Елена Асеева - Коло Жизни. Зачин. Том второй

– Оррар царица ты ходила к рани Темной Кали-Даруге? – поспрашала Знахарка Прозорливая не сводя беспокойного взора с лица своей старшей. – У госпожи текла юшка из носа, я видела. Как он тупица ее огорчил, что сказал? – альвинка вопрошала у царицы, не столько требуя ответа, сколько просто желая высказаться.

– Нет, не ходила, – чуть слышно протянула Вещунья Мудрая, и суматошливо передернув плечами, теперь смахнула дланью с лица капель пота. – Как только Липок мне обо всем поведал, я поспешила сюда. Благо, что мальчик оказался смышленым и передал мне все тайно и мой ученик, как и иные ребята поколь не ведают, что произошло. Скоро прибудет в Млечный Путь Господь Перший. Зиждители ожидая его прибытия вельми тревожатся… Тревожатся, что Господь Перший может изъять у них божество. И намедни Зиждитель Огнь вызывал меня и Двужила к себе и велел нам беречь госпожу, тем паче она давеча болела. Зиждитель Огнь сказал, ежели рани Темная Кали-Даруга сумеет убедить Господа Першего, что божеству на Земле плохо ее изымут от Расов, так велел поступить Родитель. А госпожа только переболела, а теперь юшка из носа, и это впервые за такой долгий срок. – Золотые лепестки света на мгновение, похоже, переполнили белую склеру очей царицы, и, выплеснувшись на лицо, покрыли кожу округ глаз легкой желтоватой пятнистостью. – И это первый признак, что лучица сызнова стала подвижной. Кошмар! Какой кошмар! Представляю, что мне скажет нынче Зиждитель Огнь… Про рани Темную Кали-Даругу я и вовсе молчу.

Вещунья Мудрая перевела взор с лиц своих сподвижниц на горестно замершего подле крыльца Батанушки, и дух через миг крутнул своей головой сразу на сто восемьдесят градусов, а после также рывком развернув тело, направился к альвам. Вельми быстро миновав разделяющее их пространство, Батанушко резко застыв напротив царицы и меж ее двух сподвижниц, в упор зыркнул на первую.

– Почему мальчик приставал к госпоже? – наконец, озвучила свой спрос царица, обращая его в первую очередь к духу. – Разве не проводили беседы?

– Проводили, – немедля отозвался сейчас, точно растворившийся, в зелени растущих на огороде овощей, своим прозрачно-лазоревым телом Батанушко. – Вчера приходил к ним глава гомозулей и многажды раз повторял, чтобы не подходили к божеству. И я ноне тоже говорил. Но Братосил такой упрямый, коли чё надумает, не переубедишь его, – и голос духа туго затрепыхался.

– Ладно, – очень тихо произнесла Кудесница Купавая, – теперь пусть лежит и выздоравливает, твой упрямый Братосил. Я нынче буду дежурить у него ночью, а сейчас побудь ты, Знахарка Прозорливая. А там оррар царица составит распорядок, и по нему будем выхаживать мальчика, которому так несказно повезло.

– Оставь в покое царицу, – вельми властно отозвалась Знахарка Прозорливая, все то время беспокойно разглядывающая бледнеющую, или вспять покрывающуюся бусенцом пота Вещунью Мудрую. – Разве не видишь ей не хорошо. Я сама составлю распорядок. Оррар, ты сегодня пила прописанные мною снадобья. Ты вельми плохо выглядишь.

– Пила, – как-то неуверенно молвила Вещунья Мудрая, будто утаивала правду от своих сподвижниц, каковые после слов Знахарки Прозорливой и вовсе впились в нее взглядами. – Просто перенервничала, узнав о трагедии. – Она медленно развернулась с намерением уйти со двора и уже тронув свою поступь, добавила, – а теперь и впрямь схожу к рани Темной Кали-Даруге. Надеюсь, она меня примет… и не приметит моего состояния, будучи занятой тревогой о госпоже.

