Ф. Ришар-Бессьер - Люди, люди… и еще раз люди

Вещество-энергия по-прежнему было настороже, и Давиду еще дважды пришлось отпрыгивать, спасаясь в последний момент от молниеносных ударов. Огромный световой гарпун едва не пронзил его во время последнего прыжка, и смертоносная вспышка полыхнула у него над головой искрящейся пылью, которую быстро развеял легкий ночной ветерок.

Давид перевел дыхание. Он дошел до предела… до предела сил и нервного напряжения… и лишь огромным усилием воли заставил себя бросить последние пригоршни энергии в последнюю емкость.

Он наспех собрал коробки, поднял рогатину, брошенную неподалеку и осмотрелся вокруг.

Безотчетный ужас вдруг охватил его. Он побежал куда-то в пустое пространство, подхлестываемый все усиливающимся страхом, и когда из темноты перед ним вдруг появились какие-то колыхающиеся тени и преградили путь, он едва не потерял сознание.

Это были не люди. Это были толстые приземистые существа, ползавшие по грунту в ночной тишине.

Не раздумывая, Давид принял влево, тщетно пытаясь отыскать взглядом Бартеля и его спутников. Их нигде не было, и Давид в отчаянии сжал кулаки. Он хотел их окрикнуть, но горло перехватил спазм — он не мог выдавить из себя ни звука.

Он мчался опрометью, силясь оторваться от теней, движущихся за ним вслед. Страх вытеснил у него из головы все мысли, страх безраздельно завладел всем его существом, страх, паника, полное смятение.

Им управлял лишь инстинкт самосохранения. На все творившееся вокруг реагировало не сознание, а все его существо, вся плоть, — миллиарды биологических клеток, из которых состояло его тело, слились в одно целое, как у примитивного организма в доисторические времена, миллионы лет до новой эры, — слились и жили одним инстинктом самосохранения, одним рефлексом — спастись и выжить.

Не сознание, а что-то другое подсказало Давиду, что он добрался до пригорка, что пригорок пуст, что Отважных нет на условленном месте сбора… что он стоит, прижавшись спиной к большому плоскому камню, что он весь вспотел от страха, что его бьет дрожь, что тени рассеялись и теперь окружают его кольцом. К нему вернулась способность слышать и видеть, но мозг по-прежнему не успевал осмыслить звуки и зрительные образы: шорох ползущего тела, еле заметное его движение по сухой земле, прерывистое дыхание, сливающееся с жалобным стоном ветра, и это видение… ужасное уродливое существо, какое не могло бы привидеться в самом немыслимом кошмаре. Существо стояло перед Давидом — у него был агрессивный вид. Это было что-то похожее на краба с человеческим лицом и множеством лап, непрерывно сгибающихся и дергающихся. На его морде, едва выступающей над кромкой панциря, застыло выражение зверской злобы. Выпученные глаза, свирепо смотревшие на Давида, слабо поблескивали в отсветах машунги.

Рядом появилось другое существо. Оно напоминало орла с длинными крыльями, опущенными вдоль тела, сплошь покрытого перьями. У него тоже было человеческое лицо, несмотря на широкий крючковатый клюв, торчавший на месте рта и, должно быть, служивший ему оружием.

А за ними — другие… все разные… пауки, осьминоги, огромные слизняки и все — с человеческими лицами!

— Йури, пролепетал Давид.

К Давиду вернулось самообладание. У него не оставалось иного выхода, как вступить в схватку с этими страшилищами, в любой миг готовыми броситься на него всей сворой, разорвать его зубами и когтями в кровавые куски.

Он сбросил металлические коробки и обеими руками схватил рогатину. Вовремя. Человек-паук бросился на него с омерзительным клохтанием. Давид видел его огромные лапы, мелькающие в воздухе перед самым его лицом, и, чтобы увернуться от ударов, быстро отпрыгнул в сторону, Чудовище встало на дыбы, готовясь броситься, но в этот момент Давид изо всех сил вонзил рогатину в его тело. Послышался треск разрываемой чешуи, истошный вопль, и страшилище рухнуло на спину, продолжая конвульсивно бить лапами воздух.

Давид замахнулся рогатиной, готовясь ударить следующего монстра — толстого пузатого слизняка, человеческая голова которого слегка покачивалась между двух бугров дряблой влажной плоти. Давида охватило бешенство. Еле увернувшись от этого омерзительного липкого студня, он извернулся и с криком отшвырнул рогатиной другое чудовище, которое уже бросилось на него. Орудуя рогатиной как дубиной, он в месиво размозжил круглую голову человека-жабы, подскочившего к нему на длинных, мускулистых лапах. Он продолжал биться в исступлении, не понимая, почему он еще жив до сих пор.

Воздух был насквозь пропитан кисловатым запахом пота; перед глазами у Давида мелькала чешуя, чешуя, чешуя; уши раздирало отвратительное чавканье, и тяжелый топот лап вздымал тучи пыли.

Давид заорал что было сил:

— Бартель! Бартель! Где вы?

Ему удалось взобраться на пригорок, и он осмотрелся вокруг — ни Бартеля, ни других Отважных нигде не было видно.

— Мерзавцы! — выругался он. — Мерзавцы! Мерзавцы…

Вдруг он понял все коварство замысла Бартеля, этого гнусного фальшиво-лицемерного существа. Его скрытую ненависть он почувствовал с первых же минут их знакомства, — теперь она выявилась. Да, Бартель ловко заманил его в эту самоубийственную экспедицию, в которой у него не было ни единого шанса выжить. Сейчас Бартель и его спутники уже наверное вернулись в Подземелье, довольные, что так ловко от него отделались.

Давид сознавал, что у него нет ни малейшей надежды на спасение. Когда копошащаяся масса пресмыкающихся, словно сорвавшись с цепи, вновь бросились на него, он вспомнил еще раз о Франсуазе. В полном отчаянии он размахивал рогатиной, выписывая круги в воздухе, и, опасаясь случайно угодить под удар, стадо чудовищ остановилось в нерешительности.

Какое-то существо, покрытое перьями, со сломанной лапой, прыгнуло вперед и тяжело рухнуло на него. От неожиданности Давид выронил рогатину и еле успел выхватить из ножен тесак. Уже вонзая его в мягкий живот чудовища, он вдруг увидел, что в схватку вступил еще один человек.

В расплывчатом свете машунги он узнал Забелу. Молодая женщина бросилась в сечу с истошным воплем. Ее тесак наносил страшные удары и было похоже, что участвовать в подобных сражениях ей приходилось уже не раз. Ей удалось пробиться к нему и стать рядом.

— Держитесь, — крикнула она, — и постарайтесь не отставать от меня.

Воспользовавшись растерянностью, вызванной ее появлением, Забела увлекла его к подножию пригорка. Не останавливаясь, она бросила ему на бегу:

— Как же вы сами не догадались? Давайте быстро ваши коробки! Где они?

Давид указал на коробки, и она в ту же секунду схватила их. Когда он увидел, как она, открыв одну из коробок, бросает вещество-энергию в чудовищ, толпящихся вокруг, он сразу все понял. Он проделал то же самое со второй коробкой, и то, что произошло при этом, решило их судьбу.