В Храмов - Сегодня - позавчера

- Дыши!

Я попытаюсь! Вздохнул. Гля! Как больно-то!

- Дыши!

- Дышу. Кадет? Ты как здесь?

- Мы с Мельниковым к вам пробивались.

Над головой бухнула танковая пушка, загремел пулемёт. Я рванулся - как же так? Я же убил их! Не добил?

- Дядь Вить, лежи! Это Алексей в танк залез.

- Какой Алексей?

- Мельник.

При разговоре Кадет меня постоянно дёргал, тормошил. Я злился на него, не понимая, что он снял с меня, как с луковицы, все слои одежды, теперь перевязывал. А зрение почему-то не возвращалось.

- Что-то я не вижу ничего. Когда мне глаза выбило?

- Ой, извини, Виктор Иванович, каска у тебя сползла, сейчас сниму.

Снял, стало видно силуэт Перунова.

- Что там немец?

- Живой. Наверное. Не шевелиться. Мельник его пинками избил, когда я вас оттаскивал.

- Свяжи. А то этот гад здоровущий, как лось. Еле свалил. Куда он мне попал?

- Прямо в сердце стрелял. Пустой рожок автомата и броня сдержали пулю. Где-то в груди застряла. Крови-то натекло!

- Кровь толчками выходит?

- Нет, просто льётся. И не пузыриться, значит, до лёгких не дошла. Я запомнил всё, чему учили. Мельник! Лёша! Кинь пакет!

Я опять закрыл глаза. Навалилась какая-то усталость и апатия. Мне было холодно и трясло. От холода, адреналина или потери крови?

- Ну, вот, всё! До медсанвзвода дотянет. Туда надо - пулю доставать и зашивать.

- Ага. А где он? Как там бой?

Словно в ответ на мои слова, пулемёт танка опять разразился серией коротких очередей, а в перерывах матов Мельника:

- Сидеть тихо, ...! Пока дядя Мельник не разрешал через дорогу бегать! Уть, ты какой! ... шустрый! Успел? Полежи! Стоять!

- Ты немца связал? Или добей!

- Ага, сейчас!

Миша кинулся к немцу, я, схватившись за грязное танковое колесо, пытался встать. Встал, влажные тряпки, которыми Кадет меня укрыл, сползли. Холодно! Терпи! Бой не кончился!

- Что там, Мельник?

- Не даю им дороги! А Степанов давит с той стороны. А "лешие" человек тридцать уже на поле положили. Как куропаток их бьют, в полёте. Всё! Кончились, что ли?

Пулемёт замолк, верхний люк откинулся, высунулся Мельник, сел на броню, ноги оставил в танке, долго всматривался вперёд. Весь вымазанный в грязи, крови, ещё в чём-то.

- Наши! Наши! Кончились немцы! - радостно заелозил он по танку задницей.

- Ты ранен?

- Нет. А, это? Это - твоя работа. Тут, внутри, как на скотобойне. Чем ты их так? Гранатой? Люк был открыт? А я и гляжу, немцы - в фарш, а танк цел. Я вниз всё поспихивал. Его теперь отскребать замучаешься. Лучше сжечь. А жаль - танк почти целый. Нам бы танковая рота не помешала бы.

- Вот и займись этим. Там снизу люк должен быть, чтобы их смыть. А что с остальными? Где Шило?

- Тут его разведчики лазят. Мы же вместе тебя выручать бежали. Мы остались - они дальше пошли. А, вот и он. Долго жить будешь, Шило, только тебя вспоминали!

Семёнов, тоже в грязи с ног до головы, но довольный и возбуждённый, шёл через кусты по следу танка. Увидев меня, сразу посерьёзнел:

- Сильно ранен?

- Живой вроде. Кадет говорит - до сердца пуля не достала.

- А я вижу - барахтаешься на этом, - он пнул застонавшего немца, - жив, думаю, Медведь, дальше побёг. Там, за кустом - целая поленница из немцев. Это не мы. Твои, старшина?

