Ноэми Норд - Боги должны уйти

Сейчас эти глаза были полны решимости. А храбрые души рвались в бой. Я знала, что братья отвоюют мою жизнь у жреца.

- Не плачь, сестра.

- Жди.

- Мы вернемся с победой.

Когда ветви над тайной тропой захлопнулись, вождь сказал:

- Будем ждать. Если богам угодно, души плененных омельгонов вознесутся к чертогам Пернатого Змея, и Синеглазая Лань будет освобождена.

- Мудр и добр наш вождь. Пусть порадует богов мудрость Несокрушимого! - воскликнула мать.

Я бросилась в ее объятья. Рука матери ласково пробежала по моим спутанным волосам. Но суровый голос отца продолжил вещать, словно все еще зачитывал приговор:

- Это не все. Пока храбрость воинов не вернула честь нашему дому, я, вождь племени Солнечной Долины, именем наших славных предков, лишаю тебя, Синевласая Лань, права называться дочерью вождя. С этого дня ты изгой и рабыня последнего среди нас.

- Рабыня, - горестно вздохнули женщины.

- Суров наш вождь, но справедлив.

Крученая Губа, несносный выродок (так жрец, бывало, сам называл дочь), скорчив ехидную рожу, прогарцевала ко мне с метлой, связанной из веток пинны.

- Рабыня? - ехидно усмехнулась она, сунув грязный пучок в мои руки. - Тогда это - твое!

-3-

Женщины выкопали глиняные кувшины из-под корней раскидистого бука, спасающего деревню от северных ветров. Это была последняя наша вода. Сосуды пропахли мокрой землей, к прохладным бокам прицепилось множество жирных личинок. К лакомству устремились голодные ребятишки. Ловкие руки отколупывали червячков и с удовольствием отправляли в рот.

Матери глядели на довольные лица и гладили чад по лохматым головам: "Ешьте, детки, личинки жирные, смолистые, у мальчиков вырастут большие пипки, а у девочек длинные косы".

Малышка Лилия сунула мне в рот парочку червячков.

Обожаю не сразу их разжевывать, а медленно накручивать на язык длинные тельца, наполненные терпким ароматом горьких цветов. Пока червячки щекочут щеки, я знаю, что неописуемое наслаждение - впереди. Чем дольше малютки копошатся во рту, тем приятнее на вкус. Это из-за слез. Они плачут сладкими слезами от радости. Потому что мелкие вертлявые никому не нужные души скоро примет безмерный желудок бога. Спешите, милые, к своему ненаглядному идолу. Мои крепкие зубы помогут вам.

С Маленькой Лилией мы неразлучные ручейки. Золотая сестричка никогда не назовет меня рабыней. Она вырвала из моих рук унижение, скрученное из пинны, и бросила его в костер. Крученая Губа при этом так заверещала, что даже сам Жабий Жрец сбежал на болото с мешком для лягушек, печально мотая головой.

"Именем Предков! Все слышали? Рабыня! - вопила Крученая Губа, врываясь в сонные дома. - Синевласая Лань больше не дочь вождя. А с рабыней - делай что хочешь. Поглядите на этих двух цыпочек. Сожгли мою метлу, думают, она виновник их бед. Глупые принцессы! Убежали, спрятались на краю деревни, думают: к ним не дотянутся волосы стыда, не обмотаются вокруг шей и не задушат. А для чего придуманы законы? Если Храбрый Лис не вернется, я первая брошу в преступницу камень. А Маленькой Лилии требуется порка!"

Я сидела в сторонке и думала. Ну-ну, только сестренку не задевай. Вспомнишь, кто научил меня в детстве танцу Ликующего Топора. Надеюсь, Крученая Губа не забыла, что мы с моей дубинкой - чемпионы по раскалыванию тыкв?

Женщины, стряхнув с плеч хныкающих детей, ухватились за изогнутые края кувшинов и потащили их к дому Побед. На площади собрались старейшины, чтобы разделить воду. Они медленно раскупорили узкие горлышки, и тягучие струи наполнили базальтовые чаши. Губы младенцев с жадностью впивались в млечные края и вытягивали влагу до последних капель со дна.

- А ты уходи! Рабыням не положено воду с нами пить! - завизжала Крученая Губа, заметив меня в очереди за водой. - Разве тем, кто вызвал засуху, полагается хотя бы капля, отобранная от младенцев и матерей?

Отец со злостью отшвырнул мою чашу из-под ленивой струи. Сосуд взлетел дугой, ударился об жернов и осыпал осколками почву под ногами.

Громко захныкала Маленькая Лилия. Кусочек обсидиана задел ее, на щеке выступила кровь. Я обняла малышку, зализала ранку языком, приклеила сверху листочек иззы: "Не плачь, пустяки, царапинка скоро заживет".

Мой укоризненный взгляд взбесил Несокрушимого. На висках выступили скрученные вены, казалось, невидимая сова запустила когти в седую голову, пытаясь ее раздавить. Он сказал:

- Прочь, негодная дочь! Не проси воды! Не облизывай губы! Не умоляй глазами! Не получишь ни капли! Лучше б ты умерла при рождении! Лучше б не родилась на позор нашему роду! Несчастная, будь проклята! И я, породивший тебя, лишаю также себя и твою мать драгоценных капель, пока небо не простит нашу кровь за неслыханную дерзость!

- Суров наш вождь, но справедлив, - закивали головами женщины, а малыши сразу прекратили плакать и ныть.

- Уверена, Старший жрец не отменит казнь, - ужалила взглядом Крученая Губа.

Я убежала в свой любимый уголок. О брошенном гнезде синепера никто из моих сородичей не знал. На южной стороне леса пышно сплелись кронами два шоколадных дерева. Темно-зеленые листья осыпались прахом под ногами, ароматом цветов пропитались голые ветви и шершавая кора.

Я взобралась вверх по стволу и уселась в удобную развилку между ветвей. Это гнездо я нашла в прошлом году. Большой синепер. сплел его из гибких ветвей и укрыл дно голубым пухом и лепестками орхидей.

Крупные синеперы в наших краях давно перевелись. Никто не помнит этих удивительных птиц. Лишь по обнаруженным перьям можно представить насколько они были красивы.

В гнезде можно было калачиком свернуться на дне. Стволы качались и баюкали, густые ветви усмиряли зной. Ни один человек не догадался бы меня здесь искать.

Верещи от ярости и топай ногами, Жабий Жрец, проклинай мои синие косы и красоту. И ты, Крученая Губа, ищи меня, сколько хочешь, бегай по чужим домам, заглядывай под циновки и кричи: "Рабыня сбежала! К ноге надо было прицепить жернов! С рабами обращаться нужно очень строго. А чем наша преступница лучше?"

Да сойдите вы все от криков с ума. Не вернусь. Я вытащила из-за пояса любимую трубку. Мамину. Из тайного сундучка. Я набила ее размятыми стручками маккао и с удовольствием затянулась горячим дымком.

Закрыла глаза... поперхнулась... О, маккоо, исцели сердце, усыпи навсегда... Разве я виновата? Люди глупы, всегда глупы, но они еще больше глупеют, когда собираются в стаи.

Незаметно я заснула... Погрузилась во тьму...

Мир вокруг меня или ад?

О, боже... Я все-таки вывалилась из гнезда, и Жабий Жрец, поймав летящее тело, схватил за плечи и развернул лицом к себе.

Чудовищные обвинения разорвали сердце.

- Глаза Кецалькоатля не позволят скрыться Синевласой Лани. Пришла пора. Собирайся. Ты узнаешь, что делают с теми, кто нарушает табу. Не вырывайся. Усмири гордость. На скале Виноватых Женщин мы останемся наедине, и ты познаешь тайны, скрытые от разума человека. Страдание - душа богов. Твой плач усладит сердце Пернатого Змея долгим блужданием по лабиринту боли.