Стэфан Алан - И канул мир

Глаза медленно открылись, его окутало ужасное чувство, а скорей понимание всего происходящего. Стало невероятно тяжело внутри, и вновь слезы потекли с еле открытых заспавшихся глаз. Перед ним все время стоял образ Тины. Через заплывшие глаза он смотрел на лежавшее в метре от него ружье, но не мог заставить себя дотянуться и выпустить дробь в себя. Что бы не быть одному, и покинуть этот мир. Как бы ему не хотелось, и не толкали его дурные мысли, сделать этого с собой он не сможет.

Он медленно приподнялся, заставил себя сесть. В области ребер все болело, будто что-то тяжелое лежало на нем. Скорей из-за того, что спал на твердом полу. Он водил руками, и пытался размять. Возникало чувство что они не на своем месте, Мэл разминал их, пытаясь убрать чувства дискомфорта. Голова все время была опущена и смотрела в пол. Сейчас в таком состоянии, он находился в отчаянии.

Спустя какое-то время, когда немного пришел в себя, приподнялся. И медленно переставляя ноги побрелся по коридору к выходу на улицу. Сквозь небольшое стеклянное окошко в двери, пробивались дневные лучи. Мэл отдернул защелку вправо, повернул ручку и открыл её, оказавшись на улице. Не отходя далеко от двери, он присел на скамью, на которое только вчера сидела Тина. Еще вчера они пришли в этот дом, и думал, что все будит хорошо. Он приложил свои большие ладони к лицо, и было понятно, что он вновь плачет, каким бы сильным мужчиной он не казался, но слезы о любимой женщине, и горе он сдержать не способен.

Тишину которая царила в округе, нарушали стоны или рычание зараженных бродивших на дороге. Когда немного успокаивался, то просто сидел и смотрел в даль. Странное ощущение наблюдать за пустыми домами, стоящими в ряд, каждый из которых покрашен в разные оттенки. Обычно в летнее время с раннего утра тут можно слышать возгласы детей, играющих в своем дворе, прыгающих на батуте, одно из любимых развлечений. Лай собак, которые резвились с детьми, и теми, кто сидел возле своей конуры. Но сейчас мертвая только тишина, изредка нарушаемая нечеловеческим рычанием. Собаки, куда же они подевались? Обычно в городе их очень много, можно встретить как среди многоэтажных домов. Они обычно прячутся в подвальные помещения, или роются в контейнерах в поисках пищи, но за эти дни видно не было никого, или они не обращали внимания. Все внимание привлекали зараженные.

Мэл еще долго сидел, и грелся под лучами солнца, которые пробивались через белые, пышные облака. Лужайка перед домом, которую два раза в неделю подстригал хозяин, сейчас зарастала и трава выросла за эти дни. Подобный вид успокаивал его, он всматривался на цветущие деревья, кусты с цветами, и траву. Это немного помогало ему забыться.

Живот начал побаливать, будто что о сжимает, и изредка покалывает изнутри. Ему было знакомо это чувство, такое не раз возникало у него на работе. Когда долго ездили по вызовам, или был суматошный день. И не было ни минутки перекусить. Сейчас то же самое чувство, ему хотелось есть. Организм будто противоречит себе. Вроде требует еды, но Мэл знает точно, сейчас в него ничего не влезет. Отчаяние давило на него, ему хотелось просто лечь, и не двигаться с мыслями — будь что будет. Ведь он один. А самый близкий человек покинул его. Она теперь находится в незнакомом доме, запертая в комнате, в чьем то обличие. Да она может ходить, двигаться, хоть и неуклюже. Но это уже не его жена, и он это осознавал.

После длительного времени, которое провел на улице, вновь зашел в дом. Прошелся по коридору, в котором на полу провел прошлую ночь, возле двери ведущую в гостиную, где находилась она. Он двигался медленно стараясь не создавать шума, и заставлял себя не думать о жене, хотя это давалось с трудом. В паре метрах от двери двигался на носочках, сердце в груди стучало. Она была заперта, и выбраться самостоятельно оттуда не могла, но его пугало не это, а что-то другое, что он сам сейчас не в силах объяснить.

