Йен Уотсон - Навеки вместе

К своим восемнадцати годам Джонатан еще не успел влюбиться. Вот уже пять лет его друзья гуляли с девчонками, меняли их — кто в сердцах, а кто и бессердечно, — однако Джонатана не интересовали подобные приключения. Влюбиться по настоящему, считал он, можно лишь один-единственный раз и незачем тратить время на меньшее.

«Этак можно навсегда остаться девственником», — предупреждали приятели.

«Ошибаетесь, — отвечал он, — однажды и я свяжу судьбу с женщиной, но только если буду знать твердо, что это великая, истинная любовь».

В редких случаях человек имеет только моногамные либо только полигамные гены. Одним из таких уникумов и оказался, судя по всему, наш Джонатан. Доставшиеся ему наследственные инструкции дружно требовали влечения к единственной женщине и верности ей до гробовой доски; иными словами, требовали чувства полного, совершенного и нерушимого.

Но из знакомых половозрелых девиц ни одна не подходила на роль спутницы жизни. Тут ведь вот какая закавыка: если девица заурядна, она такой, скорее всего, и останется, а если яркая и умная, то с великой долей вероятности сделается заурядной в будущем. И как же, спрашивается, можно сохранять верность яркой и умной особе, если однажды она мутирует в существо, не заслуживающее нежных чувств? Обывательская мудрость советует довериться воле Господней. Но очень уж ненадежен сей метод, и результат подобного фатализма зачастую бывает катастрофическим.

Эх, если бы Джонатан имел возможность заглянуть в будущее, прочитать судьбу кандидаток на брак с ним, узнать наверняка, кем они станут.

Вскоре после того, как он отпраздновал свой восемнадцатый день рождения, к нему в дверь постучалась Елена. Пришла заниматься с ним физикой: науку эту он обожал, но «плавал» в ней — вот и решил брать частные уроки. Его отец эмигрировал в Таиланд, дабы предаться радостям знаменитого массажа, а мать махнула в Испанию и там вступила в какую-то секту, вознамерившись расширить горизонты своего сознания. Благодаря этому молодой Джонатан оказался предоставлен самому себе. Впрочем, родители, надо отдать должное их ответственности, обеспечили его небольшой квартирой и скромным денежным содержанием. Кроме того, как вы уже, наверное, поняли, он обладал философским складом ума, а потому жизнь под одной крышей с «предками» никогда не казалась ему уютной. Как, впрочем, и «предкам» не казалась уютной жизнь под одной крышей друг с другом.

Елена была женщиной более чем зрелой, лет шестидесяти пяти, а то и семидесяти. Да она ему в бабушки годилась! Поэтому любой намек на сексуальную связь с восемнадцатилетним мальчишкой выглядел бы абсурдным. Тем не менее он, проведя с Еленой многие часы за постижением физики, счел ее в высшей степени обаятельной. Несмотря на прожитые годы, она сохранила стройную фигуру, а ее голос обладал гипнотическими обертонами, воздействовавшими на Джонатана самым благотворным образом — внимая, он обретал внутренний покой.

Казалось даже, наставница способна читать его мысли. Иногда она отвечала на вопрос, даже не успевший прозвучать. Порой угадывала желание заварить кофе или взять пиво из холодильника.

— Какова вероятность того, что сейчас пора выпить кофе? — спрашивала она. — Пусть А — это «не попить ли нам кофейку», или событие. Р — «пора», или вероятность наступления события, k — «который раз за сегодняшний день»…

Их разумы, казалось, работали на одной волне; их мысли о том, что и как творится во Вселенной, были удивительно схожи. И хотя Елена, безусловно, не могла стать его избранницей, Джонатан в какой-то момент сказал себе: «Теперь я доподлинно знаю, как моя избранница должна выглядеть, когда достигнет тех же лет, что и Елена».

Однажды Джонатан спросил, не замужем ли она (до сих пор эта тема ни разу не затрагивалась).

— В некотором роде, — ответила Елена.

— Хотите сказать, что не придаете значения брачным формальностям?

— Я не вступала в официальный брак, но не по этой причине.

— А можно поинтересоваться, по какой же?

— Долгая история.

— И вы не хотите рассказывать?

Елена вздохнула и ответила с томной горечью:

— Как-нибудь в другой раз. Может, успею рассказать, прежде чем меня поцелует смерть.

— В смысле?

— Да так, вычитала где-то… Не бери в голову.

Ну что ж, хватало более серьезных вещей, требовавших сосредоточенности.

— А я еще ни разу не влюблялся, — сказал он.

— Ничего, Джонатан, придет и твое время, спешить некуда, — с улыбкой, похожей на материнскую, приободрила Елена.

— Наверное, любовь — это здорово.

И Джонатан ненадолго потерялся в пустоте, состоящей из отсутствия романтических воспоминаний.

— Пожалуй, единственное чувство, в котором есть какой-то смысл, — подтвердила она.

Шли месяцы, их дружба расцветала и укоренялась. Время от времени они встречались в городском кафе или он сопровождал Елену в поездках по магазинам. Уходили последние дни года, и мысль о том, чтобы встретить праздник в компании друзей и их девиц, нравилась Джонатану все меньше. Но альтернатива выглядела нерадостной.

— А хочешь, — сказала Елена, — встретим Новый год вместе. Я тебя приглашаю. Приготовлю ужин.

Джонатан, разумеется, охотно согласился.

И когда он входил в уютную квартиру Елены, где прежде не бывал ни разу, его охватило странное удовлетворение.

На столе горели две свечи. Елена улыбнулась:

— Скромный романтический ужин. Бабушки и внука.

В бежевом кружевном топе и длинной плиссированной юбке цвета бирюзы Елена выглядела великолепно, возраст не сумел отнять у нее природную элегантность. За спаржей и устрицами последовала утка, за уткой — крем-брюле. При свечах, подогреваемое изрядными порциями «Красного парадокса» — превосходного румынского вина из винограда сорта Каберне Совиньон, их общение достигало все новых вершин интимности.

Настала новогодняя полночь, они чокнулись бокалами с шампанским под звуки «Апокалиптики» — Елена любила эту разновидность тяжелого рока, исполняемого на виолончелях. У обоих сияли глаза, и не только от выпитого — алкоголь был всего лишь усилителем эмоций. Потом апокалиптический виолорок смягчился, музыка приглашала на танец; устоять означало нанести оскорбление самой Вселенной.

Поэтому Джонатан с Еленой танцевали, их запахи смешались, движения были нежнее любых слов. Судьба своими неудержимыми шестеренками перемолола все варианты развития событий, кроме одного. Елена закрыла глаза и приблизила лицо к лицу Джонатана, всего на несколько сантиметров, но этого было достаточно для легкого поцелуя. В груди у него взорвались чувства, много лет ждавшие своего часа. И он, не спрашивая себя, что делает, со всем пылом ответил на поцелуй. Время съежилось, из бесчисленных секунд посреди Вселенной образовался пузырек, способный существовать вечно, что бы ни происходило вокруг. И когда поцелуй закончился, Елена распахнула глаза, ласково прошептала «идем» и взяла юного гостя за руку. Джонатан в тот миг пребывал в трансе, по телу бежали чарующие гормоны. Он доверчиво позволил увести себя в спальню.