Виктория Угрюмова - Пылающий мост (Кахатана - 4)

Колумелла недовольно скривился:

- Ты говоришь как министр финансов или мой первый советник - так же многословно и занудно. Короче, где и сколько людей тебе потребуется?

- Прикажите гуахайоке Гейерреду всячески содействовать мне.

- Прикажу, - кивнул головой король.

Владыка гемертов и ромертов не любил запутанных интриг, предпочитая править честно и справедливо. Это было редкое качество для государя, и, возможно, не так уж долго бы он процарствовал, если бы не помощь двух доверенных министров - Джуо и Дауага. Эти двое вовсю интриговали, оставаясь при этом преданными своему королю. Аджу Экапада и тот и другой ненавидели от всей души.

Военачальник Мерроэ, прославившийся во многих сражениях гуахайока Гейерред, тоже считал мага своим кровным врагом. Однако все признавали, что маг часто оказывался неоценимым помощником, и поэтому закрывали глаза на личную к нему неприязнь.

Завтрак существенно поднял настроение Колумеллы. Супруга была обворожительна и мила, новый костюм удивительно шел ему, все блюда и напитки странным образом сочетались с настроением и внешним видом короля (именно умение все сочетать и было одним из главных секретов Пру). Королева оказалась в таком прекрасном расположении духа, что после трапезы Колумелла снова удалился в опочивальню, приказав не беспокоить его ни по какому поводу до ужина.

Услыхав эту новость, придворные отправились по своим делам, за исключением тех, кто в этот день дежурил при персоне короля, а слуги стали передвигаться по дворцу немного медленнее, позволив себе расслабиться.

Аджа Экапад отправился к Гейерреду.

Гуахайока был уже далеко не молод. Грузный, рано поседевший, когда-то красивый, а теперь скорее мужественный, нежели привлекательный, полководец считал лучшей войной ту, что не началась. В юности он рвался в любую битву, стремясь таким образом доказать и свое личное мужество, и талант военачальника. С годами же, перевидав сотни и тысячи смертей, ни одна из которых не была своевременной или оправданной, гуахайока стал ярым приверженцем мира. Колумелла был для него идеалом монарха - монарха, не желавшего расширять пределы своего государства. При прежнем правителе Мерроэ войны велись часто и с переменным успехом. Но даже победы иногда оборачивались своей противоположностью, ибо население захваченных силой земель не желало мириться с таким поворотом событий.

Алчный, охочий до власти Аджа Экапад казался гуахайоке опасным именно из-за своего стремления к насилию.

- Что тебе нужно, Ворон? - спросил он хмуро, когда чародей возник на пороге оружейного зала.

Гейерред старался поддерживать форму и теперь орудовал топором, кроша в щепки деревянный манекен, изображающий высокого воина. Появление мага заставило его прервать это занятие, и он оперся на рукоять боевого топора, выжидая, что теперь сообщит ему нежданный гость. На памяти полководца Аджа Экапад никогда не приходил с хорошими вестями.

- Король велел тебе слушаться меня и немедленно выделить мне отборный отряд из сотни, лучше - двух сотен рыцарей, для проведения важной военной операции, как того требуют интересы Мерроэ.

- Король не мог так сказать, - буркнул гуахайока.

- Хорошо, ты прав. Король сказал иначе, но смысл остался прежним. Мне нужно двести рыцарей, искусных в ратном деле и храбрецов.

- Другие рыцарями не становятся, - сказал Гейерред. Ему не по душе была затея Экапада, но, верно, король знал, что делал. - Я дам тебе двести человек. Когда они тебе нужны?

- Сегодня к вечеру. Мы выступим на закате. Нам придется добраться до границы с Сараганом и пересечь ее.

- Ты с ума сошел! - рявкнул Гейерред. - Это же значит - объявить свою нелояльность Зу-Л-Карнайну и втянуть себя в войну с ним! Это значит - потерять все!

- Если ты считаешь себя неспособным противостоять этому мальчишке, то не думай, что у короля нет других полководцев. Мы дадим отпор дерзкому аите, если он решит связаться с нами! Но, надеюсь, он и не узнает о нашем присутствии...

Гуахайока был мужественным человеком. Настолько мужественным, что нашел в себе силы процедить сквозь зубы:

- Ты прав, Экапад, я действительно не способен противостоять императору. Но я не знаю ни одного полководца, который бы смог это сделать. Зу-Л-Карнайн военачальник от рождения. И равных ему не сыщется на всем Арнемвенде.

Аджа Экапад улыбнулся, но промолчал. Незачем было кричать на всех углах об урмай-гохоне Самаэле, прозванном Молчаливым, и своих планах относительно этого великого воина.

А вслух маг произнес:

- Я обещаю тебе, что Зу-Л-Карнайн не узнает о нашем посещении, и клянусь, что это никак не повредит Мерроэ и не причинит вреда нашей стране.

- Хорошо! - как всякий честный человек, Гейерред верил данному ему слову. - Я распоряжусь относительно отряда...

И изо всех сил ударил топором деревянного болвана. Манекен, окованный железом, треснул и распался на две части.

С наступлением весны урмай-гохон обрел былое душевное равновесие. Скорбные сны более не тревожили его, а войско в последнем сражении показало такую дисциплину и выучку, что теперь Самаэль не побоялся бы вступить в сражение с самим Зу-Л-Карнайном. И ничто, кроме расстояния, их разделявшего, не препятствовало этому.

Как только снег растаял и под теплым весенним солнцем дороги немного подсохли, Молчаливый велел народу танну-ула готовиться к величайшему сражению к схватке за власть над Вардом. Самаэль верно рассчитал, что властители сопредельных королевств не станут помогать Зу-Л-Карнайну в этой войне, надеясь, по обыкновению, что два урроха загрызут друг друга, предоставив шакалам возможность пировать над их трупами. Но урмай-гохон был настолько уверен в своей победе, что его мало беспокоили чаяния иных государей. Главное было разгромить аиту, захватить его земли и сокровища. Остальные страны не представлялись ему опасными. Что же касается Запретных Земель, то их Самаэль собирался завоевать в последнюю очередь, укрепившись на Варде в качестве единоличного владыки.

Архан Дуолдай, сильно выросший и возмужавший за прошедший год, явился по приказу своего повелителя в его покои. Юный гохон никак не мог забыть свое путешествие в Курму и встречу с аитой. Он знал, что император - враг урмай-гохону, но никак не мог побороть чувства искренней симпатии, уважения и восхищения, которые вызвал в нем фаррский воитель. К тому же он не мог забыть Кахатанну. Однако Архан Дуолдай благоразумно держал при себе эти мысли.

- Все ли готово? - спросил его гигант, облаченный в диковинный, но строгий наряд.

Молчаливый владел искусством сочетать несочетаемое. Так, его костюмы неизменно вызывали удивление и восхищение, но при ближайшем рассмотрении оказывались до невозможности простыми, недорогими, что приводило нарядных вельмож в неистовство. Они бы и хотели подражать своему повелителю, но у них не хватало не то выдержки, не то вкуса.