Кали-Даруга и Мина переодев девушку в ночную рубаху, уложили ее в ложе и накрыли сверху одеялом. Мина, поправив слегка задравшуюся с правого угла лазурного цвета простынь, подложила маленькую подушку под правую стопу юницы, и, поклонившись, вышла из опочивальни. Теплые солнечные лучи вливались в комнату, через два окна, одного узкого прямоугольного, а второго более широкого и усеченного с одного своего края, наполняя помещение легкой дымящейся голубизной, коя точно отражалась от розовых тканевых стен и потолка.

– Зачем ты меня уложила Кали в ложе, – недовольно проронила Влада и выгнула дугой свои полные губы. – Я чувствую себя хорошо. И мне уж так надоело все время лежать.

– Поколь полежите госпожа, – умягчено произнесла рани, присаживаясь подле широкого ложа девушки на свой табурет. – Я присмотрю за вами, и если будет все благополучно, поднимитесь. Примите купание в травах, вам надобно набраться сил. То, что пошла кровь не есть хорошо.

– Юшка пошла, – все тем же напоенным досадой голосом отозвалась юница, и, протянув руку дотронулась до звездочки лежащей на пятиугольном столике обитым сверху синим бархатом, обок кувшина в коем стоял букет луговых трав. – Потому как я вспомнила Першего, и уже было начала проводить обряд, но Брат его прервал… и… – Влада на маленько задумалась, как сказать о произошедшем в мягкой форме, чтоб не вызвать недовольство демоницы в отношении юноша, а погодя дополнила, – и начал говорить. А я не смогла собраться с мыслями. Давно такого не было у меня… Давно… А все потому что я очень… очень хочу увидеть Першего. – Крупные слезы, тотчас выскочив из глаз, оросили щеки девушки, и она громко хлюпнула носом. – Мне тяжело без него. Тяжело все время, – и вовсе прерывисто договорила она.

Кали-Даруга немедля соскочила со своего табурета, и, шагнув к ложу, крепко обхватила вздрагивающее тело девочки сразу четырьмя руками, плотно прижав к своей груди. Демоница очень хорошо понимала Владелину… Владелину… плоть и живущую в ней лучицу, так как и сама была привязана к Першему, и, также сильно тосковала за ним, находясь тут… в Млечном Пути в окружении Расов и подвластных им созданий.

– Не плачьте, не плачьте дражайшая госпожа, – нежно пела она в ухо девушки и голубила перстами кожу, тем самым снимая всякое напряжение и прекращая поток слез.

В комнату бесшумно вошла Рати, неся на блюде еду и положенное для госпожи лекарство. Кали-Даруга все также ласково оглаживая и целуя ее кожу подушечками пальцев, напоила девочку вытяжкой и сама накормила из ложечки супом из говядины и рябчика, словно малое дитятко. Демоница часточко кормила Владу. Ибо в присутствие рани, та всегда чувствовала себя ребенком, каким-то беспомощным, слабым… Засим Кали-Даруга утерла юнице губы и лицо влажным ручником, уложила на подушку, подпихнув под руки и ноги края одеяла, и вышла. А девушка незамедлительно сомкнула очи на оные после вытяжки, в целом, как и на всю плоть, навалилась тягость, и уснула.

Демоница меж тем в коридоре передала блюдо Рати, и неспешно спустившись по лестнице вниз, прошла в залу. На ходу повелев стоящей подле проема в комнату Кишори, которая хоть и не прошла испытания и не получила звания старшей, но была дюже старательной и всегда находилась на особом счету у Кали-Даруги, отправляться на дежурство к божеству. Рани Черных Каликамов медлительно вошла в помещение залы, и, дойдя до широкой, стоящей углом к двум стенам тахте, степенно на нее присела, подложив под спину боляхную подуху и на малеша замерла, сомкнув очи. В ее серебряном венце, полосой проходящем по голове и возвышающимся округлым гребнем со скошенными рубежами над лбом, в тончайших переплетениях золотых, платиновых нитей, яро засияли синие сапфиры, словно перемигиваясь с каким-то далеким иным источником передавая аль вспять принимая информацию.