Елена Асеева - Середина. Том 2

Змея, допрежь спящая в венце и также как ее владелец приобретшая свой самый малый рост, внезапно резко отворила очи и легохонько склонив вниз треугольную голову, уставилась ярко-изумрудными очами без какого-либо зрачка аль склеры на мальчика. Абы это было действительно изумительно, и указывало на особые способности Крушеца. Способности сравнимые токмо со способностями самого Родителя. Крушец пусть и нечасто, но не только слышал молвь змеи перемешивающей слова и шипение, но даже умел направить ее в мозг мальчика. Потому в один из вечеров (коли так можно молвить про пребывание на маковке) Яробор Живко и поведал об услышанном Кали-Даруге… А демоница, как и положено, доложила о данном разговоре Родителю и своему Творцу.

— А по поводу упыря? — вновь поспрашал юноша, направляя рассуждение старшего Димурга в ту область, коя его интересовала.

— По поводу упыря, — медленно протянул Перший, несомненно, обдумывая каким образом из созданной ситуации можно выйти без особых объяснений. — Это творение малецыка Огня, из печищи Расов. Какое-то необычное создание, понадобившееся Кали-Даруге.

— Упырь, создание оное может втягивать в себя плоть и мысли иного существа, — усмехаясь, молвил мальчик и порывчато выдернув из перст Бога дотоль удерживаемый подбородок, обидчиво опустил голову. — Кали была более открыта, — заметил Яробор Живко и воззрился вдаль океанских вод идущих зябью. — Просто думал ты, Отец, скажешь мне больше. Но ты почему-то совсем ничего не пояснил. Надеюсь, этот упырь, который по преданиям лесиков есть выходящий из чрева оземи мертвец, тело которого не придали огню, и сосущий у заплутавших людей кровь не прислан, чтобы втянуть мою плоть и мысли.

— Что ты такое говоришь, — то был не вопрос, а прямо-таки опечаленный стон Першего. И он, склонившись к голове мальчика, прильнул к ней губами. — Твои мысли, чувства… твой мозг, плоть все бесценно… Не то, чтобы упырь, никто не дотронется до этого совершенства… Тем паче ты находишься под особой опекой Родителя, ибо неповторимый малецык по своей сути.

— Тогда зачем привезут упырей? — многажды ровнее поспрашал Ярушка явственно волнуясь за что-то.

Господь сразу ощутил ту тревогу и мысли юноши, словно они просочились чрез вьющиеся лохмы волос, каковые Кали — Даруга, несмотря на частые просьбы, не состригала, точно данная длина, шелковистость и почитай, что мелкая кудряшка доставляли ей радость.

— Не беспокойся, это не связано с тобой Ярушка или Айсулу, Волегом, — пояснил успокаивающе Перший и его голос днесь не звучал, как бас, наполнившись той самой мягкостью и бархатистостью присущей баритону. — Упырей привезут не скоро. Порядка трех — четырех десятилетий спустя, когда на смену Мору в Млечный Путь прибудет Воитель.

Яробор Живко туго вздохнул, поелику слышал это уже не впервой и, конечно, от Кали-Даруги, которая степенно готовила его к мысли, что когда-нибудь Першему придется его покинуть. Мальчик уже не раз вопрошал демоницу почему вслед за старшим Димургом должен будет отбыть и Мор. Однако неизменно получая от многомудрой рани Черных Каликамов ласку и умиротворение, вскоре стал принимать то хоть и весьма отдаленное событие, как должное.

— А эти упыри, они похожи на людей? — вопросил юноша, окончательно успокоившись, что те существа не сменят, не всосут плоть и мысли дорогих ему людей. — У них также как и у нас есть руки, ноги, голова. И почему интересно все иные творения общим своим обликом похожи на человека.

— Правильнее сказать на Богов, мой бесценный, — все еще голубя волосы мальчика на его макушке своим дыханием отозвался Димург. — Будет верно молвить, что создания, коим является и человек, сотворены по образу Бога. Самый идеальный вариант жизнеспособного творения, имеющего две верхние, две нижние конечности, голову и туловище. Ну, а там вже как решил Родитель аль Боги. Однако как выглядят упыри я тебе, Ярушка не могу сказать, ибо скорее всего и не видел их… Но если и видел, чего нельзя также отклонять, всего только раз…два… И посему, конечно, их образа и саму встречу не запомнил. Это весьма молодые творения малецыка Огня… поелику и сам этот Зиждитель очень юн. Малецыки, конечно, всяк раз показывают мне свои творения, и почасту интересуются моим мнением, али просят помощи… Но, я, мой милый, скажу честно, не всегда запоминаю показанные мне творения… Не всегда помню их, даже ежели участвовал в том творении.

— А малецыки на твое запамятство не обижаются? — поинтересовался Яробор Живко, подумав, что если бы Господь не запомнил его творение, он вельми тому обстоятельству огорчился.

— Нет… они не досадуют. Они понимают, что я весьма занят и благодарны тому, что я уделил им свое время, подсказал и побыл вместе, — молвил старший Димург и медленно расплел свои руки, дотоль прижимающие к груди мальчика, также неспешно поднявшись с каменной глади брега на ноги. — Да и я всегда могу повернуть толкование в том направлении, что малецыки не почувствуют мою неосведомленность. Это только ты, моя драгость, ощущаешь своим бесценным естеством, что я желаю не отвечать на твой вопрос, ибо обладаешь особой чувствительностью.

Перший испрямив спину, наново приобрел положенный ему как Зиждителю рост, вернув положенные размеры и своему венцу и змее в навершие его. Своей массивностью он вроде как загородил уходящее на покой солнце, днесь выбросившее по окоему зеленой дали земли золотисто-розовые полосы, придав ей какое-то парящее колебание, точно преломляющихся меж собой поверхностей грани. Таковая же зримо-колеблющаяся дымка, только наполненная голубизной света отражающаяся от сини воды парила и над океаном придавая ей зябкое дрожание, словно каждый морг встряхиваемого живого, дышащего и думающего создания.

— Ярушка, хотел кое-что тебе показать, — спустя время сказал Перший и подол его сакхи легохонько качнулся, точно тело Бога сотряслось от беспокойства.

Мощное… почти черное пятно-тень, не имеющее очертаний, отбрасываемое старшим Димургом, похоже, не просто окутало сидящего мальчика, оно будто сменило цвет и самого камня, придав ему черноту с яркими бликами золотого сияния.

— Если ты пожелаешь, мой дорогой, — добавил Перший. — Я отнесу тебя в иное место, и покажу вельми занятное. Я там дотоль не бывал, но Темряй поведал мне, что сие место весьма незабываемо — красивое. Хочешь?

— Темряй, — болезненно протянул мальчик, так как до сих пор не смог пережить сначала расставания с Вежды, а после еще и с Темряем, каковой отбыл не простившись… Оставив Яробору Живко отображение чудного зверя, оное ему передал Перший, и который достаточно долго потом прыгал по комле, поколь сам по себе не рассеялся.