Джордж Мартин - С крестом и драконом

И я пожелал отправиться к нему немедленно.

Надо сказать, внешности на Арионе придавалось большое значение. И я полагал, что необходимо произвести должное впечатление на Лукиана не только своим положением, но и внешностью. Я надел свою лучшую обувь — начищенные до блеска темные ботинки ручной работы, которые никогда не надевал, отправляясь к Торгатону, строгую черную куртку с лацканами цвета настоящего бургундского и стоячим воротничком. На груди у меня было распятие чистого золота, в паре к нему — булавка для воротника в виде меча — символа рыцарей инквизиции. Брат Денис аккуратно покрыл мои ногти лаком цвета эбена и наложил такие же черные тени на глаза, а для лица не пожалел великолепной белой пудры. Я посмотрел на себя в зеркало, и меня охватил страх. Я попытался улыбнуться, страх исчез.

В Храм Святого Иуды Искариота я пошел пешком. Улицы Аммадона просторные, широкие, золотистого цвета. Вдоль улиц растут алые деревья, их называют здесь «шепчуветру». Их длинные, свисающие усики, казалось, действительно нашептывали свои секреты легкому ветерку. Со мной пошла сестра Джудит. Она была женщиной небольшого роста, хрупкой на вид, и даже униформа Ордена Святого Христофора, с накинутым на голову капюшоном, не могла скрыть ее грациозности. Лицо у нее было мягкое и доброе, на нем выделялись широко распахнутые, по-детски невинные глаза. И тем не менее именно она вот уже четыре раза хладнокровно расправлялась с теми, кто пробовал на меня нападать; я очень ценил ее.

Храм Ордена Святого Иуды был недавно отстроен. Громоздкий, но, тем не менее, величественный, он возвышался над морем золотистой травы и островками мелких ярких цветов. Наружную часть стены, окружавшей владения, и фасад самого храма покрывали фрески. Я узнал некоторые из них, запомнившиеся мне по книге. Я ненадолго задержался, чтобы полюбоваться ими, прежде чем пройти через главные ворота. Не было ни охраны, ни даже привратника. Во внутреннем саду мужчины и женщины беззаботно бродили по траве среди цветов или сидели на скамейках под серебристыми деревьями и «шепчуветром».

Сестра Джудит и я немного постояли, потом двинулись прямо к дому.

Едва мы ступили на лестницу, в дверях возник полный блондин. Он остановился, выжидая, пока мы поднимемся. В его пышной жесткой бороде застыла улыбка. Одет он был в ниспадающую до сандалий рясу из тонкого сукна с изображенными на ней драконами и силуэтом человека с крестом.

Когда я приблизился, блондин поклонился.

— Отец Дамиан Хар Верис — рыцарь инквизиции? Приветствую вас во имя Иисуса и Святого Иуды. — И улыбнулся еще шире. — Я — Лукиан.

«Надо будет выяснить, — подумал я, — кто у епископа работает на еретиков». При этом хладнокровие не изменило мне: слишком долго я был рыцарем инквизиции.

— Отец Лукиан Моу, — обратился я к нему, отвечая на рукопожатие, — мне нужно задать вам несколько вопросов.

Я не улыбался.

Он же продолжал улыбаться:

— Я так и предполагал.

Кабинет Лукиана был довольно велик, но обставлен по-спартански. Еретикам зачастую присуща простота, которую, по-моему, утратили служители истинной церкви; Лукиан заслуживал снисхождения хотя бы за это. Большую часть стены за его столом-консолью занимала картина «Ослепленный Иуда рыдает над драконами». И глаз от нее было не отвести.

Лукиан тяжело опустился на стул и жестом руки предложил мне сесть. Сестра Джудит осталась в приемной.

— Я предпочитаю постоять, Отец Лукиан, — ответил я, зная, какой перевес дает такая позиция.

— Можете называть меня просто Лукианом, — сказал он. — Или Люком, если вам так больше нравится. Мы здесь почти не употребляем титулов.

— Вы — Отец Лукиан Моу, рожденный здесь, на Ариоие, получивший образование в семинарии на Катадей, бывший священник Единой Истинной Межзвездной Католической Церкви Земли и Тысячи Миров, — чеканил я. — Я буду обращаться к вам, как это подобает вашему положению, и ожидаю того же от вас. Понятно?

— О да, — дружелюбно кивнул он.

— Я уполномочен лишить вас права совершать причастие и отлучить от церкви за то, что вы способствовали появлению ереси. На других планетах я мог бы даже потребовать вашей смерти.

— Но не на Арионе, — быстро возразил Лукиан. — Мы здесь терпимы, и нас здесь много, больше, чем вас.

Он улыбнулся.

— Ну, а что касается причастия — я уже давно не причащаю. Теперь я Первый Старший Законоучитель. Наставник, Мыслитель. Я указую путь, помогаю обрести веру. Отлучайте меня, Отец Дамиан, если это вас осчастливит. Стать счастливым — не того ли мы ищем?

— Значит, вы отреклись от веры, Отец Лукиан? Или избрали новую? — Я достал и положил перед ним экземпляр «С крестом и драконом». Теперь улыбался я, но в моей ледяной улыбке, вероятно, ощущались угроза и издевка. — И более нелепое вероучение мне еще не попадалось. Любопытно послушать, как вы беседовали с Богом и как Он ниспослал вам эту благодать, дабы вы смогли восстановить доброе имя того, кого называете Святым Иудой?

В ответ Лукиан улыбнулся с неподдельной радостью. Он взял в руки книгу и светло поглядел на меня.

— О нет, — ответил он. — Нет. Я сочинил ее сам. Это сбило меня с толку.

— Как?

— Я сочинил ее сам, — повторил он, любовно баюкая книгу. — Конечно, я черпал из многих источников, в основном из Библии, но все-таки считаю книгу «С крестом и драконом» собственным детищем. Согласитесь, неплохо написано, а? Разумеется, я далек от претензий на авторство, хотя, ей-богу, горжусь тем, что сделал. Довольно с меня и разрешения на выпуск. Надеюсь, вы все это учитываете? Вот самое большее, на что я осмелился.

На мгновение я потерял дар речи, но только на мгновение. Потом поморщился.

— Вы обескуражили меня, — признался я. — Я ожидал встретить изобретательного безумца, какого-нибудь обманувшегося идиота, твердого в своей вере, о которой он якобы беседовал с Богом. Прежде я имел дело именно с такими фанатиками. А передо мной бодрый циник, который придумал религию для собственной корысти. Предпочел бы фана­тиков. Вы недостойны даже презрения, Отец Лукиан. Вы будете вечно гореть в аду.

— Сомневаюсь, — ответил Лукиан. — В отношении меня вы заблуждаетесь, Отец Дамиан. Я не циник и не корыстолюбец. Я просто люблю Святого Иуду. По правде говоря, я жил в большем достатке, когда служил вашей церкви. Я поступил так по призванию.

От неожиданности я опустился на стул.

— Как так? Объясните, что вы имеете в виду!

— Именно это я и собираюсь сделать, — ответил он. — Сказать правду. — Он чуть не плакал. — Я — лжец.

— Вы хотите загнать меня в тупик вашими идиотскими парадоксами, — огрызнулся я.

— Нет, нет. — Он снова улыбнулся. — Всего лишь Лжец. С большой буквы. Это организация, Отец Дамиан. Можно сказать — религия. Вероучение возвышенное и могущественное. И я лишь ничтожнейший из исповедующих его.