Борис Георгиев - Нф-100: Инварианты Яна

Синявский молча протянул коробок.

- Спасибо. Раз вы настаиваете, я туда вернусь. Но не рассчитывайте, что расскажу вам то, о чём вспомню, - сказал Ян, глядя на инспектора.

- И хорошо, - с готовностью согласился Сухарев. - И не надо никому ничего рассказывать.

- Только не мешайте мне думать и закройте эту... как её? Закройте, в общем.

Он сунул руки в карманы, сгорбился и побрёл к лежанке. Сухарев мгновенно задвинул перегородку.

'На что-то идол решился', - подумал Володя, глядя на довольную физиономию заместителя директора. - Смотрите в оба, господин инспектор'.

- Надо проверить последний скан, - заявил Андрей Николаевич. - Сейчас позову Инну.

Он вышел, а Дмитрий Станиславович вторично задал беспокоивший его вопрос:

- Кто же тогда вытащил у Андрея из пиджака сигареты и подбросил в Пещеру Духов?

Уголки губ инспектора едва заметно шевельнулись, но он смолчал.

***

Криком ничего не добьёшься, думал я, их больше, и я всё равно не помню, как управляться с этой дрянью возле двери. Гипотеза Вернье... С многообразиями что-то?.. Нет. Чёрт. Убил бы их, до того рожи гнусные, особенно у того дылды в синем. Гестаповец. И третий тоже хорош. Рыжая бестия. Один Митя ничего. Ну да, ну да, я понимаю. Добрый следователь. Спички дал. С барского плеча. Спички.

Я присел на кушетку - да, эта штука называется кушетка! - повернулся к тумбочке, высыпал спички из коробка, взял одну...

Приступим. Для начала разберёмся с названиями. Кушетку вспомнил, значит, и остальное смогу. Пещера, он сказал. Пещера Духов, вот как она называется.

Я укладывал спички, строил ежа.

Пещера Духов, припоминал я, а находится она в бункере, чтобы не было помех аппаратуре. Радио и прочих. Прекрасно. Стало быть, бункер под землёй, надо ехать в лифте. Лифт.

Я стал укладывать иголки ежа. Точно такого, как тот, которого выкладывал Штирлиц, когда его посадили в камеру. А там в камере были инструменты для пыток разложены, чтобы испугать. Но он не испугался, а просто сидел, строил из спичек ежа, думал. И я буду. На чём я остановился? Лифт.

У лифта есть имя, мы назвали его Пуанкаре. Гипотеза Пуанкаре, вспомнил я. Опускаешься лифтом, попадаешь в тоннель... Да! Тоннель Гамильтона. Вот о чём говорил Митя. И гамильтониан тут ни при чём, и гамильтонова механика тоже. Он так и сказал - другой Гамильтон. Одному слава, другому бесславие, и оба в этом не виноваты. Прекрасно.

Так, иголками ёж у меня обзавёлся. Многообразие. Я взял четыре спички, чтобы получились лапы, иначе он не сможет ходить.

Ходить. Идти по тоннелю Гамильтона от лифта можно в две стороны. Одна выводит... там море: набережная, галька, пляж. Мы назвали его... Как? Этот, который... у него там деформация римановой метрики на многообразии... поток Риччи. Да, пляж Риччи, так мы его назвали в шутку. Последнюю ногу, четвёртую. Теперь ёж может ходить. Хоть на пляж Риччи может выйти, хоть по тоннелю Гамильтона к Пещере Духов, но туда его не пустят, потому что дверь. Сим-сим, открой дверь. Аристотелева логика: открыто или закрыто. Аристотель.

