Андрей Земляной - Земляной А. Орлов Б. Игра краплёной колодой

Рабочие Города Октября горячо откликнулись на просьбу братского немецкого пролетариата о помощи. Партийная организация Балтийского завода обратилась к трудящимся с призывом обеспечить ремонт немецких кораблей в наикратчайшие сроки. И рабочие Ленинграда не подвели! Работы на кораблях Ротемарине велись днем и ночью, без выходных. И вот 2-го января нового, 1935-го года немецкие команды, отдыхавшие в Кронштадте, приняли свое грозное оружие. Ледокол 'Малыгин' обеспечил проводку, германские товарищи снова идут в бой за дело Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина! Они увозят с собой подарки рабочих города Ленина.

Да здравствует Мировая Революция!

'Ленинградская правда' 05 января 1935г.

Оружейники представили первый вариант нового стрелкового комплекса тридцатого декабря уходящего года. Дегтярев, Симонов и Федоров постарались сделать все побыстрее, но максимально качественно. Единый пулемет, не мудрствуя лукаво, переделали из ДП, снабдив его приемником под ленточное питание, креплением для установки на треногу и быстросменным стволом. Федоров с Симоновым изменили расположение газоотводной системы у того же ДП и получили не самую плохую самозарядную винтовку, несколько тяжеловатую, но прикладистую и с отменной кучностью боя.

Сталин с удовольствием осмотрел самозарядку, приложился, повертел в руках и вдруг отставил ее за ширму, которая снова отгораживала часть кабинета. Федоров прислушался: за ширмой явственно послышалось щелканье затвора, затем залязгали части разбираемого оружия. Иосиф Виссарионович в это время делал вид, что слушает Дегтярева, показывавшего усовершенствованный пистолет-пулемет, а сам, скосив глаза, наблюдал за происходящим на 'закрытой территории'. Вдруг - Владимир Григорьевич готов был поклясться! - раздалось ругательство, которое некто невидимый прошипел сдавленным шепотом. Сталин, однако, никак на это не отреагировал, только скулы заледенели, да в глазах появился мороз. Тут же из-за ширмы на короткий миг появилась тонкая, должно быть - женская, рука, перепачканная в ружейной смазке, положила на стол записку и тут же исчезла. Все произошло так быстро, что ни Владимир Алексеевич, ни Сергей Гаврилович не успели ничего заметить.

Сталин точно так же отложил пистолет-пулемет за ширму, а сам поднял записку, пригляделся:

- Товарищ Симонов, - он пристально взглянул на Сергея Гавриловича. - Есть мнение, что винтовка получилась очень удачной. Однако возникает вопрос: не слишком ли сложной является система отвода газов, рассчитанная, скорее, на пулемет, нежели на винтовку? И, соответственно, возникает следующий вопрос: не станет ли такая система автоматики источником возможных проблем в условиях реального боя?

Симонов принялся объяснять, Сталин кивал в такт его словам, а Федоров все никак не мог отделаться от ощущения, что того, кто на самом деле принимает решения, он не видит. Хотя нет: решения принимает товарищ Сталин, а вот тот... та, что спряталась за ширмой... она лишь влияет на решение. Подсказывает положительный или отрицательный результат. Но советы, которые она подсказывает... Слишком уж профессионально для человека, который просто хорошо владеет оружием. Эта спрятанная советчица... она - оружейница? А разве такие бывают?..

Тем временем за ширмой принялись изучать новый пистолет-пулемет. Рубленных очертаний, со складным прикладом, хотя и ухватистый, сидевший в руках стрелка, словно влитой, он был оружием краткого огневого контакта. Хорош для летчиков, танкистов, связистов, артиллеристов и старших командиров. Владимир Григорьевич напрягся, но никаких звуков кроме лязганья металла слышно не было. Затем из-за ширмы снова вылетела записка. Сталин мельком глянул на нее и улыбнулся в усы.

- Вот это - очень хорошее оружие, - произнес Вождь, снова взяв в руки пистолет-пулемет. - Простой, эффективный, технологичный. А что у вас с автоматическим карабином, товарищи?

Симонов встал и подал Иосифу Виссарионовичу свой автомат. Странного вида - ствол и приклад составляли одну прямую линию, он был еще откровенно сыроват. Хотя на полигоне показал себя совсем неплохо...

Сталин придирчиво оглядел странное оружие со всех сторон, приложился, словно собираясь стрелять. Затем снова отложил автомат за ширму и принялся расспрашивать о крупнокалиберном пулемете. Федоров встал, одернул гимнастерку, и принялся докладывать, но краем глаза все же следил за удивительной ширмой.

Вождь просмотрел чертежи, выслушал пояснения, затем пообещал съездить на полигон, а в конце, прочитав очередную записку, хмыкнул и сказал:

- Ну что же, товарищи. Работа проведена серьезная, результаты - удовлетворительные. Хотя есть мнение, что у автоматического карабина приемистость - не вполне... Но, подчеркну: в целом результаты удовлетворительные. Хорошие результаты...

Федоров сидел, словно доской ударенный. Откуда Вождь знает такие термины?! А Сталин тем временем продолжал:

- Сейчас, товарищи, пройдите в канцелярию. Вам следует получить приглашения на Новогодний банкет в Кремль: вы все приглашены.

Оружейники вышли из кабинета, переводя дух и вытирая со лбов выступивший пот: не так уж легко общаться с Первым Человеком Государства.

Минут через двадцать они уже шли из канцелярии, получив пригласительные билеты на себя и членов своих семей. Дегтярев оживленно жестикулируя доказывал Симонову, что в конструкцию автоматического карабина необходимо внести некоторые изменения и дополнения, но Сергей Гаврилович слушал своего коллегу с видом отрешенным и задумчивым - переваривал замечания Сталина по самозарядной винтовке. Внезапно прямо навстречу им вышли Иосиф Виссарионович с каким-то пареньком-подростком.

- Вот, Саша, а это, - Иосиф Виссарионович указал на оружейников, - наши Левши. Блоху не подковывают, но оружие создают самое лучшее. Познакомьтесь, товарищи, мой сын - Александр Белов-Сталин.

Оружейники назвали себя, и пожали протянутую юношескую руку. Федорова точно молнией ударило, когда его ладонь стиснули тонкие, но неожиданно сильные пальцы, перепачканные оружейной смазкой...

Отгремели январские праздники и снова потекли трудовые будни.

Семнадцатого января в переполненном Кремлевском зале царила напряженная тишина. Давно здесь не было такой аудитории: маститые Григорович, Поликарпов, Туполев, молодые Лавочкин, Сухой, Яковлев, Четверухин, Гудков и еще многие другие, словом - весь наличный состав советской авиаконструкторской мысли. Отдельной группой расположились приглашенные итальянцы: Джузеппе Габриелли, Джованни Пенья, Алессандро Маркетти, Челестино Розателли и еще несколько человек. Вмести с ними сидел и 'красный барон' - Роберт Бартини, Вальтер Мессершмитт, Эрнст Циндель и Эрнс Хейнкель. Ещё чуть в сторонке обосновались двигателисты: Люлька, Климов, Шевцов, Микулин, Стечкин, Чаромский и Ханс-Иохан фон Охайн. А кроме ведущих конструкторов и их замов в зале сидели начальники конструкторских отделов и бригад.