Джон Уиндем - Ступай к муравью

Спустя несколько минут остальные массажистки собрали свои принадлежности и тоже покинули палату.

- Это было просто гадко, Оркис, - сказала Хейзел. - Ведь бедняжки только делали то, что входило в их обязанности.

- Если у них такие обязанности, то мне они не нравятся, - возразила я.

- Ну, и чем это все кончится, как ты думаешь? Их просто высекут, вот и все. Но, наверно, тут опять виновата твоя плохая память, а то ты бы помнила, что прислуга, чем-то огорчившая мамашу, всегда подвергается наказанию, не так ли? - спросила она ядовито.

- Высекут?! - повторила я в полном недоумении.

- Да, высекут, - передразнила меня Хейзел. - Но тебе, конечно, нет до этого никакого дела. Не знаю, что там с тобой случилось в Центре, но результат получился отвратительный. По правде сказать, ты мне никогда не нравилась, хотя другие считали, что я не права. Но, теперь-то все убедились, какая ты на самом деле.

Все молчали, и было ясно, что они вполне разделяют ее мнение. Антагонизм нарастал, но, к счастью, в этот момент дверь открылась и в сопровождении всех маленьких санитарок и массажисток в палату вошла красивая женщина лет тридцати. Я с облегчением заметила, что она была нормального человеческого роста. У нее были темные волосы, а из-под белого халата высовывался край черной плиссированной юбки. Старшая санитарка, едва поспевая за ней, рассказывала на ходу что-то про мои "фантазии" и закончила словами: "Она только сегодня вернулась из Центра, доктор".

Врач подошла к моей кушетке, сунула мне в рот градусник и взяли мою руку, чтобы сосчитать пульс. Оба показателя, очевидно, удовлетворили ее. Тогда она спросила:

- Нет ли у вас головной боли или каких-либо других болей и неприятных ощущений?

Я ответила, что нет.

Она внимательно смотрела на меня, а я - на нее.

- Что... - начала было она.

- Да она же сумасшедшая, - вмешалась Хейзел, - она утверждает, что лишилась памяти и не узнает нас.

- И к тому же она нам рассказывала жуткие, отвратительные вещи, добавила другая женщина.

- У нее совершенно дикие фантазии. Она считает, что умеет читать и писать! - снова вмешалась Хейзел.

- Это правда? - спросила доктор с улыбкой.

- А почему бы и нет? Но ведь это очень легко проверить, - живо ответила я.

Врачиха была несколько ошарашена, но затем быстро справилась с собой и снова снисходительно заулыбалась.

- Хорошо, - сказала она, как бы потакая моей прихоти. Она вынула из кармана халата блокнотик и карандаш и подала их мне. Хотя мне было не очень удобно держать карандаш своими толстыми пальцами, я все же сумела написать:

"Я совершенно уверена в том, что все это галлюцинация и вы сами являетесь ее частью".

Когда врач прочитала написанное, не могу сказать, что у нее отвалилась челюсть, но улыбку как бы стерло с ее лица. Она посмотрела на меня в упор. Все обитательницы палаты застыли и глядели на меня, как будто я совершила чудо. Врач повернулась лицом к Хейзел и спросила:

- Так что же она вам все-таки наговорила?

- Жуткие вещи, - немного помолчав, выпалила Хейзел. - Она рассказала нам о существовании и поведении двух полов - как будто мы не люди, а скоты. Это было просто отвратительно!

Доктор поразмыслила некоторое время, а затем приказала старшей санитарке:

- Переведите, пожалуйста, мамашу Оркис в изолятор - я осмотрю ее там.

Санитарки бросились исполнять приказание. Они придвинули к моей кушетке низкую каталку, помогли мне перебраться на нее и покатили меня прочь.

- Ну, - сказала врачиха строго, когда мы наконец остались одни, теперь скажите, кто это наговорил вам столько чепухи о существовании двух полов у человека?

Она сидела на стуле рядом с моей кушеткой, словно инквизитор, допрашивающий еретика, и держала на коленях открытый блокнот.

У меня не было никакого желания быть с ней особенно тактичной, поэтому я ей прямо сказала, чтобы она перестала валять дурака. Она была потрясена моими словами, на минуту покраснела от злости, затем все же взяла себя в руки и продолжала допрос:

- После того как вы покинули клинику, у вас, конечно же, был отпуск. Куда вас послали?

- Я не знаю. Могу лишь повторить то, что говорила другим, - вся эта галлюцинация, или фантазия, называйте, как хотите, началась в больнице, которую здесь называют Центром.

Мобилизовав все свое терпение, врач продолжала:

- Послушайте, Оркис, вы же были совершенно в норме, когда уехали отсюда шесть недель назад. Вы поступили в клинику и родили там своих детей тоже без осложнений. Но где-то в промежутке между временем поступления и настоящим моментом кто-то сумел набить вам голову этой чепухой, да к тому же научить вас читать и писать. Теперь вы мне скажите, кто это был. И предупреждаю вас, что со мной вы не отделаетесь сказками о потере памяти. Если вы помните все те гнусности, о которых вы рассказывали другим, значит, вы должны помнить и источник, откуда их почерпнули.

- О, Господи, да давайте же говорить как цивилизованные люди! воскликнула я.

Она снова покраснела.

- Я могу узнать в Центре, куда вас посылали отдыхать, и могу выяснить в доме отдыха, с кем вы там общались. Но у меня нет желания тратить на это время. Лучше расскажите все сами сейчас - а то у нас есть средства заставить вас говорить, - заключила она многозначительно.

Я отрицательно покачала головой.

- Вы идете по ложному пути, - сказала я. - Что же касается меня, то вся эта галлюцинация, включая мое сходство с этой Оркис, началась в Центре. Как это случилось, я не понимаю и не могу объяснить, так же как и сказать, что произошло с ней самой.

Она нахмурилась, озадаченная.

- В чем же выражается ваша галлюцинация? - спросила она, наконец, немного смягчаясь.

- Ну, вся эта фантастическая обстановка, включая вас, а потом - это мое громадное, отвратительное тело, эти женщины-лилипутки, в общем, все, все вокруг. Очевидно, это какое-то искаженное отражение действительности в моем подсознании, а состояние моей подкорки не может не тревожить меня.

Врачиха продолжала пристально смотреть на меня, но уже несколько озабоченным взглядом.

- Кто же мог вам рассказать о подсознании? - спросила она удивленно.

- Я не вижу причины, почему даже во время галлюцинаций на меня надо смотреть, как на неграмотную идиотку, - ответила я.

- Но ведь мамаши ничего не знают о подобных вещах - им это просто ни к чему.

- Послушайте, я уже говорила вам, как и тем уродинам в палате, что я н_е _м_а_м_а_ш_а_. Я просто несчастный б.м., у которого какой-то кошмарный сон.

- Б.м.? - переспросила она.

- Ну да, б.м. - бакалавр медицины и практикующий врач, - объяснила я.

Она продолжала с любопытством разглядывать меня и мое огромное, бесформенное тело.

- Так вы утверждаете, что вы медик? - спросила она удивленно.