Брайан Олдисс - Лето Гелликонии

— Во имя Всемогущего, я приветствую тебя. Двор Олдорандо рад видеть короля Борлиена, прибывшего с братским и дружественным визитом в нашу столицу. Будем надеяться, что волей Акханаба наша встреча закончится более чем плодотворно.

— Во имя Всемогущего, приветствую тебя. Благодарю тебя за сердечный прием. Сожалею о безвременной кончине твоей дочери, Симоды Тал, моей невесты, и скорблю вместе с тобой.

Пока король ЯндолАнганол говорил, его лицо оставалось неподвижным и жил только взгляд его глаз из-под темных бровей, быстро рассматривающих придворных и королевскую семью. Сайрену Станду он никогда не доверял. После приветствия, взяв гостя под руку, король Станд провел его вдоль строя дигнитариев, которым было позволено пожать тяжелую руку соседского короля и прикоснуться губами к его пыльной щеке.

По напряженной позе и отрывистой речи короля Олдорандо было видно, что тот задумал против гостя недоброе. Сознавать это было мучительно. И в душе, и в сердце этого человека все было источено лютой ненавистью. Смерть дочери оказалась невыносимой для короля Олдорандо, его разум помутился и трагедия требовала немедленного разрешения.

Сразу после приветствий придворных мужей наступила очередь королевы, которая подошла к Орлу, прихрамывая и ведя рядом с собой под руку дочь, Милую Тал. Глаза Базкаарнет-она потухли, но вместе с тем в выражении ее лица было нечто, что неприятно задело короля ЯндолАнганола. Он вспомнил бытующее среди людей выражение: «Стоит хоть раз попробовать женщину мади, и тебе никогда не захочется другой».

Лица королевы Базкаарнет-она и ее дочери удивительно напоминали облик птиц, попавших в неволю, что было так свойственно их народу. В крови Милуи Тал имелась изрядная доля человеческой крови, но, несмотря на это, она казалась совершенно экзотическим существом, темнокожей красоткой, редкостным бриллиантом с парой огромных глаз, сияющих по сторонам от загнутого клювом носа. Пока мать представляла девушку гостю, та смотрела королю Орлу прямо в глаза, и он понял значение этого взгляда — это был Взгляд Согласия.

Как приятно ему было среди этой огромной толпы увидеть единственное милое лицо.

— Ты очень похожа на свою сестру, в особенности на тот ее портрет, что она прислала мне. Но нет — ты еще красивее, — сказал он ей.

— Мы с Симодой были очень похожи, хотя и во многом отличались друг от друга — это обычно для сестер, — отозвалась Милуя Тал. Музыка ее голоса заставила его подумать о многом: о кострах в ночи, о маленькой Татро, о голубях в деревянной башне.

— Бедняжка Милуя потрясена убийством своей сестры, так же как и все мы, — вставил слово король, издав в заключение звук, больше всего похожий на отрыжку. — Мы разослали людей по всему материку и гораздо дальше, они всюду охотятся за убийцей, который под обличьем мади сумел пробраться во дворец.

— Это тяжелый удар и для меня тоже.

— Что ж, на следующей неделе состоится Священный Совет, где будет специальная служба в память о моей усопшей дочери. Сам Преосвященный Це’Сарр обещал почтить своим присутствием эту церемонию. Это известие несколько нас ободрило. Ты, кузен, можешь остаться с нами и присутствовать на Совете. Я приглашаю тебя. Преосвященный будет рад личной встрече с таким высоким и преданным слугой Церкви, правителем доминанта своей Империи, — а тебе, я уверен, будет в любом случае полезно встретиться с Преосвященным, по причинам, понятным тебе самому. Ты уже встречался с его святейшеством?

— Я хорошо знаком с его посланником, Эламом Эсомбером. Кстати, он скоро должен быть здесь.

— Ага. Да, гм. Эсомбер. Умная голова и хитрая бестия.

