Георгий Мартынов - Звездоплаватели-трилогия(изд. 1960)

— А может быть, её запасы иссякли, — предположил Второв.

Это было вполне возможно.

Они были людьми, а не фаэтонцами. Желудок человека требует наполнения, он так устроен природой. Питаться невесомой пищей, как бы питательна она ни была, человек не может. Было очень странно, что до сих пор в течение нескольких суток эта «пища» удовлетворяла потребности их организма.

И, что было ещё хуже, их начала мучить жажда.

Звездолёт летел с неизвестной им скоростью по раз заданному направлению. До Земли было огромное расстояние. А жажда будет возрастать с каждым часом…

— Плохо наше дело, — сказал Мельников. — Возвращаться на Венеру уже поздно.

Второв ничего не ответил.

Стенки отсека закрыты. Не на что смотреть, кругом только звёзды! «Висеть в пустоте» утомительно…

Оба неподвижно лежали на фаэтонских гамаках, почти не разговаривая друг с другом. Не о чем было говорить. Обоими всё сильнее овладевала апатия, полное равнодушие ко всему. Они потеряли счёт времени.

Только раз это дремотное состояние было нарушено неожиданным поворотом корабля. Он был плавен и осторожен, но возникшая на короткое время сила тяжести позволила им догадаться о повороте.

— Вероятно, навстречу попался крупный метеорит, — сказал Мельников.

«Жаль, — подумал Второв, — что звездолёт уклонился от встречи. Наши мучения сразу бы окончились».

И снова наступило молчание, полусон, полубодрствование.

Даже мысль, что поворот мог изменить направление полёта и корабль летит сейчас в другую сторону, не пришла им в голову. Даже это было им совершенно безразлично.

Состояние, в котором они находились, несомненно привлекло бы внимание Мельникова, если бы он мог рассуждать с обычной ясностью мысли. Оно было совершенно неестественно, голод не мог до такой степени затуманить мозг. Но он не думал об этом, не мог думать.

Они находились во власти непонятной и необъяснимой силы, постепенно гасящей и мысли и ощущения. Медленно, но неотвратимо надвигался непробудный сон… Может быть, смерть? Всё было возможно…

Огромным усилием воли Мельников стряхнул с себя оцепенение. Прислушался.

Нет, это не галлюцинация слуха! Где-то что-то настойчиво стучало. Громче, тише… опять громче…

— Геннадий, ты слышишь?

Второв открыл мутные глаза:

— Мерещится.

— Очнись, Геннадий! Слушай… Опять…

Теперь стучало явно в другом месте. Как будто ближе.

— Что это?

Оба окончательно проснулись.

Стук прекратился. Потом он раздался снова, и опять в другом месте.

В этом непонятном стуке была какая-то система. Звуки были различной силы.

Тук… Тук… И, гораздо короче, отрывистое — тук. Пауза. Тук… Тук, тук. Снова пауза. Тук… Более длительная пауза и снова: Тук… Тук, тук…

— Точно телеграфный ключ, — сказал Мельников.

Второв вздрогнул от пришедшей в голову мысли.

— Может быть, это корабль с Земли, — нерешительно сказал он.

Мельников огляделся. Тщетно! Ничего не было, чем можно было бы постучать в стену. Да и зачем стучать? Если это человек, то он находится в безвоздушном пространстве, а в нём нет звуков.

— Стены! — отрывисто приказал он.

Второв попытался сосредоточиться. Ничего не получалось. Его мысли всё ещё туманила пелена сна. Ему мучительно захотелось, чтобы голова стала хоть на мгновение ясной…

И снова, с потрясающей отчётливостью, проявилась бездонная пропасть, отделяющая науку Фаэтона от науки Земли. Это уже выходило за рамки мыслимой техники… Струя чистого кислорода вошла в лёгкие. Незнакомый запах, чуть-чуть напоминавший запах нашатыря, появился и сразу исчез. Мысли прояснились, как по волшебству. Ни малейшего следа полубессознательного состояния. Они «воскресли»!

Второв растерянно посмотрел на Мельникова. Он был ошеломлён. Его желание было исполнено мгновенно и точно.

— Стены, — повторил Борис Николаевич.

Так же, как Второв, он почувствовал неожиданное пробуждение, но не обратил на это никакого внимания. Его целиком поглотило нетерпение. Видеть! Как можно скорей видеть, что происходит снаружи!

Стук опять прекратился.

И вдруг раздался совсем рядом. Тук… Тук, тук…

Кто-то стучал металлическим предметом в стенку отсека, где они находились.

Тук… Тук, тук… Удары были резки, отрывисты и повторялись в одной и той же последовательности.

Сомнения рассеялись! Там, за стенкой, совсем близко был человек!

— Стены, Геннадий!

Казалось, Второв не слышал. Он напряжённо прислушивался, что-то шепча побледневшими губами.

— Где… вы… Где… вы. Где вы… Вот, что они стучат! Это азбука Морзе. Где вы?..

Мельников ударил по стенке кулаком. Стук снаружи сразу прервался. Потом с лихорадочной быстротой застучал снова.

— «Вы… живы?.. — переводил Второв. — Отвечайте!»

— Стены, Геннадий! — молящим голосом в четвёртый раз повторил Мельников.

И сразу исчезла из глаз жёлто-серая стена. Распахнулся простор звёздного мира, и в метре от себя они увидели человека в пустолазном костюме, чем-то ярко освещённого. Сквозь прозрачный шлем на них смотрел Александр Князев.

— Саша!

Второв кинулся, точно собираясь обнять друга.

— Он нас не видит, — сказал Мельников. Ты забыл, что стенки этого корабля прозрачны односторонне.

И действительно, молодой механик ничем не выразил радости. Он смотрел как будто на них, продолжая выстукивать всё тот же вопрос: «Вы живы? Отвечайте!»

Не корабль с Земли, специально посланный за ними, а именно «СССР-КС3» пришёл им на помощь. Как это случилось? Откуда он взялся?..

Мельников и Второв одновременно повернули головы в ту сторону, откуда лился яркий свет прожектора.

Совсем близко, будто прижавшись к наружной трубе кольцевого корабля, перед ними темнел, закрывая звёзды, исполинский корпус родного звездолёта. Сквозь окна освещённой обсерватории были видны головы нескольких человек, очевидно следивших за Князевым.

И бурное волнение, овладевшее обоими пленниками фаэтонцев, сменилось спокойной радостью, — кончились все мучения!

«Корабль фаэтонцев теперь спасён!» — подумал Мельников.

— Отвечай! — сказал он Второву своим обычным невозмутимым тоном. — Отвечай ему. А то он перейдёт на другое место.

Отвечать! Князев совсем близко, между ним и стенкой корабля несколько сантиметров, но это сантиметры пустоты. Хоть из пушки стреляй, он ничего не услышит.

— Разве ты не видишь, — сказал Мельников, словно угадав мысли Второва, — что Саша держит руку на стенке. Он почувствует звук. Этого вполне достаточно.

— Чем же стучать?

Мельников достал пистолет:

— Стучи этим.

Второв хорошо знал азбуку Морзе.

— Мы живы, — отстучал он. При первом же ударе они увидели, как Князев вздрогнул, он «слышал». — Мы живы и здоровы. Видим тебя. Спасибо, дорогие друзья.