Стивен Бакстер - Земля-3

Потом Килли сидел с отцом на крылечке их собственной роскошной палатки за украденной у лесорубов бутылкой густого, темного пива. Пламя горящего города поднималось высоко к небу, которое даже днем не бывало таким светлым: здесь Звезда висела слишком низко. В воздухе стоял резкий запах смолы.

— Надеюсь, огонь не распространится по лесу. Мы поджарим полмира.

Килли поднес к губам горлышко бутылки и громко глотнул:

— Твои Дизайнеры, конечно, не позволят, чтобы их Сим был уничтожен каким-то пожаром.

Откровенный цинизм в отношении отцовской религии стал не слишком приятной стороной поразительной трансформации Килли после похищения сестры.

— Твоим людям лучше не слышать подобных замечаний. Эту солдатскую многонациональную орду, которая, заметь, находится под твоим командованием, объединяет только флаг Спикеров.

— Принято к сведению.

— И так ли обязательно было сжигать город? Нам нужны верующие, помнишь? Мертвые не платят десятины, сын.

— Мы почти никого не убили. Эти лесорубы на удивление хорошо дерутся. Силы оказались неравны, особенно, когда они посмели выйти в открытое поле. Соотношение было один к двум. Мы пустили в ход и пехоту, и кавалерию. Когда армия ворвалась в город, местные быстро сдались…

Покинув стены Уилсона, Килли создал мощное войско из разношерстных солдат, поставленных платившими десятину союзниками Спикеров. Сердце Элиоса радовал сын-герой, который, пройдя через осаду Уилсона и сквозь пламя собственного гнева, стал настоящим генералом. Он быстро заключил не слишком выгодное перемирие с Уилсоном. Сняв осаду, по совету опытных солдат он провел целых пятьдесят смен, готовясь к экспедиции: начиная с составления карт и заканчивая формированием войск в однородную военную структуру, с обучением тактике боя.

И наконец армия вышла в поход, приблизительно следуя маршруту Валы и Брода. Это был не поспешно организованный марш, а спланированное, продуманное вторжение в глубь Себы с целью консолидировать мощь Спикеров по всему континенту. Даже само наступление армии долженствовало вселять в население страх и трепет. Войска снабжались тем, что могли награбить и отнять. Подобно алчным муравьям, они уничтожали на своем пути все, оставляя разоренную землю. А те, кто противился этому «освободительному» мародерству, жестоко карались.

Элиосу казалось, что Килли буквально торжествовал, встретив сопротивление лесорубов. Еще бы, ведь это было почти настоящее сражение — первое, с тех пор как его войска оставили Уилсон.

И теперь хорошо отработанной комбинацией быстрого марша, артиллерийских бомбардировок, кавалерийских рейдов и ударов решительно настроенной пехоты он быстро добился победы над лесорубами.

— В городе нам тоже оказали сопротивление, некоторые поджоги оказались делом рук самих жителей. Но моим людям было приказано убивать только в крайнем случае. Поэтому мы выгнали всю ораву в лес, включая женщин и детей.

— Всех женщин, кроме тех, которых твои люди оставили себе, полагаю.

— Нужно же как-то наказать их, — пожал плечами Килли.

— Но резня и издевательство над детьми, насилие… мы не должны допускать такого варварства.

— Варварство? Да я сделал все, чтобы те, кто остался в живых, рассказали своим детям, на какое варварство я способен! В конце концов, в наших интересах защищать целостность Сима, не так ли?

— Не читай мне лекций по теологии, мальчик!

Но Килли ничуть не устыдился. Наоборот, отхлебнул еще пива.

Элиос часто задавался вопросом, к добру ли такое преображение сына. Его жена, мать Валы и Килли, умерла молодой, и Элиос бросился в объятия Церкви, взяв с собой детей. Здесь никому из них ничего не грозило, разве что некоторое ограничение свободы. Оказавшись в лоне Церкви, он постоянно чувствовал себя так, словно сидел на вершине горы, с легким пренебрежением глядя на человечество. Будущее сулило ему два пути: теология или администрирование, но если вы стремитесь получить высокую должность в Спикерстве, можно совместить оба вида деятельности.

У самого Элиоса хватило на это способностей, а вот у его детей, как выяснилось, недоставало терпения, что оставляло совсем небольшой выбор. Наконец, Элиос решил, что Вала, прекрасная и тщеславная, идеально подходит для привилегированной жизни девственниц-Сапфиров, воплощающих совершенство человечества, каким его видели Дизайнеры.

А вот с Килли было труднее. Сильный и упрямый, он с трудом усвоил упрощенный и урезанный вариант их веры, да и то из отцовских уст. Кроме того, он тренировал мышцы и агрессивные инстинкты, чтобы защищать отца и хрупкую сестру.

Элиос был вынужден с сожалением признать, что все обернулось не так, как было задумано. Даже Вала, хитрая интриганка, отвергла карьеру, выбранную для нее отцом. Элиос был уверен, что она не позволила бы увезти себя против воли. Правда, он не поделился своими соображениями с сыном. Едва отведав вкус кровавых битв, Килли обнаружил призвание солдата и стал строить планы завоевания мира.

Возможно, будь жива их мать, она смогла бы внушить немного больше нежности Вале и сдержанности — Килли.

Но она умерла. И теперь все происходившее было ответственностью Элиоса. Или его виной, если дело примет трагический оборот.

Но, возможно, еще ничего не потеряно, и все обойдется.

Из сообщений, передаваемых прибывающими гонцами, становилось ясно: подчиненные Спикеры пока довольны продвижением войска и возрастающими потоками десятины, которые уже поступали в Нэйвл.

Но наблюдая за горящим городом, о котором он почти ничего не знал всего несколько смен назад, Элиос задавался вопросом, как долго будет продолжаться этот марш, несущий смерть и разрушение, и что станется с его людьми и миром.

И еще его заботило ожесточившееся сердце Килли.

Со временем маленький отряд Трипп пересек северную границу лесной полосы, и повозки покатились по новым местам, где земля скудно поросла мхом, редкой травой, лишайниками и низкорослыми, причудливо изогнутыми деревьями. Трипп объяснила, что они едут по тундре, еще одной полосе флоры и фауны, опоясывавшей мир на этих широтах. Время от времени во впадинах, ямках и на скалах попадались лужи слизи: чернота, сочившаяся сквозь износившуюся шкуру земли. Здесь почти не было видно людей, только время от времени встречались куполообразные хижины, крытые звериными шкурами. Трипп пояснила, что здешние жители охотятся на диких овец, крупных, длинноногих, с большими рогами и жесткой шерстью. Но Броду так и не довелось увидеть этих экзотических животных, как бы пристально он ни вглядывался в горизонт, обычно затянутый серой туманной дымкой.

Прошло всего двести смен с тех пор, как они оставили Уилсон и углубились в северные болота. Но как же изменились все путешественники! Все, кроме Астива Пеллта, как всегда, невозмутимого, немногословного, с вечной жизнерадостной улыбкой. Даже Трипп казалась задумчивой и отрешенной более обычного.