Я пожал плечами:

- Из-за кустов пулемёт бил по Малому. Я туда - две гранаты, а оттуда - танк. Чуть не задавил меня. Хорошо я меж гусениц попал, а не под них. Что Малой?

- Живой. Две пули - одна в ноге, вторая, навылет, в плечо. Лежит - встать не может - бревном его по каске ударило сильно, когда завалило. В тройке у него один - убит, а второй только оглох чуть - в бронетранспортёр лазил за патронами, там и нашли его без памяти.

Кадет накинул мне на плечи мою куртку, мокрую плащ-палатку.

- Там, в куче, - продолжил Шило, - один - офицер. Я в их погонах не очень разбираюсь, но похоже - капитан. Они, видимо, к атаке готовились под прикрытием танка, а тут...

- Медведь пришел и всю малину оборвал, - рассмеялся Мельник. Смеялись все, кроме меня - больно. Напряжение боя отступало.

- Надо к своим идти, доложить, - предложил Шило.

- Надо часового у танка выставить и дома прочесать, вдруг - недобитки какие? Танк захватят или в спину стрельнут, - внёс я своё предложение.

- Точно. Кадет, Мельник - сопроводите старшину до медиков, пленного - до особистов, остальное - на мне, - в голосе Шила почувствовались командирские нотки.

- Есть! - ответили бойцы моей тройки. Мельник поднял за воротник немца, пихнул его коленом под зад, погнал по улице. Я - за ним. Кадет взвалил на себя мой бронник, разгрузку, автомат, пыхтя, пристроился замыкающим. Я достал пистолет, с помощью Мельника - взвёл (левая рука полностью отнялась).

У встретившихся бойцов узнали, что ротный - в медсанбате, развернутом в здании школы.

- Ранен? Серьёзно?

- Легко. Царапина, но глубокая. Обещал - зашьют, перевяжут, снова поведёт нас, - ответил мне комвзвода-2. Приказал пока прочесать посёлок и занять оборону фронтом на запад по окраине.

А вот о бое у моста, слышимом нами, но не видимом за гребнем высотки, они знали не больше нашего. Потом нам встретились бойцы батальона дивизии, что наступала с востока. Они шли группками на звук боя, к мостам, во все глаза пялились на нас.

- Чего вылупились? - не выдержал я, - кто старший? Кто командует?

Наперерез нам пошёл один из них. С немецким автоматом, в прожжённой шинели с оторванной полой. Оказался капитаном, комбатом. Именно он и руководил атакой. Поздоровались, взаимно представились. Он поблагодарил за помощь во взятии полустанка.

- Ты сам откуда, капитан? Кем до войны был?

- Тульский я. Как догадался, что из запаса?

- Вид у тебя и разговор не кадровый. Но, это не страшно. Раз жив до сих пор, значит - хорошо воюешь. Вы бы пока идете, повнимательнее по сторонам - может, прячутся ещё немцы.

- Не первый день воюем. Ещё под Ельней начинали.

- А что ж бойцы так скудно вооружены? Смотри сколько вокруг оружия и амуниции трофейной валяется. Подбирай, пока я добрый. Потом, как меня заштопают - всё сами загребём.

- Слушай, старшина, что это на вас за кирасы? Не видел таких. Их приняли на вооружение? Всем будут давать?

- Не думаю. Пока на вооружении только нашего батальона, - покачал головой я.

- А вы, капитан, - вмешался Мельник, - разговариваете с конструктором этого бронекомплекта "Доспех", старшиной Кузьминым Виктором Ивановичем, которому его изобретение сегодня спасло жизнь и не пустило немецкую пулю к сердцу советского старшины.

- Ладно, Мельник, не заливай. А то сделаете из меня архангела Михаила. Ещё расскажешь как я один всю деревню штурмом взял.

- Всю - не всю, а взвод немцев уложил? Уложил. Танк в плен взял? Взял? И этого погрыз, - Мельник кивнул на своего подконвойного.

Капитан смотрел насмешливо.

- Не верь ему, капитан. Рад был знакомству. Меня заштопают - вместе воевать будем. Теперь не дрейфь - особый батальон НКВД через себя немца не пустит.