Максим Далин - Лестница из терновника (трилогия)

Несколько облегчает положение выброс гормонов от близости и запаха партнёра. Когда Н-До сидит рядом, Лью держит его за руки, уткнувшись лицом в его ладони – и её, кажется, чуть-чуть отпускает. Кодекс чести велит молчать, принимать страдания, как испытание на прочность – и Лью молчит, когда ей совершенно нестерпимо, и пытается болтать, когда может разжать зубы. Н-До проводит с ней столько времени, сколько может. Я тоже; я сижу с ней, когда Н-До засыпает – её лицо в полудрёме-полубреду приобретает болезненное очарование усталого ангела.

Я ожидаю, что чета Л-Та попортит моей дурёшке крови, сколько сможет – слишком уж они агрессивно приняли само известие о поединке Н-До – но они обманывают мои ожидания. В первую ночь нашего с Лью пребывания в их замке они, похоже, тоже не спят. Утром в комнате, где Лью и Н-До ночевали, появляется ледяная Госпожа Л-Та, вылитая Снежная Королева в бледно-голубом шёлке – и я поражённо отмечаю, что она оттаяла. Она подходит к постели Лью с некоторой даже улыбкой. Н-До следит за ней настороженно.

– Ты вела себя тихо, – говорит Госпожа Л-Та. – Ты чувствуешь себя хорошо?

Лью пытается улыбнуться.

– Конечно, Уважаемая Госпожа, – говорит она. – Я вчера была недостаточно учтива… так вышло… Простите меня. Честное слово, я не из тех, кто льёт слёзы дни напролёт.

– Ну, – Госпожа Л-Та в ответ улыбается заметнее, – тот небывалый человек, кто не оплакивал поражения в поединке.

– Мне надо радоваться, – говорит Лью. – Мне нечего оплакивать. Н-До… добр ко мне.

– Любит тебя, – говорит Н-До и смотрит на мать.

Госпожа Л-Та кивает.

– Да, ты аристократка… Вот что, осенняя звезда, не смей называть меня Госпожой. Это дурное обращение к Матери. Возможно, я была дурной Матерью, когда вчера пожалела о твоей метаморфозе… Так вышло, – передразнивает она Лью и смеётся. – Этого больше не будет. Ты голодна?

– Нет, – отвечает Лью, опуская ресницы. – Меня…

Госпожа Л-Та бросает на неё быстрый цепкий взгляд.

– Мутит? Интересно. Я послала за твоей матерью, сентябрьская радуга. Она прибудет к обеду, мы побеседуем.

Она выходит из комнаты, высоко неся голову.

– Меня больше не зовут Сходу-Подружкой, – говорит Лью. В её улыбке и тоне появляется тень иронии.

– Мать уважает мужество, – отвечает Н-До, облегченно вздыхая.

Мне кажется, дело не только в этом. Госпоже Л-Та хочется, чтобы всё выглядело пристойно. Мне с первого взгляда стало ясно, что Госпожа Л-Та главнее Господина на порядок – именно она принимает основные решения, будто кровь Л-Та, авантюристов, гордецов и смутьянов течет именно в ней. Она всегда думает о том, как любое событие и поступок будут выглядеть со стороны. Очевидно, всю ночь просчитывала варианты и решила, что для доброго имени Семьи будет гораздо полезнее болтовня о внезапной роковой влюблённости двух юных аристократов, а не сплетни о ком-то, подлым образом лишённом добродетели. Конечно, степень влиятельности и богатства Семей А-Нор и Эу-Рэ не сравнить – но, похоже, для Снежной Королевы это и не главное.

Там, в поместье Эу-Рэ, она побрезговала и Лью – бедолажкой с обтрепанным подолом, и самими Эу-Рэ, у которых не хватило похвальной выдержки и которые вели себя отнюдь не подобающим образом. А здесь, у себя дома, она поговорила с чистой, выдержанной и аристократичной Юной Госпожой А-Нор, проявляющей похвальную гордость – и Эу-Рэ на контрасте стали куда гаже, чем раньше.

