Оксана Обухова - Циклопы. Тетралогия

Безумный страх погнал Василия вперед, подальше от щупальцев и жадной пасти! Жюли носителю не противилась. Даже если смогла бы, то – не захотела. Дикий животный ужас гнал кота по дну оврага, вздыбленная шкура, каждой шерстинкой ощущала направленное ЗЛО!

Внутри кота, от ужаса рыдала женщина. Образованная, с каждой секундой теряющая разум.

Проехаться с удобством до самого места не получилось. Едва деревня скрылась из виду, возница остановил лошадь. Назар распутал на наручниках веревку, приказал Арсению спрыгивать с телеги, грубовато подталкивая в спину скованного пленника, повел его в лес.

Еще четыре мужика, что отправились вместе Назаром и парнишкой, выстроились цепью и, держа пленника на мушках, зашагали в некотором (безопасном) отдалении.

Далеко не изнеженные, не городские ступни босого юноши то и дело болезненно натыкались на сучки и шишки.

– Может хоть чем-то ноги обмотать дадите? – мрачно буркнул Сенька. – Наклююсь – гангрена будет.

– Шагай, шагай, – осклабился нервный охранник, которого все называли просто – кум. – Фаина помереть не даст. Ежели хорошо вести себя будешь.

"Без обуви ты далеко от них не убежишь, – заговорил в голове Арсения голос наставницы. – Так что даже проси".

"Интересно, что сейчас делает Буря? – поглядев через плечо в сторону деревни, сказал Арсений. – Что-то я переживать за нее начинаю… Одна, голодная, в лесу…"

По главной деревенской улице, наклоняя к земле лобастую голову, брела собака с черной спиной и рыжими подпалинами. Прежде чем уйти сюда, хозяин ей не дал команды. Он спрятал под валежником рюкзак с провиантом и автоматом. Присел на корточки перед собачьей мордой, сказал:

– Буря. Если мы не вернемся. Иди к Зое. Ищи Зою. Возвращайся д о м о й.

Отправляясь в неизвестность, Борис не мог отдать ротвейлеру команду "охраняй". Стереги рюкзак, жди нас, пока мы не вернемся. В случае их неудачи, преданная псина сдохнет, но не оставит пост. И посему, заглядывая в желтые песьи глаза, ждал понимания. Ответа.

Буря понятливо легла на траву. Сложила крестом передние лапы. Смотрела, как хозяева идут через поле, бдительно порыкивала на гомонящих возле железной будки чужаков, от одного из которых за версту разило самогоном и прокисшими носками. Второй пах более приятно – домашней колбасой, куриным супом, леденцом, растаявшим в кармане…

Буря ждала хозяев всю ночь и утро. Неподалеку, на разбитой огромными колесами дороге нашлась вместительная лужа с отстоявшейся водой. Там же прыгали не слишком вкусные глупые лягушки.

Собака ждала.

От деревни доносилось много запахов и звуков. Кричали петухи, мычала, блеяла, рыгала животина. Сородичи общались увлеченно, за миску супа поругивали для проформы знакомых граждан. Дети иногда принимались плакать.

Днем к железной будке наведались те же двое. Один пах так же – леденцом и супом, второй отличался перегаром и бражкой… Ругались. "Бражник" вдумчиво почесывал в затылке и получил по уху папкой…

Под вечер Буря встала с примятой травы. Грустно поглядела на дорогу, куда велел идти главный хозяин. Втянула ноздрями воздух…

От деревни доносился запах молодого хозяина!

Не мешкая ни секунды, собака понеслась к селу!

Тянула чуткими ноздрями воздух, ловила звуки!

Ветер поменялся, едва собака ворвалась в деревню. Множество людских запахов запорошило нос, след перепутался, но нашелся возле небольшого домика и тут же показался – старым!

Буря почувствовала, что в доме живет одинокая старая женщина. Недавно здесь были оба хозяина… Побежала дальше по улице…

След запутался. Забился свежими запахами. Буря наклонила голову к земле…

После вчерашней попойки Гмыря встал лишь под вечер. Причмокнул языком, напоминающим сухую и одновременно распухшую подошву кирзача. Пошел на кухню к чайнику.

Жена заботливо, с понятием запарила и остудила в эмалированном чайнике горсть зверобоя и смородинового листа. Сама ушла из дома к матери от греха подальше – похмельный муж не лучшая, опасная компания. Гмыря жадно высосал через носик почти весь чай, отер губы тыльной стороной ладони, разыскал в тазике под салфеткой пирожки с требухой.

"Ученая зараза, – одобрительно подумал о зашуганной супружнице, засунул в рот пирог, зачавкал с аппетитом. С похмелья у Гмыри начинался дикий жор. Через кухонное окно увидел, заходящего во двор Малого с озабоченным лицом. – Компания, однако. Вовремя".

Гмыря распахнул дверцу холодильника, увидел, что в нем темно и пусто, выругался, поминая пропойцу монтера. Оглянулся: лезть в подпол за "поправкой" не понадобилось – под столом, в холодке стояла бутыль самогона, приготовленная, скорому на расправу хозяину ученой женушкой.

Малой еще по крыльцу поднимался, а Гмыря уже булькал над стаканами мутноватой жидкостью.

– Здорово, – поприветствовал молодого приятеля. – Поправься.

– Да правился уже! – разозлено буркнул парень. – Ты вчера мой мобильник не видел? Полдня ищу, Светка уже и диван отодвигала, и под шкафы веником залезла: весь дом обшарила – нет, как нет!

Гмыря задумчиво, с понятием и оттяжкой ополовинил налитый стакан. Кивнул:

– Видал. Ты его на стол клал.

– Да это я и сам помню! – огорчился молодой верзила. Не помню, куда он после делся, когда в баню пошли!

– Дак это…, в драке куда-то смахнули. Когда Файкины выкормыши Примака вязали.

– Да Светка все обшарила! Нет его нигде! – и засновал по кухне: – У меня в нем все телефоны, я никому дозвониться не могу со старой мобилы, там симка глючит! – Рухнул на табурет, снизу вверх, просительно поглядел на Гмырю: – Слушай, может это Файкины трубу "помыли", а?

– Файкины? – задумчиво переспросил хозяин дома. – Не. Вряд ли. Не помню, чтобы им такое предъявляли.

– А я чо, спросить не имею права?! – растопырил пальцы Малой. – Я, в натуре, предъявлять ни чо не буду! Пойдем со мною к Фаине, а, братишка?! Пусть своих поспрошает!

– Да я как бы…, – Гмыря покосился на таз, полный свежих пирожков. – Оттянуться хотел. Немного.

– Вместе потом оттянемся! Мобилу найдем, я еще и пивом проставлюсь!

Упоминание магазинного пива решило для экономного Гмыри – все. Напихав в карманы пирожков, допив стакан, он отправился вместе с приятелем на улицу, не забыв все же едко хмыкнуть:

– А без меня, типа, к Файке идти зассал?

Малой негромко выругался, но отрицать не стал. Место главного сельского отморозка по праву принадлежало Гмыре. С ним все вопросы разруливались как по маслу.

Стучать в ворота пришлось долго. В доме Фаины оказался только ее младший племянник Егор. Дверь открыл, лишь когда, поглядев из окна, увидел, кто пришел.

Пропустил в ворота подвыпивших односельчан, спросил: