Петр Заспа - Аэронавт

– Каким из дирижаблей вы хотите пожертвовать, командэр?

– «Пеликаном», ваше высочество.

– «Пеликан»? Это тот, на котором вместо балласта всё ещё висят мешки с песком, а не вода?

– Он самый, ваше высочество. «Пеликан» – ветеран нашего флота.

– Тогда не жаль. Я на нём даже не поднимался ни разу.

– Ещё бы! Кто бы позволил так вами рисковать?

– А кто будет флагманом?

– Вы его не знаете. Да и сам он ещё не знает, что назначен флагманом. Приказ я подписал всего четверть часа назад. Но за ним уже послали.

– Генерал, – вмешался Горчаков. – Готовьте дирижабль к рассвету. Да… и пришлите ко мне того мальчишку, что выберете для подмены. Мы оденем его в вещи наследника. Ни у кого не должно возникнуть даже тени сомнения. Подберите такого же по росту и фигуре. И, кстати, правду не следует знать даже флагману дирижабля. Пусть он считает, что везёт настоящего наследника престола. Так он сильнее проникнется назначенной ему ролью и будет дольше водить наших врагов за нос. Скажите, что ему оказано высочайшее доверие, ну и прочее, прочее… не мне вас учить.

– Безусловно, граф! Новоиспечённый флагман с минуты на минуту уже будет здесь. Всё это вы ему сможете сказать сами.

– Это лишнее. Ему вовсе не обязательно видеть настоящего наследника. Да и в таких вопросах разумнее положиться на ваш опыт. Больше мы с его высочеством вас не задерживаем. Готовьте дирижабль, генерал. Он должен взлететь в любую погоду.

Проводив командэра Юлиуса и оставшись наедине с наследником, Горчаков задёрнул штору и, придвинув кресло к ярко горевшему камину, пригласил Александра.

– Присаживайтесь к огню, ваше высочество. Треск поленьев хорошо заглушает разговор, если таковые найдутся его подслушать.

Подождав, когда наследник сядет в предложенное кресло, граф присел рядом и, расшевелив кочергой вспыхнувшие дрова, кивнул на дверь:

– Вы ему верите?

– Командэр Юлиус отважный генерал.

– Я спрашиваю не об его отваге. Среди наших врагов отважных генералов тоже достаточно. Можем ли мы ему довериться?

– Что вас смущает, Андрей Гаврилович?

– Вы знаете не всё, ваше высочество. Слишком долго вы отсутствовали в Санкт-Петербурге. Увы, но единства нет даже при нашем дворе.

Александр нервно оглянулся на сверкнувшую сквозь портьеры молнию и перешёл на шёпот:

– Андрей Гаврилович, я знаю вас, как самого преданного нашей династии слугу и дворянина, презирающего интриги. Любое ваше слово я приму на веру. Говорите всё, как есть.

– Спасибо, ваше высочество. К сожалению, клубок интриг никогда не затихал вокруг российского трона даже при живом императоре Николае. А уж сейчас и подавно. Вы помните князя Харца Гогенцоллера?

– С трудом… – Александр наморщил лоб, затем добавил: – Кажется, он назначен проконсулом Дакии в России?

– С тех пор, как он прибыл в Санкт-Петербург с верительной грамотой, многое изменилось. Князь Харц крепко вжился в окружение нашего двора. Сорит деньгами и, как следствие, обзавёлся необходимыми связями. Его влияние распространяется даже на судьбоносные для России решения. К нему прислушивался и ваш брат. А когда состоялась помолвка князя с вашей сестрой Анной, он стал особой, приближённой к императору.

– Что?! – Не сдержавшись, Александр вскочил и со свойственным ему темпераментом подбежал к двери, выглянул в коридор и, вернувшись к графу, схватил его за плечо. – Андрей Гаврилович, о какой помолвке вы говорите?