Госпожа А-Нор прибывает к обеду. Она очень тщательно одета, церемониально причёсана и бледна, как полотно. Ей очевидно, что возможный союз Лью и парня из Семьи Л-Та – просто неописуемый мезальянс – и она очень логично решает, что недобор средств и влияния надо компенсировать избытком аристократизма.

Я успеваю сказать ей несколько слов.

– С девочкой всё хорошо, – говорю как можно убедительнее, пока устраиваю её лошадь. – Их старший сын с ней всю ночь просидел, а хозяйка утром мило побеседовала. Лью – чудесная, они её полюбят. Не терзайте себя, Госпожа.

– Ты ведь останешься с ней? – говорит Госпожа А-Нор, сплетя руки, чтобы избежать искушения нервно и неаристократично теребить бахрому накидки. – Надо, чтобы рядом с ней была хоть одна верная душа.

В ответ я отвешиваю глубокий поклон. Госпожа А-Нор касается моего плеча кончиками пальцев – немыслимо нежная ласка и сверхъестественная барская милость.

Я её слегка утешил.

Провожаю Госпожу А-Нор в гостиную. Там происходит длинный и тяжёлый разговор. Господин Л-Та изображает ледяную статую, Госпожа Л-Та говорит, рассматривая Госпожу А-Нор с видом ювелира, выискивающего изъяны в алмазе.

Очень непростая ситуация: А-Нор – чужие подданные, отношения с Эу-Рэ у их Семьи рушатся, защиты, похоже, больше нет. Нищая аристократка, вдова, вот-вот по миру пойдет, двое детишек непризывного возраста, в послужном списке если не скандал, то авантюра сумасшедшего старшего сына – ныне дочери…

Госпожа А-Нор держится изо всех сил. Её лицо – такая же светская маска, как у Госпожи Л-Та, она почти так же искусно делает вид, что её занимает только доброе имя своей и княжеской Семьи. Демонстративно ничего не требует и не просит, говорит только о том, что Старший Сын Л-Та, по-видимому, достойный человек, если её дочь доверилась ему сразу и настолько. Что Госпоже А-Нор хотелось бы убедиться в этом, чтобы в разговорах с другими людьми иметь возможность нелицемерно проявлять уважение к княжескому дому.

Идеальная линия защиты. Даже Господина Л-Та пробивает.

Лёд ломается. Господа Л-Та решают считать Госпожу А-Нор своей родственницей со всеми вытекающими из этого последствиями. У неё принимают присягу. Малышей Госпожа Л-Та милостиво соглашается учить при своем дворе. С Госпожой А-Нор обмениваются ритуальными подарками.

Госпожа А-Нор сделала всё возможное, чтобы сохранить лицо и тут. Она привезла не бочонок ягодного вина или ещё что-нибудь такое же из области натурального хозяйства, то есть, махрового мещанства, чего, разумеется, подсознательно ждали, а настоящее сокровище – старинную картину на шёлке, изображающую хищную птицу, парящую над горами. Картине лет двести, она помнит расцвет Семьи А-Нор и принадлежит кисти Господина Э-Кн из Семьи Хе-Я, знаменитого художника. Жест оценивают по достоинству.

Господин Л-Та восхищается, и разговор переходит на искусство и древние традиции. Госпоже А-Нор торжественно преподносят не менее древнюю книгу сказаний, в бронзовом переплете с аметистами. Я оставляю их на обсуждении тонких оттенков смысла в изображении Господином Э-Кн гор в тумане, как символа Вершины. Иду присмотреть, как во дворе слуги Семьи Л-Та снаряжают повозку, которую грузят всякой всячиной – копчёной свининой, свернутым шёлком, вином и «кукурузной» мукой. Это уже не следование ритуалу, а вполне бескорыстная помощь. Здешние хозяева так ценят аристократизм духа и выдержку, что готовы ради них плюнуть на деньги. Редкие дела.