Максим Далин - Лестница из терновника (трилогия)

И уезжать тяжело.

У Мингу – синяки под глазами и физиономия заострилась. Он всю ночь решал со своим отцом принципиальный вопрос: ехать ли с нами или остаться дома – причём, присутствие Лекну рядом в качестве волка-телохранителя и любимой женщины уже не оговаривалось, а принялось само собой. Выяснение этого вопроса продолжается за завтраком; в конце концов, Хотуру настоял на своём – Мингу не едет. И Лекну остаётся. Зато к нашему отряду присоединяются несколько юных волков – главным образом из-за девочек, я подозреваю, а уж потом – за идею.

Наших лошадей чистят до солнечного блеска и кормят до отвала. Некоторых перековывают. Элсу улыбается, тихонько говорит: «Щедрость несказанная… как в старые времена, когда люди были братьями не только по имени», – а Ар-Нель задумчиво замечает: «Надежда – великая вещь».

Да, Хотуру смотрит на наших Львят печально и с надеждой.

– Всё должно быть очень хорошо, – говорит он. Вероятно, имеет в виду, что вся жизнь теперь будет похожа на вчерашний вечер: или праздник, или абсолютная искренность, срывание покровов и восстановление справедливости.

– Всё будет, как в старые времена, – откликается Анну. – Даже лучше.

И нам открывают ворота. Нас провожают, как настоящих братьев – как друзей, по крайней мере – и девочки часто оглядываются.

А в деревне, которую мы проезжаем, нас ждёт сюрприз.

У колодца, под цветущим деревом т-чень, нас встречает группа подростков. И они вовсе не кидаются врассыпную при виде отряда – правда, позы такие, что понятно: готовы удрать в любую минуту. Ар-Нель улыбается им и приветственно машет рукой; двое мальчишек переглядываются – и вдруг подбегают к нам, к его лошади, идущей шагом, и сдёргивают платки с голов.

Та самая парочка, которую Ар-Нель упросил отпустить домой. Ар-Нель придерживает коня – и шустрый парнишка, который говорил Хотуру всякие лестные вещи, наконец, говорит то, что хочет – и тому, кому хочет:

– Слушай, Львёнок с севера – ты ведь Львёнок, да? – ты хороший, храни тебя Творец, тебя мой отец благословил. Я так и думал, вы сейчас – на Чойгурский тракт ведь? Я хотел тебе отдать, – и суёт в руку Ар-Нелю какую-то маленькую вещицу. – Это тебя спасёт от любого зла, от любой беды – ты только не бросай и не теряй…

Анну нагибается с седла посмотреть, северяне подъезжают поближе – Ар-Нель разжимает ладонь. Вещица – два почерневших серебряных скорпиона, кованных тонко и точно. Широкая цепочка соединяет скорпионов головками – между клешней. Скорпионы здорово похожи на земных – а если сделать скидку на стилизацию изображения, то вообще вылитые, только лапок у них по шесть, а не по восемь.

Даритель заглядывает Ар-Нелю в лицо:

– Ты ведь не выбросишь, нет? Ты ведь не настолько язычник, правда, северный Львёнок?

Ар-Нель серьёзно качает головой.

– Что ты, как я могу выбросить подарок от чистого сердца… А не объяснишь ли ты, дорогой мой, что означает эта вещь? Всё же я пока чужой здесь…

Мальчик воодушевлённо рассказывает, расширив глаза:

– Когда злодей Лонни-Гдо приказал своим солдатам бросить Первого Пророка, Сунну, в кипящий источник за справедливые слова, Творец послал двух скорпионов – один гада в правую руку ужалил, а второй – в рот. И все поняли…

– Это – Божья Стража, Ар-Нель, – говорит Анну. – Небесные Стрелы. Своих даришь? – спрашивает он у мальчика. – Не боишься без защитников остаться?

– А как же он – без защитников? – говорит мальчик. – Он же – смотри, он говорил, как святой…

– Ты ошибаешься, друг мой, – говорит Ар-Нель с еле заметной улыбкой. – Я, конечно, не свят, мне всего лишь иногда нестерпимо хочется говорить справедливые слова – в память о Первом Пророке.

– Северянин, – говорит второй парень, видимо, более спокойный и флегматичный по натуре, – ты ведь не можешь взять нас с собой сражаться за справедливость?

– Нет, – говорит Ар-Нель. – Просто потому, что у вас нет лошадей. Вы не сумеете следовать за отрядом пешком. Мне жаль.

– Тогда возьми, – говорит второй, протягивая книгу, завёрнутую в синий платок. – Пожалуйста. Это – Книга Пути. Тебе хотела передать моя… – и я слышу от лянчинца слово, которого якобы не употребляют в Лянчине: «мать». Даже не удивляюсь – после ночи в доме Хотуру был морально готов к такому повороту. Это именно Львята не знают слов «мать» и «сестра», не лянчинцы вообще. – У неё болело в груди из-за меня… из-за нас с Хоглу… а из-за тебя прошло.

Ар-Нель принимает книгу, говорит:

– Передай своей матери мою благодарность – я давно хотел прочесть это. Мне очень жаль, мой дорогой, что ты и твой возлюбленный не можете следовать за нами. Я вижу: вы – честные и смелые люди. Я надеюсь, мы ещё увидимся.

А деревня тем временем меняется на глазах. Я наблюдаю, как открываются ворота и калитки, как на улице появляются и взрослые, и дети. Вижу подростков, скинувших платки с лиц, детей, которые потрясённо разглядывают наш отряд из зарослей цветущего кустарника, из-за приоткрытых дверей и из-за спин старших братьев – всё-таки не смея выйти открыто. Плебеи улыбаются нашим девочкам – несмело и напряжённо, но улыбаются.

Пожилой мужик пристально смотрит на Элсу – и Элсу спрыгивает с коня, подходит. Кору следует за ним, чуть сзади, слева.

– Что, – спрашивает Элсу весело, – невидаль, да? Львёнок Льва из Чанграна – невидаль?

– Львёнок – не невидаль, – говорит мужик, не опуская глаз. – Человечье лицо у Львёнка – невидаль.

Крохотное пухленькое дитя, научившееся ходить, наверное, только этой весной, в вышитой вишнёвой распашонке или платьице, ковыляет из приоткрытых ворот к нашему отряду, завороженное блеском оружия и заклёпок на сбруе. Кору присаживается на корточки, осторожно останавливает малыша:

– Не ходи туда, там – злые лошадки!

Малыш, округлив блестящие глаза и приоткрыв рот от восхищения, тянется к сердоликовому ожерелью на шее Кору растопыренной ладошкой. Она снимает ожерелье и подаёт:

– Только не бери в рот, – но дитя тут же упоённо запихивает в ротик бусины тёплого молочно-оранжевого цвета, похожие на карамельки. Кто бы удержался!

Худенький подросток подхватывает малыша на руки, бросает быстрый испуганный взгляд на Кору, пытается забрать ожерелье – малыш негодующе вопит. Кору качает головой:

– Оставь ему. Пусть играет, мне не надо – зачем солдату бусы?

И всё. В ближайший час мы никуда не едем. Потому что нас перестают бояться – и начинают расспрашивать.

У Эткуру и Анну снова и снова допытываются:

– Неужели вы вправду Львята? Из Чанграна? – и тянутся коснуться одежды. – Если в Чангране есть такие Львята, значит, поживём ещё…

– Львёнок, живи сто лет – тебя Творец благословил!

– Это – бывшие пленные, да? Вы наших пленных выкупили?! А говорят, волк себе сердце вырывает, когда идёт служить Прайду… собственного брата прикончит, если его… того…