Он наклонился к ружью которое оставил там, поднял, и закинул на плечо. Задерживаться в этом доме он не собирался, поэтому пошел осмотреть все более внимательно, чтобы позаимствовать что посчитает необходимым. В комнате, в шкафу на верхней полке, за старыми вещами он нашел спортивную сумку. Там же взял тонкое шерстяное одеяло на всякий случай. Закинув на правое плечо, на левом у него висело ружье. Он пошел на кухню, чтобы взять с собой что ни будь съестное. В шкафу в котором вчера брал еду, он достал две консервированные банки, с горохом и кукурузой, сейчас аппетита не было, и он просто взял с собой. Следом пошел в ванную, открыв шкафчик в котором лежали лекарства, порылся там и взял то что посчитал самым необходимым. От головной боли, от живота, от температуры и обезболивающие. Все те лекарства которые знал.

Мэл со всеми вещами вышел через главную дверь, осмотрелся на территории возле дома. Идти вновь на дорогу он не собирался. Достаточно одного раза, пробежаться среди всех этих мертвецов, на волоске от смерти. Перешагивая через цветы, которые постепенно зарастали сорняками, он направился в левую сторону от крыльца. Дома в этом районе были пристроены друг к другу, и отделял их один высокий забор. Заборы в основном были сделаны из дерева и покрашены в белый, коричневый цвета. Осторожно подошел к нему, забор был весьма высок даже для Мэла, а ростом он был метр восемьдесят. Забор еще на пару сантиметров был выше его. Только верхушка соседнего дома, вместе с большой трубой, которая исходила от камина — была видна. Он привстал на носочки, и оглядел территорию вокруг дома. Никого не было, он перебрался через него, предварительно перекинув вещи. Хорошо верхушка забора, оказалась ровной и не заостренной, поэтому перебрался он без особых усилий, на работе приходилось миновать и не такие препятствия. Подтянувшись, он висел уже на животе, передняя часть свисала в одну сторону, вторая половин по-прежнему была еще с другой. Он удобное ухватился обеими руками, и ловким движением перекинул свои ноги, и приземлился уверенно на обе стопы. Подняв вещи, настороженно двигался по чужим участкам, всматриваясь в окна и по сторонам, мало ли кого он мог тут встретить, или зараженных или оставшихся выживших, прятавшихся в своих домах. Ведь и люди сейчас не очень дружелюбны, успел он понять за эти дни.

Возле дома, который стоял на территории куда он пробрался миновав забор — повсюду лежали лисья, трава на лужайке была очень высокой, видимо хозяин давно не следил и не ухаживал за своим участком. Да и дом не внушал доверия, грязные окна, облезлая краска. У этого дома тоже была пристроена веранда, но большая часть досок прогнили. Еще немного, и она самостоятельно рухнет, да и от ветра ходила ходуном. Этот дом отталкивал от себя, и вряд ли там может быть, что нить полезное — подумал про себя Мэл, заходить не стал и обошел его стороной продвигаясь к следующему. Привстал на носочки, закинул подбородок на руки и осмотрел бегло участок следующего дома. Этот выглядел гораздо лучше. Дом был двух этажный и довольно большой. Мэл перебрался через забор, и когда уже стоял на земле, на другой стороне. Вскрикнул от увиденного ужаса, но вовремя его рука поднеслась автоматически ко рту и сдержала крик. Ноги вздрогнули и чуть не подкосились. В углу стояла будка, на которой красивыми буквами было выведено слово «Сиси», понять, что это имя собаки было не трудно. В метре от будки, лежала собака, к ошейнику был прицеплена цепь, на которой она сидела большую часть жизни. Цепь сдерживала собаку, и не давала ей далеко отойти от будки. Задних ног и большей части ребер не было. Будто кто-то жестоко вырвал их. Десятки мух облепили мертвое тело, жужжали и сидели на теле собаки, пробегая по её мертвым бездушным глазам. Кажется, это была породистая овчарка, на сколько смог разобрать Мэл, и он знал, что это была сука, ведь ей дали имя «Сиси». Он не мог на это долго смотреть, боялся что его вот-вот вырвет. И медленно отступал назад, будто не мог отвезти от этого ужаса взгляда. И жуткий запах ударял прямо в нос.