Джей Уилльямс - Хищник

Небольшая группа людей проникла в космическую станцию через люк, неся неподвижное тело на самодельных носилках.

— Кто на сей раз? — спросил Феннер.

Не отвечая, Горслин снял прозрачный шлем, закрывавший лицо и голову, расстегнул молнию на комбинезоне и устало потер пальцами глаза.

— Бодкин, — сказал он наконец. — Те же симптомы, что и у других. — Он повернулся к остальным. — Несите его прямо в изолятор, — и добавил вполголоса, только для Феннера: — Это его не спасет.

Феннер вздохнул, глядя на товарища, распростертого на носилках. Лицо его под пластиковой маской было темно-лиловым, грудная клетка судорожно вздымалась, на губах проступила пена.

Горслин снял комбинезон и понес его на согнутой руке.

Вместе с Феннером они поднялись по пандусу в общий зал.

— Хочешь выпить, — сказал Горслин, — и закурить. Снаружи курить нельзя, это ужасно.

— Надо воспитывать себя по-спартански, — сказал Феннер, усмехнувшись. — На нашей станции, где изучают биологию планет, это просто необходимо.

— Не очень-то это помогло бедняге Бодкину. — Горслин бросил комбинезон в угол и нажал кнопку шкафчика. Оттуда на узкий лоточек выпала зажженная сигарета. — Сделай мне коктейль, Люк. — С этими словами он упал в удобное кресло.

Хейген, начальник станции, упругой походкой вошел в зал через раздвижную дверь. Он всегда ходил так, словно у него ноги на пружинах. В минуты сильного волнения этот маленький толстяк дергал свою козлиную бородку.

— Привет! — воскликнул он. — Слушайте, Феннер и Горслин, я только что видел Бодкина. Это кошмар: третий покойник за одну неделю!

— Верно, — сказал Горслин, беря из рук Феннера коктейль, — придется собрать вещички и вернуться на Землю. Согласны?

Феннер сидел в кресле в удобной позе. Руки он сложил на груди и смотрел на шефа, сидевшего напротив. Феннер думал о том, как обманчива внешность: никогда не скажешь, глядя на Хейгена, что тот способный организатор. Просто удивительно, до чего иногда внешность не соответствует характеру, скорее ему противоречит. Вслух он сказал:

— Простите, Хейген. Я хочу спросить у Горслина, видел ли он рядом каких-нибудь животных, когда это случилось?

Горслин покачал головой.

— Я помнил твое задание. Но ничего не заметил. Все было так же, как и в первых двух случаях. То есть почти так же. — Он отпил из бокала и продолжал: — Мы были в секторе Б. Бодкин фотографировал лепторинов, опыляющих известные вам цветы. Мы с Хакимом выкапывали корневые луковицы и собирали личинки на корнях — вы их тоже знаете.

Хейген кивнул:

— Да, да, продолжайте.

— Так вот. Стайне и Петруччи занимались образцами почв. А Бондю ловил так называемых бабочек. Было очень тихо. Высокие растения бессильно опустили ветки. Я помню, Хаким сказал: «На Земле в такую погоду сказал бы, что приближается гроза». А я ответил, что хорошо бы снова увидеть земную травку, хоть и в грозу. В это время Бодкин встал и ушел, оставив свою съемочную аппаратуру. «Ты куда?» — спросил я, но он, не отвечая, схватился за голову и замер. Я сразу понял, что с ним. Пока я подбежал, он успел рухнуть на землю.

— А насекомых там не было?

— Мы их заподозрили сразу. Осмотрели его всего: нет ли на нем лепторинов или других жучков. Но нет, ничего похожего: ни следа, ни укуса, ни синяка. Совершенно ничего.

Он замолчал. Потом, глубоко вздохнув, продолжал:

— Потом я стал подозревать животных. Спросил Бондю, не видел ли он каких-нибудь: ведь именно он бегал вокруг. Он ответил: показалось, что кусты шевелятся, но он не знает отчего. Я заставил Стайнса и Петруччи обшарить все кусты, но они ничего не нашли. Тут я подумал, что если мы сразу отнесем Бодкина на станцию, может быть, его еще можно спасти.

Хейген медленно склонил голову в знак согласия.

— Совершенно правильно сделали.

Пока Горслин говорил, другие члены экспедиции тоже вошли в зал, и теперь Хейген обратился к ним:

— Что с Бодкином?

Бондю, высокий и худой энтомолог с мрачным лицом, ответил за всех:

— Боюсь, надеяться не на что. — Он постучал себя по лбу. — Ничего там нет, пустота. Врач говорит, что Бодкин жив, но это уже не человек, только оболочка.

Феннер воскликнул:

— Я прав! Я уверен, что прав. Причина в каком-то животном. То, что никто его не заметил, не аргумент. Любой хищник предельно осторожен, да и окраска у него защитная. Единственное, что мы почувствовали, — необычная тишина — как раз говорит, что нечто подобное бродило поблизости.

— Да, это так, — сказал Горслин. — Помнишь, Хаким, не было никаких звуков: птицы не чирикали, трава не шелестела, лягушки не квакали.

Смуглый Хаким кивнул в знак согласия.

— Вполне возможно, — продолжал Феннер, — что такой хищник излучает нечто, вызывающее паралич мозга. Он парализует свою жертву, чтобы легче с ней справиться. Вы не заметили, был ли Бодкин какое-то время вдали от всей группы?

— Да, был, — ответил Горслин.

— То же самое случилось с Лермантом и Парсоном: каждый был в одиночестве или отошел от других. — Он встал с кресла. — Я расскажу вам еще кое-что; я заметил это, когда бродил за пределами секторов А и Б, в диких зарослях. Бодкин был со мной все четыре раза. Но я еще не говорил об этом. Склоны, поросшие красными цветами, которые я упоминал, всегда расположены в болотистой местности. Болота поросли гигантским тростником, он густо покрыт волосами, словно мехом. Я открыл две вещи: во-первых, среди цветов и тростников лежат груды костей. Во-вторых, в одном месте в сырой земле была глубокая вмятина, словно там отдыхало большое, тяжелое существо. Локатор запаха у меня на руке тоже подтвердил это.

Хейген слушал молча, теребя свою козлиную бородку.

— Это еще ничего не доказывает, — сказал он наконец. — Минуточку, я согласен, что все это интересно и пробуждает мысль. Но этот запах — он был свежим? Надо над этим подумать. Но у нас нет фактов.

— Конечно, нет, — перебил Феннер, — но не можем же мы так работать: терять человека почти каждый раз, когда выходим на планету. Скоро будем бояться собственной тени. Надо знать, что нам угрожает.

Хейген тоже встал; его полное, небольшое тело вдруг преобразилось — он выглядел спокойным и властным.

— Дайте мне время подумать, — сказал он. — Сегодня вечером — собрание всех сотрудников, на нем и обсудим, что происходит. Но я должен все продумать. Отдыхайте, джентльмены, — с этими словами он направился к выходу.

Когда он ушел, воцарилось молчание. Потом Горслин, обращаясь к Феннеру, сказал задумчиво:

— Люк, я думаю, ты прав: за тот месяц, что мы на этой планете, нам не попалось ни одного крупного зверя, ни одной твари побольше кролика. Это очень странно.