Юрий Тупицын - В дебрях Даль-Гея

— Ну если красавица, так все ясно, — безапелляционно заявил Клим. — Парень совсем потерял голову, утащил бедную девушку на романтическую прогулку в синие заросли, где они, как и полагается влюбленным, благополучно заблудились.

— Посылать влюбленных детей на неосвоенную планету, пробормотал Кронин. — Какое легкомыслие!

— На базе уже каются, — хмуро сказал Лобов, — но всех успокаивает то, что Орнитерра практически совершенно безопасна. Между прочим, голодная смерть им не грозит. Лена обнаружила, что многие плоды Орнитерры вполне съедобны, и подтвердила это серией опытов на себе.

— А они там времени не теряли! — удивился штурман.

— Я же говорю — хорошие ребята, — в голосе Лобова прозвучала толика раздражения, — у обоих прекрасные отзывы из института. Поэтому-то им и разрешили вместе лететь на Орнитерру.

— Но любовь есть любовь, — засмеялся Клим, — она не только возвышает людей, но и заставляет их делать глупости. Все мы прошли через это!

— Не надо мерить всех на свой аршин, — наставительно сказал Кронин, — люди, особенно молодые, гораздо лучше, чем это тебе представляется.

— Конечно, не каждому дано стать Ромео.

— Ромео. — Алексей покачал головой и вздохнул. — Кто такие Ромео и Джульетта? Бедные чувственные дети со слаборазвитым интеллектом.

— Не кощунствуй!

— Разве я виноват, что наши предки любили обожествлять свои инстинкты? Нет, я уверен, Лена и Виктор — не Ромео и Джульетта, а вполне современные люди. Сильно сомневаюсь, чтобы они так ошалели от любви, что забыли и о делах, и о собственной безопасности. Надо искать другую, более вескую причину.

— Так уж сразу и причину! — запротестовал Клим. — Ты скажи хотя бы намек, самую маленькую зацепочку!

— Зацепочка есть, — хладнокровно сказал Лобов. Ждан и Кронин дружно повернули к нему головы. — База просила обратить внимание на отсутствие крупных хищников на Орнитерре, пояснил Иван. — Обычно ведь устанавливается определенный баланс между хищниками и растительноядными, а на Орнитерре он нарушен. Там встречаются копытные с зубра величиной, а самый крупный хищник — не больше зайца. Да и таких немного.

— Из любых правил бывают исключения, — вновь вставил свою реплику Кронин, — а исключения всегда подозрительны.

— Так же, как и правила! — отрезал Клим.

Кронин усмехнулся:

— Как бы то ни было, база вполне определенно намекает нам, что на Орнитерре вместо крупных хищников может действовать некий неизвестный фактор, а поэтому рекомендует проявлять разумную осторожность.

Лобов молча кивнул в знак согласия, а Ждан схватился за голову:

— Представляю! Скафандры, скорчеры, подстраховка, в общем, как на Тартаре!

— Осторожность еще никому не повредила. — Кронин был сама рассудительность. — Но скафандры и скорчеры на Орнитерре это, по-моему, уже слишком.

— Конечно, — согласился Лобов. — Ненужная осторожность только затрудняет поиски. Достаточно будет лучевых пистолетов и легких защитных костюмов.

Клим облегченно вздохнул:

— Это еще куда ни шло. Хотя, если подумать хорошенько, санаторий и лучевые пистолеты — разве это не смешно!

По розовому небу плыли редкие облака, похожие на рваные клочья небрежно окрашенной ваты. Невысоко над горизонтом неистово пылало крохотное голубое солнце. Посреди фиолетовой поляны на опаленной и поэтому порозовевшей траве возвышалась патрульная ракета, впаяв в небо острый хищный нос. Возле ракеты стояли два космонавта — длинный худой Кронин и крепыш Ждан. Поляну со всех сторон окружал невысокий лес. Растительность поражала бесконечным разнообразием оттенков синего цвета — от нежно-голубого, почти белого, до густо-фиолетового, больше похожего на черный. То здесь, то там над лесом столбами роились колибриды. Их оперение, окрашенное во все мыслимые цвета радуги, искрилось в лучах голубого солнца тревожным и радостным блеском драгоценных камней. Временами какой-нибудь из роев вдруг вспенивался, рассыпаясь на отдельных птиц, и падал вниз, исчезая в синеве деревьев, а в другом месте поднималась новая волна колибридов и, как по команде, собиралась огненным столбом.

— Что-то Иван запаздывает! — не то с беспокойством, не то с раздражением проговорил Клим, вглядываясь в сторону, откуда неторопливо плыли зеленоватые облака.

Кронин повернул голову, разглядывая своего друга с оттенком удивления.

— Поэтому-то ты и прибежал ко мне?

— А ты думал, для того чтобы поразвлечь тебя? — сердито ответил Клим вопросом на вопрос.

Кронин тихонько засмеялся:

— Нет, этого я не думал. Но я думал о том, что Иван на униходе, который может шутя проскочить сквозь термоядерное облако с температурой в миллион градусов, а один мой хороший знакомый совсем недавно уверил меня, что Орнитерра — настоящий санаторий.

Он покосился на хмурого товарища, положил ему руку на плечо и мягко добавил:

— Если командиры патрульных кораблей будут без вести исчезать на таких планетах, как Орнитерра, то всю нашу службу надо будет разогнать, а нас самих перебросить на Землю пасти стада китов в Тихом океане. Прилетит Иван, ничего с ним не случится.

…«Торнадо» совершил посадку в полукилометре от научно-исследовательской станции. Ближе приземлиться было нельзя — отдача ходовых двигателей могла повредить аппаратуру наблюдения, развернутую возле станции. Сразу же после посадки осмотрели станцию и кое-что выяснили: в ангаре не оказалось станционного глайдера, а в вахтенном журнале коротко значилось: «Ушли на облет наблюдательных постов». Всего этих постов было двенадцать, они располагались вокруг станции на удалении от пятисот до тысячи километров.

— Все ясно, — уверенно констатировал Клим, — потерпели аварию во время облета. Катастрофы на глайдере невозможны. Значит, сидят где-то на маршруте и преспокойно ждут нашей помощи.

Кронин исподлобья посмотрел на Клима и вздохнул.

— Ясно или неясно, а первоочередная задача определилась надо отыскать глайдер, — заключил Лобов.

Ждану было поручено детально ознакомиться со станцией, Кронин занялся приведением в стартовую готовность «Торнадо», а Лобов на униходе отправился на поиск глайдера. Он вел поиск с помощью биолокатора, настроенного на спектр биоизлучения человека. Это был чертовски капризный прибор, чувствительный даже к малейшим помехам. Он требовал неусыпного внимания, мог работать лишь в условиях полнейшего радиомолчания, так что на связь с товарищами у Лобова просто не оставалось ни времени, ни возможностей. И вот командир запаздывал уже на двадцать минут. В ходе свободного поиска это сущие пустяки, но Клим почему-то нервничал, что было на него совсем непохоже.