Я смешал спички. Ну вот, господа следователи добрые и недобрые, а вы думали, - не вспомню. Двери здесь открывает и закрывает 'Аристо', наш мудрец. И я ему прекрасно известен. Достаточно нажать на пульте пару кнопок. Пультов в Пещере Духов два: один открывает и закрывает перегородку из этого прозрачного... нет, не помню, как он называется, а второй - вон ту стальную дверь. Поэтому и нет ручки, сдвижная, в сторону отъезжает. Что-то там за дверью было... Не помню. Что-то гнусное, крик, слёзы. С пытками что-то... Гвозди в руки... Чёрт!

Я чуть не зарычал от бессилия. Стиснул зубы. Может, вспомню, если зайду туда. Они за мной следят? Гестаповцы там, за зеркалом. Нет, не разобрать. С этой стороны зеркало, с той - стекло. Как это называется, всё равно не помню. И ладно. Надо быстро, чтобы не успели.

Я вскочил и опрометью бросился к двери. Пальцами еле попал в клавиши. Открылась! Я влетел туда, остановился, оглядываясь. О-о!..

***

В предбанник Пещеры Духов вернулся Сухарев, привёл Инну. Сам Андрей Николаевич был по-прежнему весел, а его подчинённая - чем-то сильно озабочена. Настолько, что не ответила на дежурную остроту, коей встретил её психофизик. Что-то такое Митя выдал об индейцах и вождях, невероятно плоское.

Инспектор тоже пропустил шутку мимо ушей. Нужно было следить за ситуацией, - мадемуазель Гладких определённо к чему-то готовилась.

- Посмотришь последние сканы? - попросил её Сухарев. Громко, нарочито непринуждённо. И, резко повернувшись к инспектору, задал вопрос:

- Вы не в курсе, где Света?

'Он знает? - забеспокоился Володя. - Или просто так, наугад? Ответ ему быстро'.

- Думаю, вернулась к себе. Она хотела показать вам результаты расшифровки памяти, разве нет? И вы сами её об этом просили. Получилось у вас что-нибудь?

- Пока нет. Не хватало корневых образов.

- Ну так, она в Энрико Ферми, скорее всего. Образы ищет. И вообще, она с вами в лаборатории оставалась, когда мы с доктором увели Горина. Так ведь?

Сухарев не ответил.

'Полегче с ним, напугается раньше времени, станет искать Берсеньеву, а это ни к чему', - решил Володя.

- Шесть корневых образов есть, - сообщила Инна. - Одного не хватает. Андрюша, хочешь просмотреть инварианты?

Сухарев подошёл к терминалу, взял стул, уселся, потом попросил:

- Нет, сначала посмотрим образный видеоряд. Дай-ка мне видео, всю цепочку образов.

И снова перед ними в экранном окне запрыгали по полу янтарные бусы. Володя пришлось выбирать: эти двое или Ян? Он остановил выбор на Горине - сунул руки в карманы и как бы невзначай подошёл к перегородке.

Душку доктора тоже терзали сомнения. Всё было странно: и то, что инспектор вернулся с разбитыми кулаками, и то, что не захотел выяснять вопрос об исчезновении Светы, и то, что Сухарев отнёсся к пропаже лингвистки равнодушно - всё это было подозрительно. 'А ведь инспектор просил не выходить из бункера! - думал Дмитрий Станиславович. - И теперь он так спокойно говорит - она у себя. А ведь пистолет мог быть у неё! Инспектора в тоннеле нашла она. Сигареты Яну тоже могла подбросить. А лже-инспектор, узнав об этом, мог...'

Дмитрию Станиславовичу стало нехорошо, когда представил сначала Свету, потом руки инспектора с разбитыми в кровь костяшками, испачканный извёсткой комбинезон...

'Так испачкаться он мог только в бывшем массажном кабинете, где теперь барахло валяется. И тело там же мог спрятать'.

У Синявского пересохло во рту. Он пересилил себя, подошёл к инспектору и спросил вполголоса:

- Владимир Владимирович, вы заходили в массажный кабинет?

- Пришлось, - коротко ответил инспектор.

- Что вы там делали?

Володя глянул на психофизика с интересом и не без уважения:

- Сами догадались?