Максим Далин - Лестница из терновника (трилогия)

Что можно чувствовать в этом бардаке?

Старуха приносит полоски ткани, пропитанные кровеостанавливающим бальзамом, прокалённую иглу и нитки – в полной готовности заниматься тут хирургией. Я выпроваживаю её. Мой внезапный раб стаскивает пропитанную кровью рубаху, полминуты думает – стаскивает и сапоги с штанами. Тяжело садится на койку и глядит на меня.

И я на него смотрю. Ему здорово досталось – две глубоких раны, не считая порезов. Тощий гибкий шкет, отлично развитая мускулатура. Костлявый, угловатый. Без тени того сомнительного шарма, которым полон милый-дорогой Ча, и которого в избытке наблюдалось в Ра, пока она ещё была мальчиком – того, который намекает на метаморфозу, на то, что перед тобой не мужчина, а «условный самец».

Чёрта вот с два! Этот выглядит совершенно безусловно. Как Н-До или Юу, скажем. Или как Государь – потенциальный доминант, короче говоря. Он мне очень симпатичен, но не могу же я, право, представить этого шкета в своей постели! В принципе! Тем более, что перед этим мне полагается откромсать от него кусок, а потом, прости, Господи, поиметь в открытую рану… На это я не пойду – даже эксперимента ради. Даже думать на эту тему как-то…

Правда, Лью тоже примерно так выглядела, и на её метаморфозу это не повлияло… но я землянин, а не местный герой-любовник, зацикленный на крови, всё-таки. Чтобы рискнуть сыграть здесь в любовь, землянину надо быть маньяком… да и неизвестно, как тело инопланетчика среагирует на мою биохимию.

Нет уж. Никаких опытов на живых людях… даже и на нелюдях.

Не рискую обрабатывать рану тем, что бабка принесла – не факт, что оно хоть относительно чисто. Смачиваю платок собственным «горским бальзамом», стираю кровь, заодно дезинфицирую. Пациент смотрит на меня с полуулыбкой – и вдруг обнимает за шею и целует в щёку со страстью детсадовца и эротизмом точно того же уровня. Но искренне. Проявление безгрешной благодарности.

– Кончай лапиться, – говорю я. – Тебя вправду надо заштопать.

Он безропотно отстраняется. Я протираю иглу и зашиваю его по всем правилам искусства. Он терпелив, держится хорошо – только сбивает дыхание и зрачки, как блюдца. Я с ним разговариваю, чтобы отвлечь.

– Как зовут?

– Ри-Ё из Семьи Най, – говорит он, стараясь не заорать.

– Ишь ты, Имя Семьи… Дворянин, что ли?

– Нет… Отец был цеховой мастер, глава гильдии стеклодувов. Он недавно умер.

– Стеклодув, ага… Хорошие легкие, долгое дыхание… Где так драться навострился, Ри-Ё? Ты – отличный боец.

– В детстве хотел в Армию Государя. Сосед – Господин Сотник в отставке, он учил меня…

– Не позволили в Армию?

Вздыхает, кусает губы.

– Отец умер, Мать болеет… Братья – ещё дети. Пришлось остаться дома, продолжать традицию… но я тренировался. А потом… грязная история вышла.

– Тебя подставили?

Снова вздыхает, со всхлипом.

– Прости, Господин. Не хочу говорить.

– Ну и ладно. Верю… не вертись, скоро закончим. Молодчина, хорошо владеешь собой… сейчас будет легче, у меня бальзам хороший, лучше здешней отравы…

Заглядывает в лицо больными глазами.

– Господин… не тяни, а? Ждать невыносимо, и метаморфоза легче, говорят, если – сразу после боя…

Здорово меня смущает.

– Слушай… Ри-Ё… я, вообще-то, резать тебя… не буду, наверное. Не собирался.

Ожидаю, что он обрадуется – а у него такой вид, будто я плюнул ему в лицо: он даже отшатнулся и уставился дико.

