Трой Деннинг - Мир Темной звезды. Том 2

— Твой кинжал действительно мне пригодится, — согласилась Садира. — А что бы ты хотела взамен?

Улыбка на лице Мередид стала более искренней.

— Ты слышала о Кикуне, даеге Есилк? — робко спросила она.

Колдунья утвердительно кивнула. Так звали красивого мужчину из другого клана, который был тяжело ранен во время схватки с Бродягами Песков. Есилк подобрала его, положила на носилки, и его унесли с поля боя. Она вылечила его, и он стал ее рабом.

— А почему он тебя интересует? — недоумевающе спросила колдунья.

Мередид положила руку на свой огромный живот.

— Для моего будущего ребенка было бы гораздо лучше, если бы его отец стал Бродягой Песков, — пояснила она. Со злобным выражением на лице Мередид бросила взгляд в сторону женщины с необычными желтовато-коричневыми волосами, точеной фигурой и пухлыми губами. Объект ее злобы находился рядом с Хайаром, брея голову молодому воину, вознамерившемуся бросить вызов Грисси. — В противном случае, если ребенок будет похож на своего отца, Есилк сможет претендовать на него как на свою собственность. Очень может быть, что она поступит именно так, когда мы окажемся в каком-нибудь городе, где есть рынок рабов.

— Если я смогу добиться своего, ни один ребенок не будет больше продан в рабство, — сказала Садира, принимая кинжал из рук Мередид.

Когда она вкладывала свое новое оружие в ножны, появился Сайн, старший сын Катзы. Он вернулся от матери, притащив бурдюк с броем. Пробившись сквозь толпу, он прошел мимо лежащего на носилках Магнуса и предложил популярный у эльфов напиток из перебродившего меда канка Фенеону.

— У моей матери оказалась сломана рука. Поэтому я прошу, чтобы Грисси в своем следующем поединке сражалась с одной рукой, привязанной к телу, обратился он к вождю, не позаботившись даже прибегнуть к общепринятой в таких случаях уловке сделать вид, что его подарок ни в коем разе не является взяткой.

Фенеон взял бурдюк, едва взглянув на юношу, и поставил его рядом с собой, затем бегло оглядел толпу возбужденных зрителей, желая, видимо, выяснить их настроение.

Как и предвидела Садира, сторонники Хайара с удовольствием поддержали предложение сына Катзы, в то время как приверженцы Раин активно возражали против него. К тому же нетерпение Сайна стоило ему потери голосов большинства эльфов, которые занимали нейтральную позицию в конфликте между детьми вождя. Озлобленные тем, что он не удосужился купить их поддержку с помощью подарков или обещаний, они тоже выступили против его предложения.

Некоторые из них даже пошли дальше, потребовав, чтобы именно соперник Грисси боролся с привязанной к телу рукой.

Суммировав мнение членов клана, Фенеон повернулся к юноше.

— Ты сам слышал мнение клана, — безмятежно произнес он. Хотя у него уже слегка заплетался язык, Фенеон наполнил свою фляжку броем из бурдюка, принесенного Сайном. — Спасибо за брой.

Сайн сделал легкое движение кистью руки, и из рукава его бурнуса словно по волшебству выскользнула серебряная монета. Держа ее перед глазами вождя, юноша проговорил:

— Я не спрашивал мнение клана, я спрашивал твое.

Вождь стрельнул глазами в сторону серебряной монеты, затем протянул к ней руку.

— Это моя монета? — негромко спросил он.

— Теперь твоя, — ответил юноша, опуская ее в протянутую руку. Он так и остался стоять перед Фенеоном, пока тот о чем-то размышлял, поглаживая монету своими длинными пальцами.

Наконец Фенеон изрек:

— Грисси будет бороться с одной рукой, привязанной к телу.

Огласив свой вердикт, он снова оглядел толпу зрителей.

Неодобрительный шепот пробежал по толпе, но вождь быстро заставил всех смолкнуть, сурово посмотрев на недовольных. Насколько могла судить Садира, которая еще не совсем разбиралась в нюансах внутриклановой политики, большая часть вождей кланов не чуралась взяток, но взятки они обычно брали под всяческими благовидными предлогами. Ее же отец не прикрывался даже ими, всецело полагаясь на политику "сильной руки", в корне пресекая недовольство со стороны своих воинов.

Сайн отошел от вождя, торжествующе улыбаясь. Весь его вид говорил о том, что он наслаждается местью за поражение своей матери. Но черноглазая Грисси спокойно отнеслась к его ликованию. Она лишь хмыкнула в ответ и с уверенным видом повернулась к молодому человеку, бросившему ей вызов.

— Сейчас я буду готова, — невозмутимо произнесла она, подходя к женщинам, чтобы они привязали ее руку к телу. — А как у тебя дела, Нафан?

Нафан вышел вперед, натираясь на ходу маслом.

— Я тоже готов, — коротко ответил он.

Заметив, что ее отец никак не может оторвать глаз от новой монеты, Садира прошептала Мередид:

— Надеюсь, у тебя тоже есть немного серебра, спрятанного в рукаве?

Но ее собеседница лишь печально покачала головой:

— Чего нет, того нет. Могу лишь надеяться на то, что и у Есилк его тоже нет.

Тем временем Грисси вступила в круг. Согласно требованию вождя, одна ее рука была привязана к талии. С другой стороны в круг вошел ее соперник Нафан. Не было формального вызова со стороны претендента, никто не объявил о начале поединка. Все свелось к тому, что толпа замолчала, и тогда соперники устремились к центру круга, с ненавистью глядя друг на друга.

Абсолютно уверенный в том, что ему не составит труда взять верх над своей ослабленной соперницей, Нафан не раздумывая бросился вперед. Это оказалось серьезной ошибкой. Грисси мгновенно остановила его, нанеся ему мощный удар в живот. Нафан громко закричал от неожиданности и боли. Не давая ему опомниться, Грисси повернулась вокруг своей оси и нанесла ему удар ногой. Сила инерции ее вращения была настолько велика, что повторный удар поднял Нафана в воздух и выбросил за пределы круга. Он врезался в Есилк, сбив ее с ног.

— Но это же не борьба! — возмутился Хайар.

— Может, да, а может, нет. Но она победила. А только это и имеет значение, — ответила Раин, делая шаг вперед, чтобы на всякий случай отвязать руку Грисси, прежде чем кто-либо предложит, чтобы та боролась с подвязанной рукой до последнего поединка. — Кто следующий?

Когда желающих побороться с Грисси не нашлось, Мередид использовала затишье, чтобы подойти к Фенеону, по-прежнему сидевшему на валуне. Она достала из-под накидки великолепный кошелек для пояса, сделанный из лакированных чешуек ящерицы, и протянула его вождю. Он же продолжал разглядывать монету, отданную ему сыном Катзы, не замечая, по-видимому, ни беременной женщины, ни ее подарка.

— Фенеон, у меня есть кое-что, в чем ты сможешь хранить свою монету, обратилась она к нему.

Вождь поднял голову, и в его глазах зажегся алчный огонек. Не раздумывая, он выхватил кошелек из руки Мередид. Она на мгновение остановилась около Фенеона в надежде, что он поблагодарит ее, но вождь так ничего и не сказал. Выждав немного, Мередид решила все-таки изложить ему свою просьбу.