Джон Уиндем - Паутина [ Авт. сборник]

Постепенно я пришел в себя. Петра, сначала ударившая меня всплеском своего отчаяния, теперь излучала радость. Но от этой радости в голове у меня гудело, как от ударов молота. Этот ее всплеск разбудил и Розалинду, а затем я услышал проклятия Мишеля. Подруге Петры из Селандии тоже, видно, досталось…

Наконец Петра сумела взять себя в руки и потихоньку умерить свой «голос». Все с облегчением вздохнули.

— Что с ней? Она что, с ума сошла?! — переведя дух, спросил Мишель.

— Мы думали, что Дэви мертвый! Мы думали, они его убили!! — радостно сообщила всем Петра.

Я начал улавливать Розалинду. Она тоже была сама не своя от радости, но мысли ее были беспорядочны, и я отвечал ей так же сумбурно и бессвязно. Она раскрылась , и мы опять были вместе , пока не вмешался Мишель и не попросил нас умолкнуть.

— Извините за бестактность, — сказал он, — но сейчас не время для любовных арий. Когда выпутаемся, тогда сколько угодно! — он выждал паузу. — Ну, что у вас происходит?

Розалинда сказала ему, что они по-прежнему в том шалаше, откуда меня увели те двое. «Паук» ушел, но оставил какого-то красноглазого и беловолосого человека сторожить их. Я объяснил, где нахожусь и что со мной.

— М-да… Ладно, — сказал Мишель. — Вы говорите, что этот… «Паук» у них вроде вожака? Хотелось бы знать, будет ли он сам участвовать в бою или же будет командовать ими издали? Если верно второе предположение, он ведь может в любую минуту и вернуться.

— Да, пожалуй.

— Я его боюсь … — вырвалось неожиданно у Розалинды. Она была на грани истерики. — Он… он другой ! Не такой, как мы!.. Даже не такой, как они !.. Вообще другой, не человек, а… зверь! Если он… Если только… Я покончу с собой!

— Ничего подобного ты не сделаешь! — тон, каким произнес это Мишель, подействовал на нее, как ушат холодной воды. — Если понадобится, ты убьешь не себя, а его ! Ясно?! — Почувствовав, что Розалинда успокоилась, он напрягся изо всех сил и переключился на женщину из Селандии. Он спросил, по-прежнему ли она полагает, что сумеет помочь нам. Ответ донесся издалека, но вполне отчетливо. Он был предельно лаконичен.

— Да, — коротко сказала она.

— Когда? — спросил Мишель.

Прошло некоторое время, как будто там совещались. Затем последовал ответ:

— Не позднее, чем через шестнадцать часов.

Я чувствовал, что недоверие Мишеля к этим селандцам постепенно тает. Кажется, он впервые всерьез поверил, что помощь оттуда действительно придет.

— Что ж, — после секундной заминки сказал он, — тогда, ребята, вам остается только продержаться эти самые шестнадцать часов.

— Погоди! — попросил я. — Погоди, не пропадай… Я… я сейчас…

Я глянул на Софи. Она опять зажгла свои смрадные свечи, и я видел, что она смотрит на меня с изумлением и страхом.

— Ты… ты «разговаривал» с той… девушкой? — негромко спросила она.

— Да. И с моей сестрой. Они проснулись. Они все еще там в шалаше у… у этого человека. Но его самого там нет. Он оставил какого-то альбиноса сторожить их… Вообще-то это странно…

— Что странно? — не поняла Софи.

— Ну… естественней было оставить с ними женщину …

— Не забывай, что ты в Джунглях, — с горечью произнесла Софи и посмотрела на меня исподлобья.

— Ну да, конечно…. — смутился я, — понимаю… Видишь ли, я хочу спросить… Как бы нам выбраться отсюда, прежде чем тот вернется? По-моему, сейчас самый подходящий момент, потому что если он вернется… — я посмотрел ей прямо в глаза.

Она отвернулась и некоторое время молча смотрела на тусклое пламя свечей. Потом кивнула.

— Да, ты прав. Так будет лучше для нас всех. Всех… кроме него, — сказала она неожиданно грустно. — Ладно, попробуем.

— Прямо сейчас?

Она опять молча кивнула. Я поднял длинный кинжал, валявшийся у изголовья матраса, и взвесил его на ладони. Пожалуй, он был легковат, но в общем… годился. Она глянула на меня и отрицательно покачала головой.

— Ты должен остаться, Дэви.

— Но как же… — начал было я.

— Если тебя увидят, поднимется паника. А на меня никто не обратит внимания. Даже если увидят возле его дома…

Это было резонно, и я с каким-то странным сожалением положил кинжал на место.

— Но ты… ты справишься? — осторожно спросил я.

— Да, — коротко и решительно произнесла она. Потом встала и из темной ниши в стене достала нож — обыкновенный кухонный нож; гораздо меньше кинжала, но хорошо вычищенный и острый, как бритва. Она засунула его за пояс юбки так, что виден был лишь самый кончик рукоятки, потом обернулась ко мне и долго-долго глядела мне в глаза.

— Дэви… — начала она осторожно.

— Что? — тут же откликнулся я. — Что, Софи?

Но она, как видно, раздумала и не стала продолжать. Совсем другим, деловым тоном она сказала:

— Ты можешь дать знать своим, чтобы они не шумели? Что бы ни произошло, они должны молчать! Скажи им, чтобы, как только я позову, они сразу шли за мной… И пусть у каждой будет наготове кусок темной ткани, чтобы накинуть его поверх одежды… Можешь это им все передать?

— Конечно, — кивнул я, — но лучше было бы все-таки мне…

— Нет, Дэви! Это слишком рискованно. Ты ведь даже не знаешь, как туда пройти…

Она подошла к выходу, отодвинула шкуру… Секунду или даже меньше я отчетливо видел ее силуэт на фоне открывшегося просвета, и она исчезла… Я передал все, что она велела, Розалинде, и мы вдвоем старались втолковать Петре, чтобы она вела себя тихо. Теперь мне оставалось только сидеть и ждать, слушая, как капля за каплей падает вода в деревянную бадью. Но я не мог долго сидеть на одном месте и подошел к выходу из пещеры. Отодвинув шкуру, я осторожно высунул голову наружу. Было видно несколько огоньков возле лачуг, иногда огоньки на мгновение исчезали, и я догадался, что движущиеся фигурки людей заслоняют их от меня. Вдалеке раздавался неясный гул людских голосов и другие звуки — из леса: вот крикнула ночная птица где-то вдалеке, а еще дальше послышался глухой звериный рык…

Всех нас извело томительное ожидание. Вдруг я уловил от Петры слабый, изо всех сил сдерживаемый возглас удивления. Мишель и Розалинда никак не прореагировали на это. Потом от Розалинды послышалось облегченное: «Все в порядке». Но прозвучало это не очень явственно, словно она была в каком-то шоке. Я решил пока ни о чем не спрашивать, чтобы не мешать им, и лишь вслушивался в каждый шорох. Никакой суматохи вроде бы не было, все тот же отдаленный, мерный гул голосов. Казалось, прошла целая вечность, пока внизу, прямо подо мной, не послышался хруст гравия, не заскрипели ступеньки лестницы и я не уловил Розалинду, спрашивающую:

— Дэви? Ты тут?..

— Да… Поднимайтесь, — сказал я.

У входа возникла женская фигура. Я узнал Розалинду. Потом появилась детская, потом еще одна женская. Шкура задернулась. Через секунду загорелись обе свечки.