Елена Асеева - Коло Жизни. Зачин. Том второй

– Молчать! – наконец озвучил свой взгляд Седми, и тот мощное слово, пробежав махом по головам гомозулей, всколыхала их рыжие волосья. – Думайте, что говорите. Сие не ваше дело, кто, кого и как выбирал.

Гомозули еще ниже преклонили головы, судя по всему, страшась нарастающего гнева Бога, а глаза Ратши также рывком наполнились от огорчения слезами. Седми то или увидел, или почувствовал, посему, чтоб успокоить отрока сказал:

– Ратша выбран, потому что ему присуще такое качество как справедливость, оная может разумно подходить к ошибкам допущенным и поправлять еще не свершенные. Он может не только махать кулаком, но и утверждать свою силу словом, что, одначе, не присуще Грабу… А по поводу Двужила. Хочу напомнить тебе Крепыш, что столь дорогая нам Богам девочка. Скажем точнее бесценное для нас существо, есть его ученица и болярин поселения Лесные Поляны. Это я к тому молвил, чтобы вы прекратили всякие межличностные пререкания тем паче в присутствии мальчика. – Зиждитель перевел взор с кивающих гомозулей на отрока, и нежданно в его дотоль холодных стальных глазах блеснула теплота. – Ратша, ты выбран войводой, потому как лучший, помни это и всегда береги в себе.

Седми все также неспешно развернулся да воззрился в небосвод, и тотчас глубоко и гулко вздохнул Ратша, ощущая в себе счастливое и точно плывущее удовлетворение. В далеком своде меж тем совсем набухла горящая искра и если поначалу она обратилась в длинную похожую на нить полосу, то по мере приближения, набрякла основательно. А вмале мальчик явственно рассмотрел летящую к их поляне огромную змею. Ее длинное тело, подвижно изгибающееся в полете, было весьма ярко и пестро окрашено и по нему одновременно проскальзывали голубые, красные и белые полосы да пятна. Чешуйки, покрывающие тело выглядели длинными и узкими, а на брюшке с острыми краями. В полете змея казалась сплющенной, потому брюхо было ровным, зато махонисто топорщились щетинки острыми навершиями по краю ее тела. Голова змеи вытянуто-округленная с весьма широким черепом и удлиненной мордой, на каковой находились два больших желтых ока, широкая пасть и здоровущие щели ноздрей, пышущие черным дымом, справа и слева от которых шевелились длинные, зеленые усы. На голове также поместились ветвеобразные, короткие рога. А в месте соединения головы и туловища располагалась густая, бурая, волосяная грива, днесь плотно притулившаяся к щетинкам тела. У змеи, однако имелись четыре крупные лапы похожие на птичьи с четырьмя пальцами и когтьми на каждой. Во время полета они были также плотно прижаты к туловищу.

Невдолге змей завис над прогалиной, широко раззявил свою пасть, показав рядья белых коротких зубов и розовый лоптастый язык, и нежданно исторг из себя рыжее пламя. Оно словно комом понеслось в сторону стоящих на поляне духов, гомозулей, Бога и отрока, и, не долетев пару метров, рассыпалось на множество мельчайших катушков песка, усеяв одеяния, кожу, волосы мельчайшей пылью.

– Ох! – взволнованно выдохнул юноша, застрявший у него в горле крик жаждущий выскочить при виде горящего падающего кома.

– Это Бог Круч, нас так поприветствовал, – успокоительно пояснил Седми, видимо, ощутив страх Ратши.

Рас малозаметно повел головой и плечами, и с волос да одеяния незамедлительно ссыпался вниз почитай весь песок.

– Хорошо, что тут все же нет Воителя. Отец Перший, точно таковое предчувствовал, посылая меня. Вряд ли бы такое ребячество оценили мои младшие братья, – добавил Зиждитель столь медлительно растягивая слова, несомненно, толкуя об том с самим собой.

Змей между тем сомкнул свою пасть, и, свершив широкий круг над поляной, резко выпустил вперед свои лапы и также стремительно пошел на посадку, вероятно стремясь ступить на самого Седми и тех, кто стоял позади него. И Ратшу внезапно посетило желание оттолкнуть Бога в сторону, чтобы не допустить его гибели. Он вже то собрался сделать, и для того даже рывком ступил вперед, обаче, тотчас рука Двужила крепко ухватила его за штанину останавливая движение, а сам глава гомозулей торопко шепнул:

– Стой смирно!

Змей же не менее энергично, как дотоль стремился к стоящим, дернувшись, сдержал свой полет, зависнув в нескольких метрах от земли. Еще миг и он отвесно выровнял свои лапы и резко опустился ими на оземь, в тех местах вдавив ее да единожды войдя пальцами и когтьми в глубины почвы, словно тем самым сдерживая свое желание взвиться в небеса. И немедля тело змеи приобрело положенный ей округлый вид. Днесь явственно обрисовалось выпуклое брюшко и спина, голубизна щетинок лучисто блеснула, а после замерцали белые и красные пятна на нем. Змей положил свое мощное многометровое и в длину, и в обхвате туловище на землю, в его глазищах яро крутнулись желтые зрачки. Он сызнова широко отворил свою пасть, показав не высокие, острые зубы, и язык, выдвинувшийся самую малость вперед да живописавший из себя лестницу с широкими ступенями.

Верно, прошло и вовсе малое время, когда вельми скорой походкой из пасти змея, колеблющей зелено-бурым маревом своих глубин, выступил такой же высокий, как и Седми, Круч. Только младший Атеф, в отличие от Раса, был значительно шире в плечах. Не то, чтобы он походил на старших сынов Асила, скорее был ближе к нему, однако, как и печища Димургов, обладал мощью в плечах и крепостью, точно был всегда хорошо накормлен. Подсвечивающаяся золотым светом кожа Бога была красно-смуглой, а уплощенное лицо весьма миловидным, явственно говоря о нем как о юном создании, или по человеческим меркам отроке. На его лице, имеющем четкие линии, где лоб был более широким, чем покатый подбородок, поместился приплюснутый нос и массивно выпирающие вперед скулы. Темно-карие радужки очей смотрелись достаточно крупными, а ромбический зрачок изменял форму, переменно, то уменьшаясь, то увеличиваясь в размере. На лице Круча, отсутствовала, какая бы то ни была, растительность, а черные жесткие волосы, достигая плеч, едва заметно вились. Разделенные на два пробора волосы на концах были схвачены в хвосты, кои в свой черед завершались крупными янтарными шарами, ограничивающими их длину.

На голове Бога находился венец, проходящий по слегка вдавленному лбу широкой платиновой полосой усыпанной белыми и розовыми крупными алмазами по окоему. Справа в обод, в самый край, свисая концами и малость прикрывая ими ухо, были вставлены длинные переливающиеся всеми цветами радуги перья напоминающие птичьи, однако явно твореные из чего-то иного. Хотя на них зримо проступали тонкие плотно подогнанные друг к другу волоски, колеблющиеся по полотну, всяк миг легохонько перемещающиеся волны. Левая ушная раковина Круча по краю была украшена синими сапфирами, столь крупными, что они полностью укрывали собой кожу и казались цельной каменной полосой. Ярко зеленая рубаха, тесно прилегающая к телу, доходила до лодыжек и имела высокий, стоячий ворот, который вроде поддерживал голову младшего Атефа, он был также обильно усыпан по поверхности крупными, зелеными изумрудами, голубыми хризобериллами и желто-оранжевым янтарем. Сверху на рубаху накинутый белый плащ, проходящий подмышками рук, схватывался на груди крупным с кулак розовым алмазом, напоминающий зрачок, каковой был вставлен в серебряное око. Белые сандалии, только полностью скрывающие стопу и на три раз обмотанные серебристыми шнурами на лодыжке, находились на Боге.