— И авантюрист, — добавил ЯндолАнганол.

Оркестр заиграл новую тему. Короли проследовали через площадь ко дворцу, и через некоторое время ЯндолАнганол обнаружил, что Милуя Тал как ни в чем не бывало идет рядом с ним. Когда он взглянул на нее, она открыто ему улыбнулась. Он сказал ей заговорщическим тоном:

— Госпожа, если вы проявите милость сказать мне, сколько вам лет, я сохраню это в строжайшей тайне.

— Ах, и вы такой же, как все, — этот вопрос я слышу чаще всего, — весело откликнулась она, ловко уклоняясь от прямого ответа. — Следующим будет: «Вам нравится быть принцессой?» Обычно люди, угадывая мой возраст, специально прибавляют мне лет, и на самом деле оказываются правы. Нынешняя жара благоприятствует развитию организма во всех отношениях. Вот уже несколько лет мне снятся совершенно взрослые сны. Представляете, мне недавно приснилось, что меня сжимает в своих объятиях неотразимый огненный бог! Ну не удивительно ли это?

Нагнувшись к симпатичному ушку принцессы, король Орел прошептал, принимая игру:

— Прежде чем я позволю себе явиться в обличье этого самого огненного бога, я все-таки хотел бы получить ответ на свой вопрос. Я дал бы вам не больше девяти лет.

— Мне девять лет и пять теннеров, но сейчас в моде не года, а страсти.

Длинный портик дворца, с полированными колоннами из раджабарала, был высотой в три этажа. Яркая, искусно выгнутая крыша, была выложена голубой черепицей, сделанной гончарами кейце. Дворец Олдорандо впервые был отстроен триста пятьдесят малых лет назад, после того, как город был частично разрушен во время нашествия фагоров; с тех пор он неоднократно перестраивался и реставрировался, в результате чего о первоначальной планировке судить было практически невозможно. Украшенные сложной резьбой ставни заслоняли от света солнц внутренность дворцовых залов. Подобная же резьба украшала и двери, но здесь на деревянные панели было наложено чеканное серебро. Внутри дворца ударили в цилиндрический гонг, двери величественно растворились, и Сайрен Станд пригласил гостя пройти внутрь.

Потом последовали два дня банкетов и пустых цветистых тостов. Было отдано должное купальням с водой из горячих источников, которыми так славился Олдорандо. В Соборе была устроена благодарственная служба, на которой присутствовали многие высшие церковные дигнитарии. Певчие были выше всяких похвал, облачения церковников поражали своей роскошью, мрак в подземном святилище Акханаба наверняка заслужил бы одобрение самого Бога. ЯндолАнганол от души молился, пел, говорил, послушно участвовал во всех необходимых по протоколу церемониях, не пропуская ни одной.

Странный гость вселял неуверенность в любого, кто пытался с ним заговорить, и никто не смел смотреть ему открыто в глаза. Зато его глаза внимательно изучали лица всех встречных. Становилось понятно, отчего его прозвали Орлом.

Он лично проследил за тем, чтобы его Первый Фагорский Полк был с удобством расквартирован. Для города, в котором фагоров люто ненавидят, его двурогих оделили вполне сносным фуражом. На противоположной Собору стороне площади Лойлбрайден начинался Парк Свистуна, который, вместе с близлежащими районами, кольцом опоясывал Валворал. Здесь и разместился Первый Фагорский Полк. В парке росли редкостные деревья борассимы. Здесь же находился «Ежечасный Свистун», прославленный на весь Кампаннлат. «Свистуном» назывался гейзер, каждый час с удивительной регулярностью выбрасывающий в небо струю воды с характерным высоким свистом. Было известно, что «Свистун» существовал если не в течение тысяч, то уж точно сотен лет, и каждый час его свист разносился среди деревьев. Говорили, что и мера времени «час», состоящий из сорока минут, была когда-то взята именно по той длине временного отрезка, которую отмеряла бьющая из земли струя воды.