М Валигура - Серебряная тоска

- Здравая мысль, - неожиданно для себя загорелся я.

Мне вдруг захотелось до чёртиков нализаться.

- А сегодня-то по какому поводу? - вмешался Руслан.

- Ну, Русланчик, да не жлобись ты, - перебил его я.

- Да кто жлобится? - неожиданно огрызнулся Руслан. - А просто сегодня пить зачем?

- Затем.

- Хорошо. Но без меня.

- Руслан Васильевич, не ломайте компании, - аристократически откинул руку Серёжка.

- Сергей Васильевич, оставьте меня в покое.

- Правда, Серёга, нам же больше достанется, - влез Колька.

- Молчи, дятел Николай Васильевич, это дело принципа.

- Русланчик, правда, ты чего? - спросил я.

- Не хочу, чтоб ты напивался.

- А если я хочу? Тем более, и повод есть. Канун дня рождения. Ну хоть рюмочку-то выпей, Русланчик.

- Ничего, что мы здесь присутствуем и слушаем ваши нежности? - с обидой сказал Серёжка.

- Не, ну мы тут пахали, я пол подметал, а нам наливать не хотят, обиделся вослед и Колька.

- Почему ж не хотят? Пейте, пейте сколько влезет. - Руслан достал из холодильника бутылку и сорвал с неё алюминиевую закрутку. - Но без меня.

- А без тебя не будем. - Серёжка явно решил настоять на своём. - Хотя и очень хотим.

- Русланчик, неудобно. Хоть одну рюмочку.

- Хорошо, - неожиданно быстро согласился Руслан. - Но только одну. - Он как-то бессмысленно посмотрел на меня, достал из буфета рюмки и с быстротой шахматиста расставил их на кухонном столе.

- Прошу к столу.

Мы наполнили рюмки.

- Ну, и за что выпьем? - мрачно спросил Руслан.

- За Игорька. И за то, чтоб он почитал нам какую-нибудь свою новую поэзию. - Серёжка принял позу Державина на царско-сельском слушании Пушкина. - Давненько мы не слыхали его стихоизвержений. Последним, если не ошибаюсь, было "Я памятник себе воздвиг", коим он причёсывал уши Мане. Мне понравилось.

- Что, правда, желаете слушать?

- Вперёд.

- Извольте:

Тучи рвутся ветер свищет Спит смиренное кладбище Лишь вороны на крестах Да черти какают в кустах.

- Гениально, - резюмировал Серёжка. - Вполне соответствует кладбищенскому духу.

Больше всякой сентиментальной оды. Игорёк, может, тебе устроиться к нам на кладбище? Ты ведь просто гамлетовский могильщик, помноженный на самого Шекспира.

Будешь пить вино и стихотворно философствовать. Кстати, пора и по рюмочке.

Мы выпили. Русланчик отцедил из своей рюмки маленький глоток.

- Нет, правда, Игорь Васильевич. - Серёжка выдохнул воздух и внюхался в свою подмышку. - Приходите к нам на кладбище. Работообустраивайтесь. Сие занятие довершит в вас циничного алкоголика, к чему вы, судя по всему, стремитесь.

Зарывать мертвецов в землю - гуманнее, чем их будущих рожать на свет. Мы, могильщики, как бы реставрируем ошибки Бога. Ведь человек - что ни говори - самая большая ошибка Бога.

- А Бог - самая большая ошибка человека.

- Вот за что я вас люблю, - сказал Серёжка, - так это за всё. Приходите к нам на кладбище.

- Я подумаю над вашим предложением, Сергей Васильевич, - сказал я, вертя опустевшую рюмочку между пальцами.

Руслан сжал свою почти полную рюмку в кулаке. Серёжка уловил его жест.

- И что означает это судорожное движение, Руслан Васильевич?

- А то, Сергей Васильевич, что ваш цинизм представляется наигранным.

- А цинизм всегда наигран, - грустно рассмеялся Серёжка. - Цинизм всегда поза.

