Семен Созутов - Нф-100: Самхейн. Падение

Когда всё стихло, какой-то уже изрядно набравшийся гуляка, чтобы поддержать веселье поднялся на нетвёрдых ногах из-за стола, и льстивым голосом выкрикнул.

-Песню, о Великий, мы просим тебя, спой нам песню!

-Ну, я не знаю, если все присутствующие желают...- Когда ему хотелось, Имморталис мог быть самой скромностью.

-Песню, песню! - Поддержал гуляку нестройный хор хмельных голосов.

-Ну, хорошо. Что желаете услышать?

-"На диком, яростном коне"! - Выкрикнул гуляка.

-"На диком, яростном коне"! - Угодливо подхватили гости.

Если бы Имморталис не стал богом, то он стал бы менестрелем. Небожитель с детства любил петь, умело выводя даже самые сложные мелодии. Иногда к нему присоединялся покойный Воронвэ, росший с ним в одной деревне, а иногда даже и сам... Бог Света отогнал непонятно отчего вдруг нахлынувшие воспоминания. Всё это в прошлом, а в прошлое, как известно, возврата нет.

-Ну, что ж слушайте. - И запел красивым, звучным тенором:

На диком яростном коне

Свои владенья объезжая

Король увидел, на земле

Девчушка мёртвая лежала

В безумной ярости своей

Соседей земли отнимая

Он многих бил богатырей,

На женщин рук не поднимая

И вот, в величии своём,

Врагов уже не замечая

Беспечен, весел стал король,

Но жизнь такого не прощает

Подъехал к телу ближе он

И увидал вдруг с жутким страхом

Труп своей дочки, и вовек,

Свет для него сменился мраком.

Здесь Имморталис сделал паузу, и затем вновь запел, добавив в голос, побольше скорби и проникновения:

И в жизни, коли ты силён,

Не торопись тиранить слабых.

Ответить могут так они,

Что ты навеки в лету канешь.

После того, как умолк последний звук, пиршественный зал взорвался овациями. Конечно, восторги публики были сильно преувеличены, за счёт желания каждого из гостей, чтобы Бог Света обратил внимание именно на него, глядишь, и пожалует небожитель какие-нибудь бенефиции за "любовь к искусству". Но всё равно, было видно, что песня действительно понравилась. Так же, как и её исполнитель.

Великий Бог, твоя песнь так поразила мне, что я прямо сейчас сложил свою, в честь тебя! Позволишь ли исполнить! - Глаза молодого певца, произнёсшего эту речь, горели восторженным вдохновением. Имморталис помнил его, он обладал одним из лучших голосов на этом празднике. Звали этого юношу красивым, мелодичным именем Мирт, так похожим на его собственное. Чувствовалось, что парень не желает подольститься, а говорит искренне, но богу почувствовался какой-то подвох во всей этой его пламенной речи.

-Что ж, спой, если песня действительно хороша. - Вроде бы одобрительно, но в то же время со скрытым предостережением в голосе разрешил небожитель.

Молодой парень набрал в грудь побольше воздуха и начал.

Владыка божественной силы

Устроит вам праздник души.

Наполнит сырые могилы,

И свет засияет в тиши.

Не будет ни боли, ни страха,

Все будут смеяться и петь

Смотри, не согласен он, ах ты ж,

Тогда твой удел только смерть.

Огни загорятся повсюду,

Беги, посмотри же скорей!

Бегут не ту да, а оттуда,

В огнях тех сжигают людей

А, затем, повернувшись к Имморталису, и явно его, пародируя, юноша с пафосом закончил:

Картина сия непременно

Найдёт отклик в вашей душе

И, сбудется всё, непременно,

Отпор не дадите, коль мне!

В зале наступила гробовая тишина. Юноша с вызовом смотрел в лицо небожителя, которое с каждым мгновением всё больше наливалось гневом. Многие из гуляк были изрядно пьяны, и потому не все сразу поняли истинный смысл выступления, а когда поняли, то остолбенели от ужаса.

Так, в открытую, дерзить богу, было чистым самоубийством. Даже "тёмные братья" на мгновение растерялись, не решаясь прервать песню, которую разрешил исполнить их господин.

-Щенок, тварь! Сжечь его!!! - Бога просто трясло от бешенства. Цепкие руки тёмных братьев уже потянулись к святотатцу, но тут в голову Владыки Света, похоже, пришла новая мысль.

-Нет, стойте!- Имморталис недобро усмехнулся - У нас, кажется, на сегодня запланированы бои гладиаторов? Вот и посмотрим, так ли хорошо он умеет владеть клинком, как своим гнусным языком!

По его знаку центр залы мгновенно очистили от столов и гостей, образовав нечто вроде арены. Из специальных помещений отгороженных от основного пространства железной клеткой вывели первого гладиатора. Им оказался высокий мускулистый чернокожий моханнец, державший в руках длинное копьё, но с металлическим, а не костяным, как это принято на его родине наконечником. Многие из присутствующих дам, обратили внимание на атлетически сложённого красавца с другого континента, и начали активно строить ему глазки, как бы невзначай оголяя плечо, или нагибаясь над столом с целью увеличить и без того глубокий вырез декольте на своих нарядах.

Певцу дали в руки короткий меч, бывший в ходу у легионеров Хаоса и толкнули в центр импровизированной арены. Моханнец дождался кивка небожителя и провёл первый выпад, который Мирт едва успел отбить, воином он не был никогда. Но, затем, ему повезло. Гладиатор, проводя свой выпад, поскользнулся на пролитой кем-то из гуляк луже вина и растянулся на грязном полу. Но юноша не воспользовался своим шансом, а молча стоял, глядя на лежащего, на земле бойца. Моханнец мгновенно вскочил, он понимал, что этот парень мог убить его. Но он не сделал этого, и потому чернокожий мужчина тоже медлил.

Его народ был миролюбив, по сути, и сражался только тогда, когда на него нападали. На гладиаторскую арену мужчина попал, приехав на Ардонис, с целью продать некоторые товары, которые очень ценились на "большой земле", так жители Иммарги называли Ардонис, но был обманут нечистыми на руку людьми, которые сперва напоили доверчивого богатыря в таверне, а затем и вовсе продали его в школу гладиаторов. Поэтому сейчас силач просто не мог заставить себя сражаться. Он ещё раз неуверенно ткнул копьём в сторону противника, но то, отскочив, широко размахнулся и отбросил свой меч в сторону

-Я не хочу драться с тобой, нам ведь нечего делить. - Спокойно произнёс Мирт, и в словах хрупкого, одухотворённого юноши сейчас чувствовалась непонятно откуда взявшаяся сила зрелого, много повидавшего на своём веку, мужа.

Моханнец, секунду поколебавшись, бросил копьё к ногам певца.

-Нам нечего делить.

Имморталис зарычал от ярости.

- Да как вы смеете не выполнять мой приказ! Сражайтесь, или я велю казнить обоих!

Ты, может быть, и можешь убить моё тело, но мой дух тебе не погасить никогда, подлый тиран! - Глаза юноши горели гневом, но в самой их глубине можно было увидеть Удивление и какую-то детскую растерянность, сила, заставившая его соперника опустить оружие, казалось, навсегда покинула его. Он не сказал обвиняющие слова, не бросил их в лицо тирану о том, что его отца и мать сожгли как святотатцев и песня, исполненная в этом зале, была написана как раз тогда, а не сейчас.