в окно. Какова, ну?

Уилсон порылся за пазухой и вынул еще один крупный предмет дамского белья — а может быть, тот же самый, но густо заляпанный кровью. В кровавую тряпку оказалось завернуто тонкое лезвие. Санчес подхватил бритву двумя пальцами и приподнял к свету. Он сунул кончик лезвия в рот и прикусил его, проверяя бронзу на зуб словно золото.

— Красивая вещь, — отметил он. — Знаете, что, шериф? Вы отдайте ее мне. У меня слабость к этим… всевозможным индейским реликвиям.

Шериф помялся, глядя перед собой. Потом махнул рукой, сложил кровавые панталоны и затолкал их себе в карман.

— Да и к черту, сэр, забирайте эту мерзость. Хозяйка всё равно ляжет надолго. Главное, что не у меня в округе, хвала Всевышнему.

Кайнс, не слушая его, склонился к Пеплу.

— Есть на тебе проклятие, сынок. Есть, — сказал он и похлопал слингера по плечу.

Потом выпрямился и обратился к шерифу:

— Идемте, Уилсон. Я осмотрел бы также комнаты.

Он побрел во тьму, в сторону площадки с горелыми обломками. Шериф запрыгал следом, силясь попасть в широкий шаг Авеля Санчеса.

— Вы мне объясните, мистер Кайнс, — говорил шериф Уилсон, пока они удалялись. — Взрыв был ведь? Пожар был. Почему здесь, а не там? Откуда взрыв? И к чему здесь денверский периметр?

Пепел опустил глаза. В пыли у его ног что-то блестело, отражая лунный свет. Он зацепил полоску каблуком и подтянул ее к себе. Это было тонкое лезвие Игуаны, слегка прикушенное на конце.

— …помешали опасному преступнику, шериф, — донесся до него в последний раз голос мистера Кайнса. — Сделали хорошее дело.

Ночь уже давно стала тихой: лишь кое-где вдали тарахтели Хреновины, а рядом бормотало полицейское радио. Денверцы взяли всех, кого смогли поймать. Стрелок был не рад, что оказался в их числе, хоть и обрадован тем, что Игуане удалось скрыться.

— Спасибо за бритву, солнце, — пробормотал он, торопливо освобождая запястья.

Накрутив рычаг до упора, стрелок одним резким движением сломал предохранитель и сорвал пружину.

Кланк-ВЗ-З-З-З-Ж-Ж-Ж-Ж-Ж-Ж-Ж!

Шерифская машина побуксовала на месте и стремительно рванула вперед. Она успела наподдать слингеру под зад, но не более. Пепел отбежал к обочине, повалился на землю боком и скатился на обочину, оставив трассу над головой.

Два денверских сержанта закаркали вслед сбесившейся платформе. Решив, что пленник сбежал вместе с ней, они сорвались заводному корыту вдогонку, потом остановились и принялись наперебой палить машине вслед целлулоидной дробью.

Паф-ф! Паф-ф!

Пепел, не теряя времени, сполз в ближайший овраг и провалился в осоку, чудом миновав болотистый участок.

Паф-ф!

И лишь теперь до стрелка дошло, что он неверно выбрал направление. Он скатился влево — к той обочине, что находилась ближе к нему. С этой стороны догорал ацтекский лагерь и шахматными фигурами возвышались полицейские прыгунцы. Свобода, тем временем, осталась справа, по другую сторону трассы.

Пригнувшись, он взялся было пробираться вдоль оврага, надеясь укрыться от взглядов за счет его краев, но…

Паф-ф-Ф!

Дробь прошила окрестные камыши. Двое денверцев успели развернуться и заметить его. Один попробовал стрельнуть на бегу, но промазал, и больше полисмены не стреляли.

Между камней и клочьев болотной травы извивался жалкий ручеек. Пепел решил пробираться вдоль него и не ошибся: струйка воды привела его к широкой каменной трубе, проложенной под трассой. Труба эта наполовину заросла глиной и мхом, и слингеру пришлось сложиться вдвое, чтобы протиснуться в ее сырую полуарку. Под его каблуками тут же зачавкал сочный зеленый мох. Кусочек темного неба в дальнем конце трубы казался необычайно далеким, но хотя бы всё время был виду, и слингер устремился вперед так быстро, как позволял ему низкий свод и скользкий мох под ногами.

Вдруг прямо по курсу ему почудилась нехорошая возня. Пепел замер и всмотрелся, не совсем понимая, что именно заставило его остановить шаг. Но потом он увидел — и рад был, что замер вовремя.

Перед ним расстилался целый ковер, свитый из десятков различных ползучих гадов. Тут были и жирные пустынные гадюки, и водяные мокасины, и гремучие змеи всех возможных длин и расцветок. Тут были ужи, аспиды и даже безобидные медянки, — даже не змеи, а просто безногие ящерки. Рептилии непрерывно копошились, старались ползти туда и сюда, порой даже норовили взбираться по отлогим стенам тоннеля. Они не обращали на Пепла внимания, занятые возней и одуревшие от столь необычной и многочисленной для них компании. Но Пепел знал — всё мгновенно изменится, стоит ему потревожить хотя бы одну из них.