– Помолвка была не то чтобы тайной, но широко не афишировалась. Князь не венценосного рода. Но, сами понимаете, что те, кто достоин руки вашей сестры по праву рождения, в настоящий момент являются нашими врагами. А потому ваш брат после долгих сомнений всё-таки дал разрешение на этот брак. Об этом вас хотели уведомить по прибытию в Санкт-Петербург.

За окном вновь сверкнула молния. Александр подождал, когда отгремят раскаты грома, опустился на медвежью шкуру у камина и, по-детски обхватив колени, наивно спросил:

– Пусть даже всё так и моя сестра снизошла до предложения этого Гогенцоллера. Но что это меняет? Чего боитесь вы, Андрей Гаврилович?

Граф взглянул на наследника сверху вниз и поразился – какой же он ещё ребёнок! Хрупкие плечи, усыпанное веснушками лицо с топорщащимися ушами, растрёпанные волосы, вдрызг разбивающие правила строгого дворцового этикета – такого и впрямь не отличишь от уличного беспризорника.

«Он ещё даже не представляет, в какой жестокий и коварный мир ему предстоит окунуться в борьбе за власть, – вздохнул Горчаков. – И не обойтись ему без твёрдой поддержки преданного окружения. Вот только жаль, что это окружение вовсе не отличается единством и далеко от крепости монолита. Уже вкралось в их души сомнение. Жадность и предательство ищут любые лазейки, дабы обойти закон, пусть это даже вековой закон предков о престолонаследии».

– Ваше высочество, я не боюсь врага по ту сторону фронта. Мы с вами знаем его в лицо. И потому он не так уж и страшен. Гораздо опаснее враг внутренний. Он улыбается, он клянётся вам в верности, но, увидав вашу спину, без раздумий обнажит кинжал.

– Вы намекаете, что дома меня ждёт заговор?

– Там, где преданы долгу и чести, вам опасаться нечего. Армия и флот всецело ваши. А где царит закулисная возня, там и рождаются заговоры. Одним обещаны богатства, другим повышение и титулы – вот и готовы предатели. Нашему двору нужна хорошая метла.

– Когда я надену императорскую корону! – Александр сжал кулаки и в его глазах Горчаков увидел совсем не детскую злость. – Я стану этой метлой!

– В том-то и дело, что вам попытаются не дать её надеть. Вот этого я и боюсь. В Санкт-Петербурге много ваших сторонников, но много и недругов. Харц Гогенцоллер умело плетёт свою паутину. Но мы с преданными вам генерал-прокурором Иваном Дмитриевичем и гранд-министром Павлом Степановичем справедливо полагали, что все его старания напрасны. Стоит вам появиться во дворце, и его паутина развеется на ветру. Но для меня стало искренним удивлением, что у князя Гогенцоллера есть родственные связи в Дакии. И это люди, обладающие реальной властью. Где гарантия, что именно сейчас они не попытаются помочь своему родственнику взойти на престол? В этом случае карьерный взлёт им гарантирован. И момент для их планов, если таковые имеются, потрясающе благоприятен.

Александр удивлённо хмыкнул:

– Скажете тоже. На каком основании Харц Гогенцоллер может занять российский престол? Да и армия с флотом, вы сами сказали, мне преданы. С чего это вдруг они станут слушаться какого-то проконсула? Путь даже и обвенчавшегося с моей сестрой.

– Но это покуда вы живы, ваше высочество, – не дрогнувшим голосом констатировал Горчаков. – А князь уже давно не проконсул. Вы верно заметили – он породнился с императорским родом. Если вас не станет, он может возвести на престол вашу сестру Анну, объявив себя при ней регентом. Что, впрочем, будет равносильно объявлению себя императором. А может превознести себя как спасителя России в тяжёлое военное время и без стыда водрузить корону на собственную голову. А флот и армию поставят перед фактом. Но пока вы их знамя, а значит, от вас нужно избавиться. И если Харц решится на покушение, то вероятнее всего, произойдёт это здесь, в Дакии. Потому как под защитой пушек российских броненосцев вы для него станете недосягаемы.