Ноэми Норд - Боги должны уйти

Я ощупала мокрый пояс. Пусто. Лишь раскисшие мешочки с травами, да моя драгоценная трубка. Маккао испортился, превратившись в тягучую бурую слизь, текущую по руке.

И тут меня осенило. Вот в чем спасение! Нужно усыпить пробуждающегося крокодила, чтобы не смог шевельнуть ни хвостом, ни закорючкой мозга. Пусть спит и видит свои солнечные сны.

Я осторожно переползла с брюха на шею. Зрачок животного следил за каждым движением. Когти на лапах шевельнулись. Я протянула руку над оскалом и выжала горькую струйку из мокрого мешочка в жуткую пасть. Горло каймана было забито грязью, но язык под струей отчистился от жижи и удивил нежным розовым цветом.

Кадык шевельнулся. Зрачки начали медленно расширяться.

Я выжала последние капли из мешка в смертельную глотку и туда же отправила мешочек, любовно расшитый перламутром по кайме.

"Жри, гад, - думала я. - Чем больше плата - тем дороже товар. Остатки маккао погрузят тебя в мир грез".

Последнее, что я увидела, был мой мешочек, медленно ползущий внутри горла крокодила. Он его проглотил. И сразу ожил.

В то же мгновение чудовище резко перекатилось на бок, и, шлепнув по грязи лапой, сверкнуло дугой хвоста. Высоко под потолком разрезали воздух гребни упругой спины. Крокодил разрубил хвостом русло до дна, и жижа канала веером плеснула на стены.

Мы полетели в грязь. Мать скатилась позади хвоста, а я приземлилась прямо перед оскаленным рылом.

Крокодил, не мигая, глядел на меня. Я зарычала. Душераздирающее мычание твари оживило своды пирамиды. Кайман бросился вперед - я увернулась, и курносая морда слепо ударила в то место, где только что плескалась легкая добыча. Челюсть схватила пустоту, и зубы щелкнули с такой силой, что, наверное, раскрошились, испортив товар.

Оранжевые глаза моргнули. В них мутно отразилась грязь потока. Боковым зрением кайман заметил мать. Она увязла по грудь, и глина волнами наползала на нее, обволакивая и топя.

Крокодил приготовился к броску. Ну, уж нет, мамочку мою он не получит! Я громко забарабанила ладонями по грязи:

- Иди, сволочь, сюда, ко мне, иди - не бойся. Хватай!

Он ударил хвостом. Подвоха я не ожидала, хотя знала: крокодилы кожей хвоста чувствуют добычу лучше, чем видят слепыми глазами. Сбитая с ног, я перехитрила зверя, вцепилась за надломленные гребни летящего на меня хвоста и в три прыжка оказалась на раздутой шее.

В мгновение ока моя веревка спеленала рыло хитрым узлом. Теперь любое усилие каймана еще сильнее стягивало пасть. Мой кулак посинел, но клянусь, не выпустила бы веревку из рук, даже после смерти!

Крокодил не ожидал такой развязки. Начал поспешно зарываться лапами на дно, забрасывая грязь на спину. Ага, испугался! Но на этот раз раздутое брюхо не позволило кайману спрятаться на глубине.

Этот прием знают все крокодилы. Стоит охотнику вцепиться в загривок, как животное тут же спешит на дно. Крокодилы уверены, что человек на глубине захлебнется, пустит пузыри и слепо рванет вверх, - тогда одно удовольствие пощекотать смельчака за пятки.

Я сжала ногами шею, теперь кайман мог сколь угодно прыгать, крутиться и бить хвостом. Что он только не проделывал! Мычал, хрюкал, стонал, кувыркался, сворачивался кольцом, тряс загривком, таранил стены, взбивал фонтаны до потолка! Но, чувствовалось: людоед уже устал. Движения замедлились, лапы безжизненно повисли вдоль боков, когти судорожно скорчились, и он закатил глаза. Крокодил снова замерз.

Все? Я оглянулась.

А мама?

Раскрученное лассо зацепило пустоту. Там, где она только что воевала с грязью, остались одни пузыри. Я потеряла ее!

- Держись!

Я нырнула в поток.

Но река вдруг с шумом обрушилась вниз.

Лететь в хрустальной чистоте водопада - совсем не то, что падать, закатанным в комок дерьма.

Глина плотно облепила тело, ни пальцем двинуть, ни ногой шевельнуть.

Я приклеилась к гигантской капле, нависшей над бездонным обрывом, и тупо смотрела вниз. Туда гигантскими ошметками глиняного теста обрывался селевой поток.

Внизу среди валунов я разглядела свою смерть. Как только капля набрякнет, я полечу вниз, приземлюсь, должно быть, мягко, но выбраться на поверхность не успею. Сверху придавят и раскатают в лепешку другие комья жижи. Так я размышляла, уверенная, что со стороны эта картина показалась бы очень забавной

Я последний раз зажмурила глаза от яркого солнца.

Тепло, тихо. Прощай, родина. Прощай Солнечная долина.

Лучи прогрели глину. Подо мной что-то шевельнулось и царапнуло бок.

Это дернулась лапа каймана.

Мой враг радостно крутанул хвостом.

Ком грязи, мелко задрожав, сорвался вниз.

Мы с крокодилом летели, глядя друг на друга, как влюбленная пара перед смертью. Он широко улыбался и даже хрюкать перестал.

Нас, как букашек, протащило сквозь валуны, но жижа смягчила падение.

Внизу крокодил сильным размахом хвоста раскидал налипшую грязь. На этот раз удар был точен. Я взлетела, описав дугу, и врезалась в раскаленный речной песок. Следом за мной из жижи вылетел еще один глиняный кокон, пропахав за собой в песке глубокую борозду.

Контурами кокон напоминал человека. Сквозь глину ослепительно сверкнули изумруды, шевельнулись пальцы.

Мама была жива. Я соскребла глину с лица. Она улыбнулась:

- Все время летим вниз, падаем и падаем. А никак до могилы не долетим.

Мы были живы. Да... Но и враг не пострадал.

Крокодил, притворившись бревном, следил за нами.

Я порывалась напинать этому бревну по бокам.

- Подожди, тварь, встретимся. Отучу охотиться на людей, - пообещала на прощанье.

Зверюга улыбался кривой крокодильей улыбкой, подставляя под лучи холодные бока. Он урчал и похрюкивал от удовольствия. Мама тоже улыбнулась:

- Погляди, какой этот кайман красивый, изумрудный, даже светится. В местах, откуда он родом, полным-полно зеленой травы, там полноводные реки, и, поверь, никто ни про какую засуху там никогда не слышал.

- В наших краях такие гиганты не водится. А знаешь почему? Потому что у нас хорошие охотники. Пусть этот жирный крокодил здесь попробует пожить. Кое-кто такой добыче обрадуются.

- Вот бы найти то место, откуда свалился красавчик.

- Лучше бы найти, где отмыться.

- Не беда, пока бежим, грязь отсохнет.

- Слышишь? Со стороны деревни - шум. Что-то случилось!

- Надо спешить.

На ходу согреваясь под горячими лучами, мы помчались домой.

-17-

- Ой, люди! Ой, люди! - на вопли Крученой Губы сбежалась вся деревня.

Она тащила за руки упирающуюся Маленькую Лилию и ее обожателя Кудрявого Кролика.

- Я нашла их. Они прятались в пещере над высохшим ручьем, - орала Крученая Губа, торжественно выталкивая детей на всеобщее обозрение.

Женщины собрались на крики:

- Что с ребятами не так?