Игорь Чичилин - Орган времени

Ребенком?

Я лежал в кроватке, хлопая глазами, и погремушки висели передо мной. Я протягивал руку, дергая их, и погремушки отзывались волшебной симфонией солнечного детства. Я улыбался беззубым ртом.

Стариком? Пожалуйста…

Я сидел перед телевизором. Ноги укрыты пледом. Чашка недопитого чая на столе, полупустая пачка таблеток рядом с ней. Мои волосы седы, мое лицо покрыто морщинами. Не хочется двигаться, лучше сидеть спокойно, тогда тяжесть и болезни не тревожат. Я помнил все, что было со мной. Память хранила события ушедших лет, я мог думать о них, вспоминать. Я знал, как прожил свой век. Теперь он прожит – да. В телевизоре показывали старый фильм, почти такой же старый, как и я. Один из актеров сказал старую шутку. Я улыбался беззубым ртом.

Впрочем, перемещаясь во времени, я редко впадал в такие крайности – ребенок, старик. Нет, это было интересно всего один-два раза. Чаще я был просто молодым и выбирал себе эпизод по настроению или перемещался куда попало, все равно куда. Я мог быть где угодно. Вся жизнь была передо мной, все мои жизни.

Как-то я сидел на кухне после очередного перемещения. Хотелось спать, но нужно было поесть. Я бездумно жевал, глядя в пустой экран невключенного телевизора. Было утро… или вечер – какая разница? Мысли о Сергее Степановиче пришли ко мне. Я думал, был ли прав, когда поступил с ним так? Не знаю. Возможно, не стоило делать это. Но что сделано, то сделано. Во всяком случае, это никак не отразилось на нем самом. И еще я думал, что правильно поступил, когда ушел от него. Он не звонил, не интересовался тем, где я и что со мной. Похоже, я действительно стал ему не нужен. Ну и ладно. Я не хотел видеть его, он не хотел видеть меня – мы жили в согласии. Все жили в согласии, кто хотел этого.

Леночка? Я не вспоминал о ней. Совсем не хотелось вспоминать ее. Да и нечего было вспоминать. Вот разве что, вкусные обеды… Я усмехнулся. Потом положил остатки колбасы в холодильник и поплелся спать.

К черту реальность! К черту мир настоящих людей! Его нет…

– Я раньше боялась оставаться в темноте, – тихий шепот в ночи.

– А теперь?

– А теперь у меня есть ты.

Деревья за окном, ветер за окном. Молчаливые сосны – ночные стражи полночного мира. Кто хочет напасть на него? Ветер качает ветви, тени на потолке колышутся во тьме в такт шелесту за окном… Или нет? Они сами по себе, эти тени. И шелест сам по себе, и деревья, и ветер. Всех укрывает ночь.

Она чуть приподнялась в постели.

– Я хочу пить, – сказала она.

– Сейчас принесу.

– Нет, лежи. Я сама.

Она откинула одеяло и встала, я лежал, глядя на нее. Тени. Пока она шла к двери, тени успели коснуться ее нагого тела, лунный свет осветил ее кожу. Она была стройна и в лунном свете казалась словно из лунного серебра. Ее тело мерцало во тьме призрачным светом. Волшебные изгибы совершенных линий, мерцающие во тьме. Я был заворожен, я не мог оторвать глаз. Но она ушла. Быстро. Слишком быстро – я не успел насладиться великолепным видением.

– Я раньше боялась оставаться одна в темноте, – тихий шепот в ночи.

– А теперь?

Я ждал, я не делал ничего, просто ждал.

– Сейчас принесу, – сказал я.

– Нет, лежи. Я сама.

Она откинула одеяло и встала, я лежал, глядя на нее.

– Я раньше боялась оставаться одна в темноте.

И снова… А потом еще, еще и еще раз. Я был готов смотреть на это вечно и видеть только это и ничего кроме. Но время кончалось, уже сны звали меня. Сегодня я почти весь день потратил только на то, чтобы видеть ее, глядя на это вновь и вновь. Что ж, пора уходить. Но я еще вернусь сюда, вернусь…

Сегодня – как смешно! Пожалуй, у меня теперь свое собственное сегодня, свои собственные день и ночь, свое время.

Я уже подходил. Просвет между деревьями. Нет, не может быть! Слишком пусто там впереди. Я вышел на открытое место. Пруд засыпан землей, деревьев почти нет вокруг, все завалено мусором, следы тракторных гусениц повсюду. Опять… Я опять нашел это место мертвым, все еще… все еще… Что ж, значит, нужно прийти сюда еще на два года раньше. Это не сложно, нет. Я оставлю смерть позади… или впереди. Что ж…

Не было никакой необходимости включать свет, я и так ориентировался здесь достаточно хорошо. Подошел к шкафу и открыл дверцу.

– Ты хочешь вишневый или клубничный? – спросил я.

– М-м-м… Давай клубничный, – ответила она за спиной.

Я кивнул, хотя вряд ли она могла разглядеть это в такой темени.

На второй полке стояли две бутылки. Я не видел, только знал, что они там. Нужно было выбрать одну из них. Я улыбнулся, протянул руку и взял бутылку. Потом вернулся к постели. Здесь было чуть светлее от окна, за которым фонарь светил на улице. Но все равно света хватало лишь на то, чтобы разглядеть бокалы. Я наполнил их и протянул один ей.

– За то, чтобы ночь не кончалась, – сказал я.

– Пусть никогда не наступит утро.

Мы чокнулись, и я отпил из бокала. Ликер оказался клубничным. Я улыбался в темноте.

В полумраке – музыка, в полумраке остатки заката за окном. Шумно. Уже вечер, уже почти ночь. Но мы не включаем свет – зачем? Кому нужен свет? Нет, всем нужна музыка и веселье. Окно открыто, сегодня жарко, даже сейчас.

Олег рассказывал, как он недавно сдавал экзамен. История была веселой, мы смеялись.

– Да, я один раз тоже так пробовал, – сказал Андрей и стал рассказывать свой случай.

Саша подсел ко мне.

– Я там уже почти договорился, – сказал он. – Осталось только гитары купить, усилители у нас есть.

– А что говорят, когда можно приезжать? – спросил я.

– Пока точно неизвестно, примерно через неделю – через две.

– Угу.

Я вспоминал. Нет, помнится, так ничего и не вышло из этого, все сорвалось из-за какой-то ерунды. Может, сделать, чтобы все-таки вышло? Хотя что я могу успеть за те несколько часов, которые нахожусь во времени? Пожалуй, с этим так быстро не управиться. Так что лучше просто посидеть с друзьями, принять участие в общем веселье.

– Ладно, – сказал я Саше, – посмотрим.

Олег переставил кассету и включил что-то довольно веселое. Сложно было усидеть на месте. Стол пустел – почти все вышли на свободное пространство между шкафом и дверью, хотелось двигаться. Я тоже встал и пошел ко всем, оставив Сашу сидеть на диване. Вечер становился ночью, музыка играла громко, полумрак окружал всех.

Выйдем, что ли, на свет?

Солнечный зимний день. Ослепительно голубое небо и ослепительно белый снег делают мир ярким, по-жесткому ярким, как сверкающий лед. Голые деревья вокруг, странно черные там, где снег осыпался с веток. Ветра нет, воздух тих и прозрачен, свеж и словно звенит на этом легком морозе.

– Нужно свернуть влево, – говорит Дима за спиной. – Там должна быть поляна.