– Да что ты, малыш, – говорю. Испытанным горским тоном. – Что ж мы, не обойдёмся…

И как раз вовремя перехватываю его руку, которой он собирается совершенно недвусмысленно влепить мне затрещину.

– Оэ, – говорю. – Ты всё правильно понял?

– Я всё правильно понял, Господин-Меч-Гвоздями-Приколочен, – говорит Ри-Ё сквозь зубы. – Тебе надо было дать меня убить. Провались ты в преисподнюю, грязная скотина!

Рывком отворачивается от меня и прячет лицо в ладонях. Я сижу рядом, как последний дурак, пытаясь сообразить, что именно сделал не так.

Стоит этнографу вообразить, что он уже всё узнал и освоился, как тут же подворачиваются грабли, на которые его нога ещё не ступала.

Я придвигаюсь ближе, дотрагиваюсь – Ри-Ё шарахается, как от прокажённого. Н-да…

– Мне кажется, – говорю, как можно спокойнее, – что ты, всё-таки, в чём-то ошибаешься. Давай разберёмся. Тебе хотелось быть женщиной, Ри-Ё?

– Отвали, – огрызается он глухо, но после полуминутного раздумья, не поворачиваясь, отвечает-таки. – Нет.

– Чудесно, – говорю я. – У тебя был Официальный Партнёр?

– Не твоё дело, – режет он сходу, но после паузы снова отвечает. – Был. После суда расторгли договор.

– Жаль, – говорю я проникновенно, сколь возможно. – Но ничего, не стоит совсем уж убиваться. Может, Небеса ещё пошлют тебе другую судьбу, малыш… Я-то хотел взять тебя на службу, а не в наложницы.

Ри-Ё поворачивается, встряхивает головой, смотрит, как оглушённый – и кидается мне в ноги, обнимает колени, прижимается лицом:

– Уважаемый Господин, – вперемежку с рыданиями, – простите меня! Я – неблагодарный идиот, но я же не знал, что вы – святой! Честное слово! Клянусь Небом, мне и в голову бы не пришло, что в таком месте… Ох, я не достоин вашего внимания, Учитель…

Ага. Истерика от переутомления, боли и стресса – плюс с гормонами надо что-то делать. На него сегодня многовато обрушилось – а он слишком молод, всё же, и нервы не канаты. Я снова укутываю его плащом, снова поднимаю, обнимаю, глажу по голове – он цепляется за мои руки, как маленький, умоляет, просит прощения снова и снова.

– Ри-Ё, – говорю я, – всё хорошо. Ты устал, ты ошибся. Я всё понимаю. Я, конечно, не святой, но мучить тебя совершенно не собирался. И ты мне не раб. Будем считать, что я дал тебе денег взаймы, чтобы ты мог заплатить за себя… Я знаю, что тебе нельзя – но будем считать, что, как будто, можно, хорошо? Я поговорю с Государыней – надеюсь, что тебя помилуют. Всё устроится. Всё пройдёт.

Мало-помалу Ри-Ё успокаивается – и начинает действовать земная анестезия. Он постепенно погружается в нервную полудрёму, всхлипывает, дёргается от шорохов, но дышит всё ровнее. Я шугаю старух – в конце концов, я отдал достаточно денег, чтобы нас некоторое время не трогали.

Ри-Ё удаётся подремать минут сорок и, я надеюсь, хоть отчасти восстановиться, перед тем, как в занавеску из шариков просовывается голова выездного лакея Ар-Неля.

– Уважаемый Господин Э-Тк, – говорит он мне благоговейно, – Господин Ча прислал свой экипаж для вас и чистое бельё для вашей рабыни.

Ри-Ё с трудом разлепляет веки. Я улыбаюсь лакею.

– Твой Господин предусмотрителен и мил, как всегда… Ри-Ё, давай попробуем надеть на тебя рубашку… осторожно, чтобы шов не разошёлся.

Кажется, местные обитатели изрядно удивились, видя, что моё приобретение покинуло этот кров, уйдя своими ногами.