Эффектная, надо сказать. Поэтому циники собирают вокруг себя наибольшую толпу почитателей. Вроде Диогена, который срал мимо бочки. Все великие люди были циники. Киники.

- Так циники или киники? - поинтересовался Руслан.

- Финики, - сострил Колька.

- А ты бы, Коля, не лез со своими остротами, когда умные люди разговаривают, - поморщился Серёжка. - Наливай-ка лучше ещё.

Колька налил водки себе, Серёжке и мне. Руслан решительным жестом показал, что у него пока есть.

- А у вас на кладбище есть должность Гамлета? - спросил я.

- Разумеется, нет. Гамлет был дураком, а на кладбище работают умные люди. На кладбище нужно находиться только в двух случаях: либо зарабатывать там деньги, либо на своих похоронах. А просто шляться и беседовать со всякими там черепами - глупо, глупо, глупо!

- Слова, слова, слова, - хмуро заметил Руслан. - Что ж ты сам гамлетовскими интонациями заговорил?

- Поддел! - с каким-то мазохистским удовольствием расхохотался Серёжка. - А вдруг быть дураком было бы моим идеалом, если бы я не презирал дураков?

- Что-то не верится. Слишком уж ты себя любишь, чтоб надеть шутовской колпак.

- Может, выпьем, мужики? - вмешался ничего не понимающий Колька.

- Выпьем, выпьем, Николаша, не волнуйся. А только ошиблись вы, Руслан Васильевич. В "Гамлете", ежели помните, шутами были как раз могильщики, а не придурок датский принц. Так что не боюсь я шутовского колпака. Всю жизнь в нём хожу. А вот вы, зеленоглазый принц, боитесь. Потому и водки не пьёте. Не хотите быть смешным и нелепым. Я бы с вами на кладбище не пошёл. Кладбище любит сильных людей, которые не боятся выглядеть шутами и не изображают из себя байроновских героев бури в стакане.

Колька восхищённо цокнул языком:

- Ну, ты, Серёжка, выдал!

Серёжка шутовски раскланялся.

- Благодарю, Николаша, твоя наивная похвала значит для меня больше, чем псевдоэрудированные нападки с той стороны. - Серёжка махнул в сторону Руслана. - А ты, Игорёк, чего молчишь? Чего молчишь, Игорёха? Как говна в рот набрал...

Смотри, не проглоти! А лучше всего - сплюнь где-нибудь в стороне, чтоб мы не видели.

- Уж лучше пусть бы Колька острил, - покачал головой я.

- Разве я острю? - удивился Серёжка. - Я просто умышленно фекализирую свою предыдущую речь, чтобы сбавить патетический тон. За кладбищенский юмор, господа!

- Он поднял рюмку.

- Это, в смысле, покойнички так юморят? - не понял я.

Руслан неожиданно рассмеялся и выпил свою рюмку до дна.

- Ладно, по такому случаю налейте мне ещё, - сказал он.

- О! Другой разговор! - Колька услужливо налил.

Русланчик выпил, не дожидаясь нас.

- Библия гласит: "Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов". Серёжка, ты что, уже мертвец?

- А ты, я гляжу, уже пьяный.

- Не твоё, между прочим, дело! Колька, наливай ещё.

Колька с готовностью налил.

- Брось, Русланчик, ты ж хотел только одну выпить!

- А-а, е-етто м-мйо дело, - ответил Руслан выпивая и сразу хмелея. Скок х-хщу, сток и пю.

- Всё, Русланчик, стоп! - Я резко оборвал его, когда он в очередной раз потянул к себе бутылку.

- Шо значьт "стоп"? А есль я хочу? У меня, можжт, потребности?!

- Русланчик, милый, ну ведь опять нажрёшься и будешь в кресле спать!

- Не спать, а просса дремать. А ты буш ходить вкруг меня кругами и чьтать сиххи.

Как тада.

- Или рассказывать байки о высшем, или космическом, разуме, - хохотнул Серёжка.

- Кстати, Игорь Васильевич, давно хотел спросить, что вы под сим разумеете?