Геннадий Мельников - Цирк уехал, а клоуны остались

Прозвучал вызов. Аннушкин включил селектор.

— Что случилось? — спросила Наталья, выходя на связь. Аннушкин объяснил, стараясь говорить непринужденно и не избегая ее взгляда.

— Будем изолировать? — обратилась Наталья теперь уже к мужу.

— Да… командуй, — Калугин ухмыльнулся: хотя он и был старшим по должности, но операцию по изоляции никто лучше Натальи не проводил.

— Приготовились! — не теряя времени, сказала Наталья и включила разрядник генератора.

Экран дисплея пересекла тонкая, как нить, оранжевая полоса, а где-то там, на глубине десяти километров, нижнюю галерею рассек на две части непроницаемый силовой барьер. Аннушкин который уже раз восхищался мастерством Натальи. Ему еще далеко до этого — вот так, не отключая энергоблоки шахты, обозначить силовой барьер там, где нужно, не задев ни одного снующего кибера, которые в противном случае были бы превращены силами инерции в груду металла.

— Продублируй, Аннушкин! — приказала Наталья.

Продублировать проще. Аннушкин набрал на клавишах пульта терминала координаты концов оранжевой полосы и включил разрядник. Полоса на экране стала чуть-чуть шире.

— Хорошо! — одобрила Наталья, убрала свою полосу и сосредоточилась — это она выбирала момент для обозначения следующего барьера.

Вторая полоса прошла через экран по диагонали и теперь план нижней галереи был разделен двумя пересекающимися полосами на четыре неравных сектора.

— Продублируй, Калугин! — приказала она мужу, и Аннушкин почти с детским злорадством, — от которого сразу же съежился: не заметил ли кто, — увидел, что у Калугина получилось не так гладко, как у него, и Наталье пришлось делать корректировку, совмещая две полосы в одну.

Аннушкину стала ясна тактика Натальи: определив сектор, в котором находился 3000М, еще раз рассечь его так, чтобы кибер оказался в треугольнике, образованном тремя взаимно пересекающимися линиями.

Так и получилось. И Аннушкин, счастливый, что смог предугадать действия Натальи, почувствовал, что и ему по силам провести такую же операцию, но это чувство уверенности было недолгим — ровно до того момента, пока он не обратил внимание на других киберов. Наталья не только изолировала 3000М, но и отсекла от основной массы киберов те два, поврежденных, и отсекла не в произвольной части галереи, а вблизи вентиляционных штреков, куда теперь потихоньку и подталкивала их. Теперь Наталья управлялась одна, и Аннушкин перевел взгляд с экрана дисплея на боковые поменьше, на которых изображение было не схематическим, а натуральным и в цвете. Вот 3000М крупным планом. Он сопротивляется подталкиванию невидимой стены, по-крабьи упираясь о нее исполнительными механизмами, как о стеклянную стенку аквариума. Не верилось, что, повинуясь тонким и гибким пальцам Натальи, перемещающимся по клавиатуре пульта терминала, громада в несколько десятков тонн — РКС-3000М — чуть ли не переворачивается на спину, но, в то же время, ведет себя сравнительно спокойно, как дрессированный хищник на арене. Так же вела себя и основная масса киберов — упирались, но настолько, насколько позволяла гидравлика, не более. Те же травмированные метались в западне, освещая короткими вспышками плазменных горелок черные блестящие стены, пытаясь прорезать барьер. С ними Наталье пришлось повозиться, пока не рассовала их по вентиляционным штрекам.

— Перекрой шлюзы! — крикнула Наталья Аннушкину, и тот торопливо, чуть не перепутав кнопки, герметизировал штреки.

— Все, — устало сказала Наталья, выключив дистанционно все три генератора. Силовые барьеры в галерее исчезли, и находящиеся там киберы продолжили свою обычную работу.

— А теперь что? — спросил Аннушкин Калугина.

— А ничего, — ответил тот. — До утра по крайней мере. Утром придет киберпсихолог и разберется, что к чему. Это по его части.

— Вы думаете, что 3000М спятил?

— А что же еще? Нормальный кибер не будет выдергивать у своих собратьев конечности.

— Он их отсек горелкой, — поправил Аннушкин.

— Какая разница…

— Три закона не запрещают им это делать, — заметила Наталья.

На экране селектора в кабине Аннушкина изображение ее лица было нечетким — вероятно сбил, когда перекрывал шлюзы. Стараясь быть незамеченным, Аннушкин отрегулировал резкость.

— Три закона, — деловито начал Калугин, раскрывая диспетчерский журнал, — это всего лишь дань уважения к человеку, который их сформулировал. Не будь этого, мы бы имели на сегодня тридцать три закона робототехники, а не как сейчас — три закона и двенадцать томов изменений и дополнений к ним.

— После сегодняшнего случая, — сказал Аннушкин, — есть необходимость ввести еще одно дополнение, запрещающее киберам увечить друг друга.

— В принципе такое ограничение содержится в первом законе, — заметил Калугин. — Идеальный кибер обязан сообразить, что выводя из строя другой, он наносит вред человеку.

— Почему же их не делают такими? — спросил Аннушкин.

— Делают, но не для таких шахт, как наша. Идеальный кибер — слишком дорогое удовольствие. В наших эркаэсах на шестьдесят тони металла и синтетиками приходится только триста грамм органики, управляющей этими тоннами — это то, что мы называем мозгом кибера, по своему интеллекту чуть выше, чем у кошки.

— А может быть у нашего 3000М проснулся инстинкт хищника, и он принял своих коллег за мышей, — пошутила Наталья.

Калугин, как показалось Аннушкину, не понял юмора.

— У наших киберов только два инстинкта — выполнение работы и еда, вернее то, что мы подразумеваем под ежедневным высасыванием ими из контейнеров порции неживой органики, необходимой для жизнедеятельности тех трехсот граммов. Да, кстати, тебе уже скоро их подкармливать.

«Мог бы и не напоминать», — обиделся про себя Аннушкин.

— Работа — еда, стимул — реакция… — задумчиво начала Наталья. — А не похоже ли это на бихевиоризм?

— Послушайте! — крикнул Аннушкин в крайнем возбуждении, перебивая Наталью, чего с ним никогда не бывало. — У меня сегодня целый день в голове возникают какие-то странные слова… Будто кто-то их шепчет… То «трефовый король»… а вот сейчас — «хвостоед»…

— Хвостоед?..

В этот момент проекция пространственно-временного континуума шахты «Селена-8» отразилась в проекции пространственно-временного континуума свинооткормочной фермы совхоза «Муравлевский».

— Хвосто… е… ед!! — пронзительный крик оператора Аннушки эхом отозвался в гулком помещении свинарника. Толкнув набухшую дверь плечом, она, вся в клубах пара, выскочила в промерзший тамбур, больно ударилась в темноте коленкой о тракторную тележку, метнулась в синеватый четырехугольник распахнутых наружных ворот и тут же свалилась в сугроб, который намело уже после ее прихода на дежурство.