Виктория Угрюмова - Огненная река (Кахатана - 3)

Проходивший мимо Барнаба фыркнул, но ничего не сказал.

- Барон, нашли тело сайнанга Эльбескоя?

- Да, мне очень жаль. Прекрасный был молодой человек и умер достойно. Что теперь сказать его бабке?

- Все уже сказано. Барон, у меня к вам есть разговор - нечто среднее между просьбой и предложением. Таурта Феана предвидела скорую смерть своего внука и заставила меня принять в наследство королевство Хартум, с тем чтобы я поставила там своего наместника, человека, заслуживающего доверия, уважения и... Словом, я хочу просить вас принять на себя труд править Хартумом. Я хочу, чтобы вы вместе с ранеными воинами и телом сайнанга вернулись назад, в Хахатегу. Феана ждет наместника, чтобы иметь право со спокойной душой покинуть этот мир и воссоединиться со своим супругом. Что вы мне на это скажете?

- Я, право, не знаю, госпожа, - смутился Банбери. - Легенды гласят, что хранитель талисмана должен постоянно находиться при нем и заплатить жизнью за то, чтобы талисман ожил...

- Не совсем так - заплатить жизнью, выслушивая его несносную болтовню.

- Обижусь, - пригрозил перстень. К его чести нужно сказать, что он все понял и сейчас молчал подолгу, чтобы не мешать новой хозяйке и дать ей возможность восстановить силы и умерить скорбь.

- Извини. А вы, барон, видите, что с талисманом мы вполне ладим. Вот с Хартумом сложнее.

- Если вы прикажете, дорогая Каэ, то я буду рад где угодно и чем угодно помочь вам. Но все же - какой-то барон на троне одного из самых богатых государств...

- Хартум богат?

- Весьма и весьма. Ведь Лунные горы - это целая сокровищница драгоценных камней и золота. При желании Хартум может скупить всю Иману.

- Странно, что его до сих пор не захотели завоевать.

- Он откупается от Ронкадора и Эль-Хассасина, но вы правы, так не может продолжаться вечно. И потому нужна большая армия. В Хартуме хорошая армия, но... Словом, мне страшно.

- Давайте по порядку, барон. Что касается ваших прав, то, во-первых, королевой официально буду считаться я. Во-вторых, вы прямой потомок Арлона Ассинибойна, что он сам признал, и свидетелей у нас около сотни, то есть больше чем достаточно. Единственный вопрос: захотите ли вы принимать такую ответственность? Считаете ли себя достаточно сильным, чтобы отвечать за все государство?

- Хороший вопрос. Кстати, таурта умна: Хартум, в котором официально правите вы, уже не лакомый кусок, но серьезный противник, и редкий безумец захочет нападать на такую страну. Если вам это действительно нужно, Каэ, то я могу пренебречь собственным желанием и не сопровождать вас, а вернуться в Хахатегу, позаботиться о раненых, о похоронах сайнанга и о вашем наследстве.

- Я и не знаю, как вас благодарить, барон.

- Пустое. Разве что приезжайте ко мне почаще. Или меня вызывайте для отчетов.

- Договорились.

- Почему это мне никто королевство не предлагает? - спросил толстяк, подходя к ним.- А как бы это торжественно, как бы красиво звучало: таурт Барнаба Первый.

Они расстались на границе с Хартумом, чуть в стороне от того места, где состоялась битва. Барон Банбери Вентоттен и двенадцать раненых сангасоев двинулись назад, в Хахатегу, везя с собой тело сайнанга Эльбескоя. Магнус взялся облегчить им этот путь, переправив их почти к самой столице. Молодому чародею не стали задавать бестактных вопросов на предмет того, какой магией воспользовался он и как ему это удалось при полном отсутствии даже следов хотя бы карманного зеркальца.

Барон Вентоттен вез с собой письмо Каэ к таурте Феане, что было чистой воды формальностью, соблюденной для того, чтобы придворным государыни было не к чему придраться. Каэтана была уверена, что старая альсеида уже все знает и теперь готовится отойти в иной мир вскоре после прибытия наместника.

Оказалось, что барон стал добрым другом всем, и прощание вышло тоскливым, хоть и не таким грустным, как с Рогмо, потому что трон Хартума в эти смутные и тяжелые времена был более устойчив и менее опасен, нежели эльфийский престол. Прослезившийся Банбери клятвенно заверил своих друзей, что погибшие сангасои в самом скором времени будут похоронены в Хартуме со всеми полагающимися почестями и что он заберет их тела с этого кровавого поля, как только сможет.

А уменьшившийся отряд Каэтаны все же пересек границу Эль-Хассасина.

По словам неугомонного перстня выходило, что там находятся сразу два талисмана Джаганнатхи и они ближе остальных. Даже если Каэ и хотела бы что-то изменить, то права выбора у нее уже не было. Ее путь лежал вдоль по течению Нии, до самого ее устья, где лежал загадочный и таинственный Сетубал - город Безумных хассасинов, детей Ишбаала. А потом, если Сетубал выпустит ее из своих смертельных объятий, - дальше, на восток, к горе Нда-Али. О том, что за напасти ждали ее на этой вершине, перстень стыдливо умалчивал. Не то сам не знал, не то не хотел портить ей настроение раньше времени...

В Сетубале на троне в виде огромного черепа, выточенного из слоновой кости и усыпанного драгоценностями, ныне восседал очередной - одни только боги помнят, какой по счету - Чаршамба из рода Нонгакаев. Видимо, это имя пользовалось самой большой популярностью в королевской семье, потому что за многие сотни лет их правления среди десятков Чаршамб появились всего три или четыре Марчабайла, один Хедиджа, да отца нынешнего короля назвали Хеджеваном. А вот имя самого славного предка - основателя нынешней династии Лоллана Нонгакая - пользовалось почетом, но никогда не давалось никому из его потомков.

Насколько Каэ поняла из сбивчивых объяснений перстня да из рассказов барона Вентоттена, Лоллан Нонгакай считался одновременно и святым, и проклятым. Это странное сочетание таких несовместимых качеств было приписано ему после какой-то темной и загадочной истории, о которой даже в самом Эль-Хассасине вспоминали крайне редко. Считалось, что названного Лолланом ждет судьба особенная - страшная, трагичная и великая. Но ни один король не хотел такой судьбы своим детям.

Правящий монарх никогда не расставался с тремя символами власти: кольцом Нонгакаев, в которое, по слухам, было вправлено глазное яблоко одного из сыновей Пэтэльвена Барипада (насколько это правда, узнать было невозможно, потому что кольцо выглядело вполне обычным, разве что сапфир в нем и вправду был очень велик); мечом Лоллана - кривым клинком, которым обычно не пользовались хассасины, и украшением из зеленого золота, висевшим на шее, талисманом Джаганнатхи.

Именно этот талисман считался самым большим сокровищем королевства. И охраняли его всерьез.

Пока они продвигались по тенистому тропическому лесу, вдоль берега звонкоголосой Нии, Каэтана не переставала думать, как же удастся ей отнять талисман Джаганнатхи у короля Чаршамбы Нонгакая.